«И даль свободного романа…»
Вот бы удивился и обрадовался Александр Сергеевич, если б узнал, что спустя 200 лет после первой публикации «Онегина» в 1825 году сквозняк новой эпохи разбудит его героев, что время их не состарит, а, напротив, омолодит, что они преодолеют силу тяжести печатной страницы и окажутся в невесомости цифрового книжного космоса. Что на протяжении года, предшествующего юбилейному, их историю будут читать и слушать (в десяти исполнениях на выбор) не менее 200 тысяч подписчиков «Яндекс Книг». Что сервис, собирающий вокруг себя читателей, влюбленных в актуальную классику, предложит журналу Seasons of Life и ресторану «Кафе Пушкинъ» объединить усилия и создать поверх классического сюжета съемку-фантазию о судьбах пушкинских героев, шагнувших в XXI век как в «даль свободного романа». Что их образы оживут и преобразятся благодаря артистам Театра Маяковского Варваре Бочковой, Алёне Васиной, Мамуке Патараве и Никите Языкову, сыгравшим роли Татьяны, Ольги, Онегина и Ленского в постановке Егора Перегудова «Евгений Онегин», которую нужно смотреть всем от мала до велика. Что современные стилисты перевернут винтажный гардероб в поисках «запоздалых нарядов», бантов, лент, кружев, и, наконец, что сломанная Татьяной ветка сирени окажется в руках Владимира Ленского.
Промчалось много, много дней
С тех пор, как юная Татьяна
И с ней Онегин в смутном сне
Явилися впервые мне…
А. С. Пушкин. Евгений Онегин
Сотворить «Онегина»
Они участвуют в сотворении «Евгения Онегина» вместе с Пушкиным. Как природные стихии. Ленский дышит и дует, Ольга палит, Татьяна прорастает из земли сиренью, Онегин спеленывает снегом и заливает капелью…
Seasons: Каким был ваш путь к «Евгению Онегину»? И как вы входили в этот романный мир, когда режиссер спектакля Егор Перегудов пригласил вас в него?
Никита Языков (Владимир Ленский): Это тот роман, который своевременно должен дойти до человека. Я не читал его до того, как мне предложил это сделать Егор Михайлович Перегудов. И если бы я раньше с «Онегиным» познакомился, то чуда для меня не произошло бы. Например, «Гамлета» я наизусть знал, а «Евгения Онегина» вообще не знал. Но он оказался даже покруче «Гамлета». И я только потом осознал счастье, что постигло меня.
Алёна Васина (Ольга Ларина): Самое глубокое проникновение в текст романа состоялось здесь, в Театре Маяковского. Когда мы только начинали прикасаться к Пушкину, я пересмотрела «Онегина» в постановках Туминаса, Кулябина, Квятковского, Жолдака… И осознала, что Пушкин — гений. И вот мне 23 года, и я понимаю, что сейчас в меня действительно попадает этот роман и темы, о которых говорит Пушкин.
Варвара Бочкова (Татьяна Ларина): Я помню, как мы с нашим курсом работали над сценической речью по «Евгению Онегину». С девочками читали монолог Татьяны, и напротив каждой из нас поставили мальчика. У каждой Татьяны был свой Онегин. И я помню, что в тот момент меня настолько пронзили эти строки, что мы их читаем, они вокруг звучат эхом, и мы стоим с моим партнером оба в слезах и не можем остановиться. И это какое-то было чудо, потому что до этого ни одно произведение так не цепляло меня в моменте, как это случилось на том показе. Мне кажется, это очень ценно, когда произведение может в тебе отозваться живыми слезами. И я понимаю, вот сейчас осознаю, что «Евгений Онегин» уже где-то у меня в подсознании, часто мелькают в голове строки оттуда, какая-то фраза звучит, и я начинаю договаривать ее знакомым текстом Пушкина. Он уже настолько проник куда-то в кровь всех нас. И это так здорово, что мы теперь с этим живем, что это стало частью нас. Это невероятно, да.
Мамука Патарава (Евгений Онегин): Молодой мой, юношеский организм не сопротивлялся Пушкину, когда я прочел «Онегина» в восьмом или девятом классе. Простота и легкость, и какое-то хулиганство в этом были, и это не было скучно. К тому же с шести лет я увлекся театральной студией. И любил очаровывать учителей, педагогов чтением поэзии. Мне прощались все мои шалопайские ожоги за то, что я что-нибудь учил и читал наизусть. Потом я помню, что сестра привезла домой обалденную книгу Пушкина. Большую такую, с классными рисунками автора, параллельными тексту. Крутая книга, которую через какое-то время погрызла собака. Потом были увиденные спектакли Туминаса, прилетевшие в Улан-Удэ… И среди них «Евгений Онегин». И — бац! — мысль: это надо сыграть. Онегин стал моей желанной ролью, пока я не получил ее спустя несколько лет от Егора Михайловича Перегудова. И сел перечитывать «Евгения Онегина». И с ужасом понял, что всего того, что я себе выдумал об Онегине, там нет. Ничего этого нет там. С Онегиным две с половиной игровых сцены, условно говоря. Все остальное — слова автора. Характер Онегина — в подтексте, внутри, между строчками сквозит, а выразить это нельзя, если это не кино и не крупный план. Вот это стало моим открытием и моей мукой.
Seasons: Как вы работали над рисунком роли? Что вас вдохновляло? Что помогало вам?
Никита Языков (Владимир Ленский): Это было долго, мучительно для меня. Сначала я искал прототип Ленского. Это же друг Пушкина (на что сам автор намекает). А среди друзей Пушкина был Николай Языков. И я Языков. И тут я подумал, что это судьбоносная какая-то вещь. В разных книгах пишут по-разному. Кто-то считает, что Ленский — это Языков, кто-то, что Ленский — это Кюхельбекер... А я думаю: ну кто, кто, кто он? Чьи стихи мне читать? И самое главное, что мне помогло, это дневники Шиллера и Гете. Вообще их образ мышления. И когда я прочел «Страдания юного Вертера», книгу Гете, то для меня все встало на свои места. Если бы не эта книга, то мне было бы намного тяжелее, потому что там ответы на все вопросы. И еще режиссер помог мне обратить внимание на заключительную строфу второй главы. Главный путь к роли Ленского — это попытаться хотя бы понять то, что Пушкин написал в конце второй главы: