Знание – силаИстория

Молодые годы Колчака

Александр Волков

Вноябре исполняется 150 лет со дня рождения Александра Васильевича Колчака (1874—1920). Известный российский ученый-океанограф и полярный исследователь, он сделал в начале XX века также блестящую военную карьеру. В годы Первой мировой войны он стал вице-адмиралом, а затем адмиралом. Командовал Балтийским и Черноморским флотом. В разгар Гражданской войны, в ноябре 1918 года, объявил себя Верховным правителем России и Верховным Главнокомандующим Русской армией. Потерпел неудачу. Был предан забвению. Имя его никогда не упоминалось в СССР в рассказах о полярных экспедициях начала XX века. А ведь тогда он находился в центре событий…

Вместо пролога

В 1861 году в усадьбе Стурё-Фрён близ норвежской столицы (ныне – Нансен-Фрён в городской черте Осло) родился Фритьоф Нансен. Поступив в девятнадцать лет в университет, он не окончил его и не стал кабинетным ученым – его влекли путешествия. Он намеревался проникнуть в центр Арктики, к Северному полюсу. Ведь, исследуя течения Северного Ледовитого океана, он пришел к выводу, что те направляются от берегов Сибири к полюсу.

В 1893 году на специально построенном для этого судне «Фрам» Нансен отплыл из Норвегии. Пройдя Карское море и обогнув мыс Челюскин, он вморозил судно в дрейфующий лед к северу от Новосибирских островов, надеясь, что течение и льды унесут «Фрам» в центр Арктики. Во время дрейфа члены экспедиции вели научные наблюдения, в частности, измеряли глубину океана, следили за скоростью и направлением дрейфа льда. Когда выяснилось, что корабль неминуемо пройдет южнее полюса, Нансен решил достичь его на лыжах и собачьих упряжках. 14 марта 1895 года вместе с Ялмаром Йохансеном он покинул «Фрам», который в то время находился на 84° северной широты, и направился к полюсу. Однако из-за погодных условий путешественники вынуждены были отступить к Земле Франца-Иосифа, где соорудили жилище и зазимовали. Летом следующего года на остров неожиданно прибыла английская полярная экспедиция, которая помогла им вернуться на родину, а через неделю туда благополучно прибыл и «Фрам». Нансена стали называть «полярником номер один».

Его экспедиция имела большое научное значение. Было установлено, что в Центральной Арктике отсутствует суша, а глубина моря там превышает 3000 метров (ранее Северный Ледовитый океан считался мелководным). Сведения о погоде позволили сделать вывод о климате высоких широт. Расширились представления о животном и растительном мире океана. Было установлено, что на глубине от 200 до 800 метров пролегает слой теплой воды, которая поступает сюда из Атлантики. Выявилось влияние суточного вращения Земли на движение льдов.

Плавание Нансена вновь пробудило интерес к полярным исследованиям в Европе, Северной Америке и, прежде всего, в России. Когда-то, в XVII—XVIII веках, русские мореходы обошли все побережье Северного Ледовитого океана. Имена Семена Дежнева и Семена Челюскина, Витуса Беринга и братьев Харитона и Дмитрия Лаптевых обозначили пределы достигнутого человеком в Арктике. Но в последние десятилетия казалось, что время крупных российских экспедиций в Арктику прошло. Теперь, чтобы нагнать тех же норвежцев, следовало идти буквально напролом.

Напролом

В марте 1897 года, выступая в Русском географическом обществе, вице-адмирал Степан Осипович Макаров, флотоводец, ученый, кораблестроитель, создатель ледокола «Ермак», именно так и назвал свою лекцию – «К Северному полюсу напролом». Его речь стала программой будущих арктических исследований на ближайшие полвека, предвестием русских и советских побед в Арктике.

