«Росли через асфальт»: как появлялись первые благотворительные фонды в России
«Откуда я знаю, куда пойдут эти деньги? А вдруг это вообще мошенники?» — вокруг благотворительных фондов даже в 2024 году существует множество стереотипов, а в 1990-х и 2000-х никто вообще не понимал, как работают такие организации и почему им нужно помогать. Эти стереотипы и страхи до сих пор влияют на репутацию фондов и мешают людям им доверять. Forbes Life поговорил с руководителями крупнейших и старейших НКО России о том, как на самом деле развивалась благотворительность в стране и как она изменилась за последние 30 лет.
«Я несусь по Красной площади на своих гигантских шпильках с очень важной бумажкой и сама не понимаю, куда именно на этой площади мне надо попасть», — так вспоминает Ольга Журавская один из переломных моментов в работе российского благотворительного сектора.
Журавская, основатель образовательного проекта Travli.net, НКО «Журавлик» и бывший учредитель фонда «Галчонок», как и многие другие руководители НКО, начинала путь в филантропии волонтером. В «нулевые» она занималась фандарайзингом в тогда еще совсем юном фонде «Подари жизнь». В описываемый день она торопилась на встречу руководителей фонда с представителями власти — она была посвящена тому, чтобы НКО наконец разрешили снимать пожертвования с банковских карт. Журавская должна была отдать документ, который забыли взять на эту встречу.
Сегодня переводить средства с карт можно в любой фонд, более того, можно настроить регулярные пожертвования или автоматически «округлять» счета за такси или доставку еды в пользу благотворительных организаций. Но 20 лет назад самым популярным методом сбора средств были «ящики» для наличных в магазинах, почтовых и банковских отделениях, а 30 лет назад никаких инструментов для фандрайзинга не было вообще. Строго говоря, и самых фондов почти не было.
Первые благотворительные организации появились в России в начале 1990-х, хотя система взаимопомощи и волонтерские движения к тому моменту уже существовали. С конца 1980-х, по словам президента фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елены Альшанской, самые различные общественные объединения «росли как грибы», но не имели юридического статуса (первые НКО стали регистрировать в годы перестройки). Некоторые из них выросли в крупные организации, которые работают и сегодня.
Например, фонд «Ночлежка» де-факто появился в 1990-м — его основатель Валерий Соколов сам оказался без жилья, когда вернулся в родной Санкт-Петербург и выяснил, что его выписали из квартиры родственники. Вместе с группой единомышленников он организовал службу поддержки людей без места жительства и регистрации и добивался, чтобы им начали выдавать талоны на продукты. Сегодня «Ночлежка» — крупнейшая в России организация помощи бездомным людям, ежегодно ее помощь получают более 10 000 человек по всей стране.
От человека к человеку
«Конечно, никакой системной благотворительности в девяностые существовать еще не могло. Уже были какие-то богатые люди и компании, которые начинали кому-то помогать. Была знаменитая триада — Большой театр, Храм Христа Спасителя, детский дом. Пожалуй, ей и ограничивалась палитра воображения российского благотворителя того времени», — вспоминает Мария Черток, директор Благотворительного фонда развития филантропии (признан в России иноагентом, прежнее название — фонд «КАФ»).
При этом, по ее словам, уже тогда в стране появлялось очень много новых «доморощенных» инициатив, которым нужна была поддержка — ее оказывали крупные иностранные фонды, которые открывали филиалы в России, в том числе Фонд Форда и филиал CAF. Последний в кризисном 1998 году совместно с Росбанком запустил первую национальную грантовую программу «Новый день», которая поддерживала региональные проекты, помогающие детям.
В тему благотворительности стали активно включаться СМИ. В 1996 году появилась программа издательского дома «Коммерсантъ» для оказания адресной помощи, сегодня известная как «Русфонд» (бюджет в 2023 году — свыше 1,458 млрд рублей). «Поначалу это был чисто журналистский ход: публикуем письма людей, попавших в отчаянное положение, и предлагаем читателям откликнуться. Нет своего расчетного счета, помощь идет от человека к человеку напрямую, а мы лишь посредники», — так описывает начало работы фонда его бессменный глава Лев Амбиндер на сайте организации.
С деньгами тогда действительно «боялись связываться», вспоминает Екатерина Шергова, ныне директор благотворительного фонда «Подари жизнь», в 1990-е работавшая журналистом на телеканале ТВ-6. Она называет благотворительный фонды девяностых «большой прачечной», когда к любым новым инициативам — особенно альтруистическим — относились со скепсисом, ожидая, что их будут использовать для мошеннических схем.
В начале 2000-х в поисках сюжетов Шергова исследовала благотворительные и волонтерские инициативы, проверяла, как они работают, а после рассказывала о них в эфире и помогала организовывать сборы вещей для надежных проектов. По ее словам, «великая сила телевидения» всегда срабатывала — масштабы акций были впечатляющие, вещи «возили фурами».
Борьба с недоверием
«То, что в 1990-е именно в благотворительности было много мошенников — это очень стойкий и вредный миф, — говорит Елена Альшанская. — На самом деле, коррупция и использование каких-то схем были везде. В первую очередь в государственной сфере — залоговые аукционы, рэкет и так далее. Во вторую очередь — в бизнесе, а в третью — уже использовали и зарождающийся некоммерческий сектор, но точно не больше, чем другие сферы в это же время».