Куда сдвигается Тайвань
США стремятся умножить число сторонников полной независимости Тайваня, провоцируя Китай на региональную эскалацию
Визит на Тайвань спикера палаты представителей Конгресса США Нэнси Пелоси (третье лицо государства) стал, по крайней мере на неделю, центром медийной повестки, не на шутку растревожив мировую общественность. И хотя, ко всеобщему облегчению, срыва в большой конфликт не произошло, от прежнего статус-кво в отношениях между Пекином и Вашингтоном, очевидно, ничего не осталось.
С одной стороны, в ответ на медийно разогретый визит Пелоси Народноосвободительная армия Китая (НОАК) провела масштабные учения в шести районах вокруг острова. Маневры военных кораблей, полеты авиации, запуски баллистических ракет (несколько ракет, по данным японского информагентства Kyodo, упали в исключительной экономической зоне Японии) — такого рода учения, как заверил представитель минобороны КНР У Цянь, будут проводиться и дальше, чтобы «решительно пресечь любые формы сепаратизма на Тайване и внешнее вмешательство».
С другой стороны, Пекин пошел на ряд военных жестов в сторону Вашингтона. Китайская сторона объявила об отмене и упразднении восьми механизмов взаимодействия с США, включая отказ от встреч между представителями военных ведомств двух стран и приостановку совместных мероприятий по вопросам безопасности на море. Вдобавок Пекин ввел экономические санкции против Тайбэя: с материка на остров больше не поставляются природный песок, который используется для производства полупроводников, цитрусовые и два вида рыбы.
Что стоит за этим обострением кризиса вокруг Тайваня, долгое время находившегося в спящем состоянии? Почему именно сейчас Вашингтон решился окончательно вывести региональную ситуацию из хрупкого равновесия? Ответ на этот вопрос не будет полным, если не реконструировать большой исторический контекст, сложившийся вокруг тайваньской проблемы.
Истоки тайваньского кризиса
Вопреки распространенному мнению, которое возникло под влиянием послевоенной историографии КНР, Гоминьдан (ГМД, Чжунго гоминь дан, Национальная партия Китая) и КПК (Чжунго гунчан дан, Коммунистическая партия Китая) изначально, то есть в первые годы после образования КПК в 1921 году, не были непримиримыми противниками. Напротив, обе партии — и созданная Сунь Ятсеном ГМД, и образованная при участии Коминтерна КПК — пользовались общей поддержкой Советского Союза.
Советские военные советники помогали Сунь Ятсену и Чан Кайши создавать армию ГМД. Советский Союз помогал ГМД и финансово, и поставками вооружений. В ходе Северного похода (1926–1928) войска НРА (Народной революционной армии под руководством Чан Кайши) действовали совместно с войсками, которыми командовали коммунисты. Многие из них, будучи членами КПК, одновременно являлись и членами ГМД.
Разногласия начались после окончания Северного похода, объединившего страну под властью ГМД и Чан Кайши. Руководство КПК, неправильно оценив обстановку и степень своей поддержки населением, перешла, с согласия Москвы, к организации серии «народных восстаний» против к тому времени укрепившейся власти ГМД.
Восстания закончились, по сути, разгромом, в результате чего КПК надолго ушла из городов в деревню и глухие районы, где их не могли достать карательные отряды правительственных войск. В частности, в результате так называемого Великого похода остатки сил КПК обосновались в верховьях реки Хуанхэ в местечке под названием Яньань (провинция Шэнси). Именно здесь руководство КПК и Мао Цзэдун, к тому времени вставший во главе партии, и просидели до конца Второй мировой войны.
Второй раз стороны вернулись к союзническим отношениям (тоже во многом под нажимом Советского Союза) в 1937 году ввиду неизбежной угрозы нападения Японии на Китай и необходимости создания единого фронта борьбы «с японским милитаризмом». История повторилась: войска КПК номинально были включены в состав НРА, а Чан Кайши получил существенную помощь от Советского Союза, поскольку именно он, а не партизаны Мао Цзэдуна, нес основную тяжесть борьбы с японцами.
После поражения Японии союз, который обе стороны считали явлением временным, распался. В Китае началась гражданская война, которая продолжалась четыре года. При этом первые два с лишним года перевес был на стороне правительственных войск, которым в 1947 году даже удалось захватить Яньань, в связи с чем Мао Цзэдун был вынужден бежать и долгое время скрываться. Однако позднее КПК перехватила инициативу, смогла нарастить свои силы и к концу 1948 года нанести войскам ГМД ряд чувствительных ударов. К апрелю 1949-го поражение войск Гоминьдана под руководством генералиссимуса Чан Кайши стало, по сути, делом времени. Несмотря на то что в руках правительственных войск (Гоминьдана) оставалась вся южная часть Китая (южнее реки Янцзы, которая фактически и делит Китай на две исторически сложившиеся части — северную и южную), фронт развалился на несколько отдельных очагов сопротивления войскам НОАК (КПК). Этому способствовал и тот факт, что еще в январе, после тяжелых поражений на севере Китая и взятия войсками под командованием Линь Бяо Тяньцзиня и Пекина, сам Чан Кайши вынужден был подать в отставку (временно) с поста президента Китайской республики и уйти в тень.
В апреле войска КПК после тщательной подготовки форсировали Янцзы и спустя некоторое время овладели Нанкином (южной столицей Китая) и Шанхаем. Правительство Китайской Республики во главе с исполняющим обязанности президента Ли Цзунжэнем (вместо Чан Кайши) из Нанкина бежало на юг, в Гуанчжоу. В то время как сам Чан Кайши вылетел на Тайвань.
Туда же с помощью американских транспортных самолетов была эвакуирована и примерно пятая часть его армии с целью защиты острова и борьбы с местными сепаратистами, которые тоже (после недавнего освобождения из-под власти японцев, длившейся более полувека) не очень хотели возвращаться под власть материка. На сегодняшнем Тайване помнят, что еще за год до прибытия Чан Кайши на остров китайские войска подавили выступление сторонников независимости Тайваня, которое некоторые ныне называют «народным восстанием».
Оставшиеся на материке войска продолжали сопротивление войскам КПК, постепенно отступая на юг, в провинции Гуандун и Фуцзянь. Но к концу осени сопротивление было окончательно подавлено, власть коммунистов, 1 октября 1949 года под руководством Мао Цзэдуна провозгласивших в Пекине Китайскую Народную Республику, распространилась на весь материковый Китай. Остатки войск, сохранивших верность Китайской Республике под руководством Гоминьдана и Чан Кайши, тоже перебрались на Тайвань, расположенный по соседству с Фуцзянем и Гуандуном.
Период «временных положений»
По разным подсчетам, всего на Тайване за короткое время оказалось от полутора до двух миллионов китайцев, переселившихся с материка. Это всего лишь в три раза меньше, чем проживало на острове до этого. Другими словами, население острова практически одномоментно выросло на четверть, причем именно приехавшим с материка принадлежала вся политическая власть, как и командные высоты в экономике.
Во-первых, уже в начале 1950 года Чан Кайши, вернувшийся на пост президента Китайской Республики, окончательно отменил довольно либеральную Конституцию, принятую в условиях противоборства с КПК, и объявил на острове чрезвычайное положение.
Конституция, вступившая в силу в Китайской Республике 25 декабря 1947 года, на самом деле была отменена еще в период правления Гоминьдана на материке: были введены «временные положения, действующие на период национальной мобилизации в целях подавления коммунистического восстания». Заметим, что действие этих «временных положений» в Китайской Республике, то есть на Тайване, было официально отменено лишь в 1991 году, уже после смерти сына Чан Кайши Цзян Цзинго, унаследовавшего от отца пост президента КР.
Лишь в 1966 году были разрешены дополнительные выборы в Национальное собрание (высший законодательный орган по Конституции 1947 года) от собственно тайваньского населения. До этого Национальное собрание функционировало в том виде, в котором было сформировано еще на материке.
В течение всего периода действия «временных положений» на острове было запрещено создавать новые политические партии. Только в 1986 году, незадолго до кончины Цзян Цзинго, было дано добро на регистрацию сегодняшней правящей на Тайване партии — ДПП (Миньчжу цзиньбу дан, Демократическая партия прогресса), которая сразу же стала основным политическим противником Гоминьдана.
Понятно, что правительство Китайской Республики, эвакуированное на Тайвань в 1949 году, не признало легитимность провозглашенной в Пекине в октябре 1949 года Китайской Народной Республики и продолжало считать себя правительством всего Китая. А победивших на материке КПК и Мао Цзэдуна — коммунистическими повстанцами, временно захватившими власть. Точно так же и президент Китайской Республики является по Конституции 1947 года, действие которой после отмены «временных положений» было возобновлено на Тайване, президентом всего Китая, а не только Тайваня.
Выбирая «один Китай»
Это, по сути, и является содержанием так называемого принципа «одного Китая», который официально продолжает поддерживаться по обе стороны Тайваньского пролива. То есть обе стороны официально признают единство и неделимость Китая и считают Тайвань одной из его провинций, а не независимым государством.
Расхождение в том, какая власть — в Пекине или в Тайбэе — легитимна и должна представлять Китай на международной арене, в международных организациях. Каждое из двух правительств — Китайской Республики (в Тайбэе) и Китайской Народной Республики (в Пекине) — считает именно себя законной властью, которая имеет право действовать от имени всего Китая.
Соответственно, «международное сообщество», которое также официально признает принцип «одного Китая», вынуждено приспосабливаться к этому и выбирать, какое из двух правительств оно считает законным китайским правительством.
Долгое время большинство стран мира вслед за ООН считали законным представителем всего Китая Китайскую Республику, то есть власти в Тайбэе, а не КНР. Лишь в 1971 году, когда после начала сближения Пекина и Вашингтона место представителя в ООН при поддержке США было отдано представителю КНР, развернулся процесс активного признания пекинских властей и установления с ними дипломатических отношений странами Запада и других регионов.
До этого КНР имела дипломатические отношения со странами «советского блока» и развивающимися странами, претендующими на «самостоятельную политику» (Индия, Египет, Индонезия и др.). В 1964 году к ним присоединилась и Франция (в связи с попытками де Голля дистанцироваться от США).
Понятно, что страны, имеющие дипломатические отношения с одной из сторон, разделенных Тайваньским проливом, не могут (в полном соответствии с принципом «одного Китая») поддерживать официальные дипломатические отношения с другой стороной. Хотя почти все из них имеют (или имели) с ней неофициальные отношения на уровне специальных экономических или культурных представительств. Так было и тогда, когда большинство стран поддерживали официальные отношения с Тайванем. Так происходит и сейчас, когда подавляющее большинство стран (кроме 14, по состоянию на декабрь 2021 года) поддерживает официальные отношения с КНР.
При этом обязательство не поддерживать официальные отношения с другой стороной политического конфликта (который КНР считает «внутренним делом Китая») предполагает в том числе отсутствие поездок, а тем более официальных визитов высокопоставленных лиц в ту часть Китая, с которой отсутствуют дипломатические отношения.
Разумеется, поездка Пелоси однозначно (и довольно грубо) нарушает принцип «одного Китая» и договоренности, достигнутые между Китаем и США еще в 1972 году во время визита в КНР тогдашнего президента США Ричарда Никсона. Тем более это касается условий дипломатических отношений между двумя этими странами, которые были установлены с 1 января 1979 года.
Вновь подчеркнем, что долгое время (50 с лишним лет) принципу «одного Китая» были верны обе стороны. На нем были основаны в том числе и переговоры Пекина и Тайбэя в середине 1990-х годов.
Новое поколение на острове
Позиция тайваньского правительства начала меняться чуть менее двадцати лет назад. Это было связано с приходом к власти ДПП в 2000 году: тогда впервые на президентских выборах победил представитель партии Чэнь Шуйбянь.
Дело в том, что ДПП представляет тот электорат, который родился и вырос уже в 1980-е и 1990-е годы и для которого принцип «одного Китая» не так важен, как желание жить в полноценной стране, независимо от того, как она называется.
Чэнь Шуйбянь и ДПП пришли к власти, обещая своим сторонникам провести референдум по вопросу о независимости острова. И даже предприняли попытки это сделать в начале второго четырехлетнего срока президентства Чэнь Шуйбяня. Это привело к самому серьезному кризису в отношениях между Китаем и Тайванем за последнее время.
