Кровавый и беспощадный
Бунт собственных наемников оказался для Карфагена более опасным, чем разгромное поражение от Рима.
Карфаген как государство мог перестать существовать на сто лет раньше. И вовсе не по вине римлян. Могильщиками богатейшей торговой державы могли оказаться его собственные солдаты. Бунт карфагенских наемников в 240 году до н.э. оказался страшнее поражения от римских легионов. Даже в ту суровую эпоху, когда победители иногда целиком вырезали население побежденного города, драматические события, связанные с бунтом наемников, поражали современников своей чудовищной кровожадностью.
Все началось после подписания мирного договора с Римом. Проиграв Первую Пуническую войну, власти Карфагена обязались очистить Сицилию от своих солдат. Но оставалась одна проблема: карфагенская армия состояла сплошь из наемников, а им задолжали приличную сумму за оказанные на поле боя услуги. Это обстоятельство вызывало у олигархов очевидную досаду. Зачем платить, если в солдатах удачи больше нет нужды?
Но ветераны войны с Римом — это не безропотные земледельцы. Суровые и хорошо вооруженные воины не собирались разъезжаться по своим далеким землям без причитающихся денег. Вскоре Карфаген начали заполонять орды разноязыкого воинства. Самым разумным решением был бы оперативный расчет с каждым отрядом и быстрая отправка его восвояси. Но жадные правители города приняли самое безумное решение. Они придумали дождаться, пока приплывут все наемники, потом собрать их всех в одном месте и объявить, что вместо законной оплаты солдаты смогут получить только то, на что расщедрится работодатель.
Бунт вспыхнул мгновенно. Разъяренные солдаты захватили ближайший к Карфагену город Тунет и подвергли его разгрому. Перепуганные олигархи тут же спохватились и, забыв о прежней скаредности, согласились на выплаты в полном объеме. И даже отправили солдатам сундуки с деньгами. Но было поздно...
Среди наемников выдвинулись харизматичные лидеры — ливиец Мато и грек Спендий. Они сплотили многонациональную орду в полноценную армию. В лагерь восставших хлынули толпы сочувствующих из местных крестьян, изнемогавших от карфагенских налогов. Люди готовы были отдать бунтовщикам последние сбережения, лишь бы солдаты избавили их от тирании чиновников и бесправия.