«Трамп считает, что либерализация торговли закончилась»*
Академик, руководитель направления «Наука и инновации» ИМЭМО РАН Наталья Иванова — о логике Трампа, о том, почему он человек XIX века, и о возможных последствиях его действий
Есть ли, на ваш взгляд, у Трампа какая-то сугубо экономическая, а не только политическая логика при введении тарифов? И чего он сможет добиться, если введет все меры, которые обещает?
— Об экономической логике Трампа судить довольно трудно, потому что вообще в его логических построениях все сомневаются. Тем более что он говорит одно, делает другое, решения свои меняет, что-то не исполняет, что-то исполняет очень решительно. Вероятно, его логика проистекает из того, что очевидно и ему, и экономистам: у США большой торговый дефицит, причем со многими странами. В том числе с Китаем, Мексикой, Канадой, Евросоюзом. И растет он высокими темпами, хотя с Китаем, кстати, рост дефицита замедлился. При этом, замечу, в целом экономическая ситуация в США неплохая: низкая безработица, умеренный экономический рост, бодрая динамика фондовых рынков. Но двойной дефицит, внешнеторговый и государственного бюджета, — хроническая проблема. Долги растут.
— Трамп уже пытался с этим бороться…
— Да, на его первом сроке показатели были похожие, такие же были проблемы. И уже тогда нужно было реализовывать лозунг Make America Great Again. С чего тогда начал Трамп? С одной стороны, угрозы и санкции, особенно в адрес китайских компаний, с другой — были подготовлены и подписаны два больших торговых соглашения, о которых сейчас не вспоминают. Большое торговое соглашение с Китаем в 2020 году предусматривало упорядочивание торговли по конкретным отраслям (фарма, сельское хозяйство) и по крупным проблемам (интеллектуальная собственность, иностранные инвестиции). В какой-то мере это соглашение работает, китайцы пошли навстречу.
В том же году Трамп преобразовал NAFTA, зону свободной торговли North American Free Trade Agreement, в USMCA — United States —Mexico — Canada Agreement. Оно включало учет новых реалий, например электронной торговли, а также требовало от партнеров США существенных уступок в торговле традиционными товарами. То есть это не совсем Free Trade, участникам нового соглашения пришлось пойти на уступки партнерам. Например, канадцам нужно было отказаться от свободной продажи молочных продуктов. И кое-где были введены дополнительные тарифы. Но, видимо, сейчас, с его точки зрения, это все как-то громоздко, бестолково, никто решения не соблюдает. Не случайно он называет себя Tariff Man.
— Прямо так и сказал?
— Прямо так и говорит, да. То есть, похоже, у него какая-то абсолютно иррациональная вера в то, что тарифы — простая, но эффективная мера. Но вся экономическая наука, вся академическая, экспертная публика Соединенных Штатов дружно пишет, что это приведет к негативным последствиям.
Возвращаясь к экономической логике Трампа: в известном смысле можно сказать, что он человек девятнадцатого века. Тогда США бурно развивались, становились новой мастерской мира, перехватили лидерство экономического развития у Англии, а протекционистские тарифы были огромные. Они снижались перед Первой мировой войной, потом опять поднимались в депрессию, и это было признано неудачным моментом защиты американского производителя, усилившим негатив депрессии 1930-х годов. После Второй мировой войны был длительный период плавного снижения всех видов тарифов, до значений первых процентов. И это работало на экономику США и ускорило глобальную торговлю. Но Трамп утверждает: «Как же это сработало, когда у нас такие большие долги?» Он так воспринимает процессы либерализации торговли и считает, что эта модель закончилась. Он все время говорит об уязвимости американской экономики в новых условиях.
Хуже будет всем, но США чуть лучше
— Что произойдет дальше, если Трамп не отступит?
— Расчеты профессиональных экономистов, например специалистов Института мировой экономики Питерсона (Peterson Institute for International Economics), доказывают, что результатом будет инфляция и замедление экономического роста. Потом все выровняется, но долгосрочная траектория ухудшится. Когда авторам задали вопрос: «А если другие страны примут ответные меры, что будет?» — они сделали эти модели с ответными мерами, и показали, что ситуация будет еще хуже, причем она будет хуже и для Мексики, Китая и Канады, но чуть лучше для Соединенных Штатов.
Я не думаю, что Трамп погружается в эти модельные расчеты, поскольку он говорит: «Я верю в то, что тарифы сработают». Хотя, быть может, эта его вера основана на понимании поведения каких-то отраслей, каких-то компаний, потому что тарифы — это «средняя температура по больнице». Пошлины по-разному действуют в отношении и разных стран, и разных отраслей и компаний. Кроме того, Трамп собирается ослабить торговый дефицит и рассчитывает путем сбора тарифов увеличить поступления в бюджет, а за счет этого сделать налоговые льготы для бизнеса, который заработает более активно. Как я понимаю, у него такая логика. И тут экономисты разделяются: одни считают, что это так просто не работает, что тарифы — это налог на потребителей, а значит, реально налоговые поступления в бюджет не увеличатся и рост дефицита продолжится. Ведь Трамп в первую свою каденцию снижал налоги на бизнес, тот действительно активизировался, и это все одобрили, хотя рост бюджетного дефицита продолжился.
Еще один экономический аргумент, который связан с тарифами, следует из опыта стран, у которых очень большой положительный торговый баланс. Это, например, Германия и Китай — страны, где экспорт долгое время превышает импорт, но со структурными проблемами. Они теряют динамику экономического роста, которая все еще наблюдается в Соединенных Штатах. На эти факты Трампу, видимо, кто-то тоже указывает.
— То есть точного ответа ни у кого нет.
— В современной глобализированной мировой экономике, я думаю, экономическая наука отвечает не на все вопросы. И не все модели адекватно отражают сложность глобальных цепочек создания стоимости.
А еще у Трампа есть предложение к компаниям других стран увеличить инвестиции в США: «Вы не хотите тарифов? Приходите, производите у нас. Добро пожаловать». Эта логика, в том числе и мода на технонационализм — «все должно быть у нас на территории», — отчасти реакция на последствия ковида, когда нарушались цепочки поставок, когда главным нарушителем стал Китай и когда невозможно было привезти никакие товары. Значит, нужно какой-то критический объем производства иметь на своей территории. Еще один экономический аргумент, который, как я понимаю, важен, но о котором мало говорят, заключается в том, что зона преференциальной торговли между Мексикой, Канадой и США привела к тому, что китайцы очень много производств развернули в Мексике и в Канаде, особенно в Мексике, где правительство предоставило им производственные площадки. И поэтому, на самом деле, экспорт из Мексики в США — это не всегда экспорт мексиканских товаров. Как это все разруливать — большой вопрос.