Пекин ответил принятием Закона о противодействии сепаратистской деятельности (Закон против сецессии, принят 3-й сессией ВСНП 10-го созыва в марте 2005 года), который предусматривает возможность использования военной силы для присоединения острова в случае объявления им независимости.
Это охладило пыл тайваньцев. ДПП отказалась от проведения референдума, а Чэнь Шуйбяня после второго срока президентства в 2008 году сменил представитель Гоминьдана Ма Инцзю.
Дальнейшие восемь лет (два срока президентства Ма Инцзю) можно считать своеобразным медовым месяцем в отношениях Китая с островом. Гоминьдан, представляющий в большей степени потомков тех, кто приехал в свое время с материка, к тому времени превратился из непримиримого противника коммунистов если не в сторонника объединения с материком, то по крайней мере в сторонника развития отношений при сохранении политического статус-кво. Отношения налаживались, причем не только экономические.
Уже летом 2008 года делегация Тайваня участвовала в Олимпийских играх в Пекине (делегация китайского Тайбэя). Были заключены торговые соглашения, росли объемы тайваньских инвестиций на материке, тайваньцам стали разрешать фактически свободно приезжать в Китай, чтобы навестить могилы предков (для китайцев это важно). И многое другое, вплоть до встречи Ма Инцзю непосредственно с руководством Китая в лице самого Си Цзиньпина в Сингапуре в ноябре 2015 года.
Все это вызвало серьезное беспокойство в США, которые предприняли активные усилия для изменения настроений на острове. На эти настроения повлияли и события в Гонконге в 2014 году (так называемая революция зонтиков). В результате в 2016 году ДПП вновь выиграла выборы, и президентом стала ее представитель Цай Инвэнь.
И сразу же вновь актуальными стали разговоры о независимости острова. И попытки ее добиться по факту. Например, ежегодные подачи заявки на вступление в ООН в качестве независимого государства, хотя референдум о независимости на острове ДПП проводить по-прежнему не осмеливается.
«Одна страна, две системы»
Принцип «одного Китая» часто путают с концепцией «одна страна, две системы», авторство которой приписывают Дэн Сяопину, фактически возглавившему страну некоторое время спустя после смерти Мао Цзэдуна.
Концепция «одна страна, две системы» была предложена для того, чтобы обеспечить постепенное и относительно безболезненное вхождение в состав «единого Китая» тех территорий, которые были у него отторгнуты в период полуколониальной зависимости (в современном Китае этот период называется «сто лет унижений»). Это в первую очередь Гонконг (Сянган), Макао (Аомэнь), а также Тайвань.
Суть подхода в том, что территориям, которые возвращаются в состав Китая после их существования в качестве колоний (Тайвань тоже длительное время был, по мнению Пекина, японской колонией, так же как Гонконг — британской, а Макао — португальской), в течение 50 лет разрешается сохранять существующую систему политико-экономических отношений.
Например, в случае Гонконга в соответствии с соглашением с Британией территория после возвращения в состав КНР в качестве специального административного района сохраняет на 50 лет (до 2047 года) независимую финансовую систему (включая собственную валюту — гонконгский доллар), судебную систему, основанную на британском праве, и достаточно широкую автономию во всех остальных сферах, кроме обороны и внешней политики. Собственная валюта существует и в Макао (патака).
Кроме того, по соглашению КНР с Британией Гонконг должен был сохранить свой статус «свободного порта» и независимой финансовой зоны. А Макао — свою роль в качестве крупнейшего игорного центра Юго-Восточной Азии.
Такие же условия предлагаются и в случае «мирного объединения», или, покитайски, «мирного возвращения Тайваня в лоно Родины». На деле даже более льготные, поскольку Тайваню, помимо собственной администрации, будет позволено сохранить собственную армию, разумеется, на правах территориальных воинских формирований и в формальном подчинении командованию НОАК.
