Без церемоний
Во время съемки Саша Бортич легко вжилась в образ невесты-бунтарки и на интервью за словом в карман не лезла (такой мы ее и любим). Материнство, институт репутации, психотерапия, растущая внутри тетенька-продюсер – для актрисы, как выяснилось, нет запретных тем.
Раньше ты признавалась, что не любишь ни хвалить себя, ни даже слушать похвалу в свой адрес. С годами что-то изменилось?
Работаю над этим. Комплименты принимать еще трудновато, но точно стало лучше, чем раньше, когда меня просто перекручивало и скукоживало, хотелось сказать: нет, это не я! Например, невероятно горда проектом «Между нами химия». Не устану повторять, что всё сложилось благодаря потрясающему тексту и суперкоманде, но первый раз в жизни не вжимаю голову в плечи после показов и говорю, что часть моей работы в общем успехе тоже есть, я молодец.
Ты, пожалуй, одна из самых отважных артисток в нашем кино: и килограммы набирала, и трюки часто выполняешь сама. На какие еще безумства готова ради искусства? Или, наоборот, стала осторожнее?
Сейчас, в 30 лет, не уверена, что рискнула бы снова так экспериментировать с весом – в сторону плюса точно. Что касается трюков, очень хочу развиваться, чтобы постараться по возможности не прибегать к помощи каскадеров. Если говорить о внешности, у меня в принципе нет ограничений. Я ни разу не была брюнеткой, и, конечно, интересно попробовать. Или наголо побриться. Преображение действительно иногда дает огромный буст для роли, но это внешняя сторона перевоплощения. Роль я доминантно выстраиваю с помощью внутренних инструментов.
А режиссеры в целом поощряют твою храбрость и тягу к трюкам?
Реалии нашего кинематографа таковы, что не всегда хватает времени на хорошую подготовку. Например, как-то на съемках в маленьком турецком городе, на границе с Сирией, надо было запрыгнуть в машину на ходу. Приезжает каскадерская группа, а моя дублерша на голову ниже меня, у нее совершенно другой тип фигуры, и вдобавок она смуглая. Наш оператор стоит, у него просто слезы, как это снимать. Говорю, ну давайте я сама. Если бы заранее поняли, что так будет, то порепетировали бы трюк. А в итоге мы в ситуации, когда смена идет, и во время обеда за полчаса пришлось подготовиться, потому что по-другому было невозможно сделать.
Помнишь моменты, когда на съемках тебе становилось по-настоящему страшно?
Приходится иногда превозмогать инстинкт самосохранения. Есть же рефлексы. На съемках эпизода с горящей баней в «Я худею» мое тело просто отправляло сигналы: упасть на землю или прижаться к чему-то, чтобы сбить огонь. А по сцене надо бежать и кричать свой текст.
Тебе нравится современное состояние нашей киноиндустрии? Если бы стала продюсером, может, что-то изменила бы?
Меня глобально расстраивает, что нет института репутации и люди очень спокойно творят полнейший кошмар. Например, теряют чужие деньги и не несут за это никакой ответственности или плохо делают свою работу, а потом идут дальше на другие проекты. Часто вижу, что экономия на каких-то специалистах или процессе приводит к еще большим тратам. Гиперболизированная привилегированность артистов меня тоже смущает, пытаюсь как-то ломать. Иногда ощущение, что на площадке для людей вокруг актеры превращаются в трехлетних детей, которым во всём нужна помощь. Я и загримироваться могу сама, и костюм поправить. В группе стараюсь запоминать всех по именам, как-то развлекать, угощать чем-нибудь вкусненьким. Понятно, что к артистам больше внимания, но именно группа приезжает раньше, уезжает позже, у них нет своих вагончиков. Так что стремлюсь облегчать им жизнь как могу.