Адмирал Макаров утверждал: «Россия природой поставлена в исключительные условия, почти все ее моря замерзают зимой, а Ледовитый океан покрыт льдом и в летнее время. Между тем туда впадают главнейшие реки Сибири, и туда мог бы идти весь сбыт этой богатой страны. Если бы Ледовитый океан был бы открыт для плавания, то это дало бы весьма важные выгоды… Природа заковала наши моря льдами, но техника дает теперь огромные средства, и надо признать, что в настоящее время ледяной покров не представляет более непреодолимого препятствия и судоходству… Открытие Северного пути для русского флота – это только начало дела. Мы построим мощные ледоколы, которые смогут плавать везде и всюду. Мы еще доживем до того дня, когда русский флаг будет доставлен на Северный полюс» (цитируется по книге С. Н. Семанова «Макаров», 1972).

Эта адмиральская речь увлекла многих молодых офицеров и ученых. В России вновь началось время полярных экспедиций. Эдуард Толль и Александр Колчак, Борис Вилькицкий и Владимир Русанов, Георгий Брусилов и Георгий Седов, Владимир Визе и Рудольф Самойлович… В ближайшие полтора десятилетия эти имена будут на слуху у всех, кто интересовался Русской Арктикой.

В марте 1897 года выпускник Морского кадетского корпуса Александр Колчак, фактически лучший выпускник 1894 года, был «витязем на распутье». Он не знал, совершенно не знал, как продолжится его жизнь. Он служил на старом парусном клипере «Крейсер», учебном судне для подготовки боцманов и унтер-офицеров. Рутинная работа, не дававшая ему никакого удовлетворения…

По его собственному признанию, служба носила характер «чего-то показного, чего-то такого, что не похоже на жизнь» («Пройти Берингов пролив и закончить во Владивостоке. Документы Русской полярной экспедиции 1900–1902 гг. »//«Источник». 1997. № 3). С военным флотом, он уверен, придется покончить, выйти из него. Не подумать ли «о службе на коммерческих судах» («Источник». 1997. № 3)? Или, чтобы совсем уж сменить обстановку, отправиться в Америку, на золотые прииски Клондайка? Или все-таки заняться тем, чем ему хотелось со времен учебы, – научными исследованиями?

Эта надежда стала ощутимой, когда он узнал, что ледокол «Ермак» под командованием адмирала Макарова скоро отправится в глубь Арктики. О лекции Макарова он знал, восхищался ею. Когда 5 мая 1899 года «Крейсер» прибыл в Кронштадт, молодой офицер уже через несколько часов нанес визит адмиралу.

Однако рамки формальностей, как цепи, продолжали держать его. Макаров сказал, что «Ермак» уже через три дня отправится в первое арктическое плавание. Чтобы быть зачисленным в экипаж, нужно получить разрешение министерства, и получено оно будет нескоро. Пока удастся преодолеть все инстанции, которые преграждают путь, словно массивные двери, не поддающиеся никаким человеческим усилиям, судно давно уже будет в пути.

И, словно в насмешку, Колчак был в ближайшие дни переведен на худший из кораблей – обветшалый фрегат «Князь Пожарский», учебное судно Морского корпуса. В сентябре того же года он сделал новую попытку изменить жизнь – побывал в гостях у известного полярного исследователя, барона Э. В. Толля. Молодой офицер узнал, что затевается Русская полярная экспедиция. Ее возглавит сам Толль. Его корабль впервые пройдет Северным морским путем из Кронштадта во Владивосток.

Однако и этот разговор оказался бесполезен. Похоже, по своей воле перейти с одного судна на другое, с учебного или военного – на научное, было все равно, что перепрыгнуть с крыши одного высокого дома на другой. Проем между крышами в последнюю секунду расширялся, и человек падал куда-то вниз. Разбивались и его мечты, и судьба.

…Той же осенью Колчак отправился во Владивосток кружным путем на броненосце «Петропавловск», минуя все океаны и огибая и Африку, и Азию. Почти полукругосветка… По прибытии он собирался выйти в запас, начать частную жизнь. Или, может быть, записаться добровольцем, уехать в Южную Африку, воевать на стороне буров в только что начавшейся англо-бурской войне. Мечтания опять кружились, как грустная декабрьская метель, заметавшая все прожитое.