Понятно, что подобные предложения Пекина довольно заманчивы для многих представителей и тайваньского истеблишмента, и тайваньского электората, стоящих на позициях прагматизма. Особенно для тех, кто имеет тесные экономические связи с материком. И тех, кто поддерживает основного политического противника ДПП — Национальную партию Китая, Гоминьдан. Тем более что у Гоминьдана, как мы помним, есть свои исторические традиции сотрудничества с КПК и в 1920-годы, и в ходе антияпонской войны в 1930–1940-е годы. Обе стороны, пользуясь поддержкой Советского Союза, не только тесно сотрудничали (в 1920-е многие члены КПК одновременно являлись членами Гоминьдана, правда, в личном качестве), но и имели формально общую армию. Правда, тогда войска КПК входили в состав НРА, то есть армии Чан Кайши.
Нарратив «осажденной крепости»
Но именно в этом кроются главные причины нынешнего обострения ситуации вокруг Тайваня. Для США, окончательно взявших курс на «сдерживание Китая», напряжение в отношениях Пекина с Тайбэем является одним из основных инструментов давления на Китай.
До конца второго срока правления Цай Инвэнь (а на третий срок она идти не имеет права) осталось полтора года — очередные выборы президента Китайской Республики должны пройти в начале 2024-го. Судя по всему, это будет и окончанием правления ДПП на острове: тайваньская политическая традиция последних двадцати с лишним лет показывает, что ДПП и Гоминьдан сменяют друг друга каждые восемь лет. О том же говорят и прогнозы политических аналитиков, отмечающих ослабление поддержки ДПП и рост числа сторонников Гоминьдана.
Кстати, во второй половине ноября на Тайване пройдут выборы в местные органы власти. Не исключено, что обострение обстановки и создание на острове положения «осажденной крепости» — это попытка увеличить число сторонников «независимости» и правящей партии в преддверии выборов. Однако не исключено и другое: существенное ослабление позиций демократов в США в ходе промежуточных выборов в начале ноября ослабит и позиции ДПП, которая в большей степени ориентируется на демократов, чем на республиканцев.
Однако в целом понятно, что маятник общественных настроений на острове начинает двигаться (или уже движется) в сторону усиления позиций Гоминьдана и сторонников объединения. Если в 2020 году на волне событий в Гонконге (во многом также инспирированных США) Цай Инвэнь во главе ДПП удалось одержать довольно убедительную победу и пройти на второй срок, то сегодня ситуация вернулась к существовавшему все эти годы хрупкому равновесию между сторонниками сближения с материком и сторонниками обретения политической независимости.
В этих условий визит Пелоси, который, несмотря на утверждения представителей нынешней администрации о том, что поездка — ее личное дело, был явно согласован с президентской администрацией, это инструмент дополнительного обострения обстановки, попытка ее взорвать, остановить движение маятника. А попутно добавить проблем Пекину в надежде обострить обстановку на материке перед важным для КПК и лично для Си Цзиньпина ХХ съездом партии, который также должен пройти в ноябре в Пекине. В идеале — спровоцировать Пекин на жесткие военные действия, которые могли бы быть расценены «международным сообществом» как агрессия в отношении «демократического» Тайваня.
Спровоцировать явно не удалось. Китай логично выбрал другой путь: экономического давления на тайваньскую, прежде всего деловую, общественность. Которое дополняется военными маневрами, наглядно демонстрирующими возможности Китая.
Прагматика статус-кво
Стоит напомнить, что именно КНР, а не США является основным торговоэкономическим партнером Тайваня. Объем двусторонней торговли в 2021 году превысил 300 млрд долларов (объем торговли Тайваня с США — немногим более 100 млрд). При этом Тайвань имеет в лице Китая основной рынок сбыта своей продукции: профицит Тайваня в торговле с Китаем составляет огромную часть положительного торгового сальдо Тайваня. Экспорт в Китай более чем в три раза превышает импорт из Китая и в целом составляет примерно половину общего экспорта Китайской Республики.
Достаточно сказать, что 60% производимых на острове полупроводников для электроники (а сегодня это основная часть высокотехнологичного экспорта тайваньских предприятий) поставляется в КНР.
То же самое касается и инвестиционной деятельности: только за прошлый год на материке появилось около шести тысяч новых предприятий с участием тайваньского капитала. Общий объем накопленных инвестиций — около 200 млрд долларов. Даже несмотря на сообщения о том, что отдельные тайваньские компании возвращают производство обратно на остров (в связи с обострением обстановки), для островного бизнеса это внушительные суммы.
Число работающих на материке тайваньских инженеров и представителей других сфер производства и бизнеса исчисляется миллионами. Когда Ма Инцзю баллотировался на второй срок, власти КНР решили поддержать его тем, что предоставили бесплатные билеты туда и обратно тайваньцам, работающим в КНР и собирающимся принять участие в президентских выборах, — тогда речь шла примерно о двух миллионах человек при общем населении острова в 23 млн.
Это не означает, что все они выступают за «мирное объединение» — им, скорее, выгодно сохранение статус-кво. Но понятно, что объявление независимости Тайваня и обострение отношений с материком для них крайне невыгодно.
По последним опросам общественного мнения Тайваня (исследование тайваньского Национального университета Чжэнчжи), за сохранение текущего статус-кво в отношениях с Китаем выступают 56,9% тайваньцев. Еще 6,5% являются сторонниками воссоединения с материковым Китаем (четыре года назад их было почти в три раза больше — 15,9%). Количество сторонников независимости за эти четыре года выросло в два раза и составило чуть более 30% (30,3). То есть, несмотря на пропагандистские усилия правящей партии и мировых СМИ, а также негативное влияние событий в Гонконге, число сторонников независимости на Тайване составляет менее одной трети.
Что будет делать Пекин
Очевидно, что в оставшееся до президентских выборов время Китай будет делать все возможное, чтобы дополнительно подтолкнуть маятник в сторону возвращения к власти Гоминьдана — и военные маневры для устрашения, и торгово-экономические санкции. При этом демонстративно накладывая санкции не на США, а на Тайвань, усиливая давление на тайваньцев, но при этом оставляя дверь открытой для шагов в сторону примирения и сближения.
Но решать проблему Китай теперь будет без США, а напрямую с тайваньцами. Без вмешательства иностранцев во «внутренние дела Китая». Все действия, предпринимаемые сегодня руководством КНР, направлены на то, чтобы показать тайваньцам: не стоит поддаваться на американские провокации, не стоит идти на поводу у США и забывать о собственных интересах и собственной безопасности.
При этом разговаривать с самими США по поводу Тайваня Китай, похоже, не собирается. В состоявшемся в конце июля телефонном разговоре с Джо Байденом Си Цзиньпин в первую очередь старался довольно мягко объяснить президенту США, что политика его администрации исходит из неправильного понимания сущности Китая и китайскоамериканских отношений. А продолжение этой политики крайне вредно и для экономики самих США, и для мировой экономики в целом.
Возможно ли дальнейшее обострение ситуации в оставшиеся полтора года президентства Цай Инвэнь (вплоть до провоцирования Тайванем военного столкновения с Китаем или попыток объявления независимости, что, по сути, также является провоцированием военного столкновения)?
Цай Инвэнь производит впечатление жесткого по отношению к Китаю, но вменяемого политика — в отличие, например, от Пелоси или, допустим, Владимира Зеленского. Поэтому украинский сценарий провоцирования Китая на начало «специальной военной операции» представляется маловероятным. Хотя понятно, что сценарий, успешно отработанный на Украине, США могут попытаться применить и в случае с Тайванем и Китаем.
Вопрос в том, насколько Цай зависима от США и готова действовать в рамках их стратегии в ущерб интересам Тайваня. И насколько сами США готовы продолжить обострение обстановки. Они могут попытаться взорвать ситуацию до конца срока президентства Цай Инвэнь, использовав ее как марионетку. В этом случае Китай будет вынужден ответить. Насколько Цай Инвэнь готова повторить пока еще неясную судьбу Зеленского и что на нее есть у американцев — мы не знаем.
* Кандидат исторических наук, доцент Школы востоковедения факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ, ведущий научный сотрудник Центра мировой политики и стратегического анализа Института Китая и современной Азии (ИКСА) РАН, руководитель Экспертно-аналитического центра Восточной и Юго-Восточной Азии ИКСА РАН.
Фото: TASS, EPA/Ritchie B. Tongo, Li Bingyu/Xinhua Via Ap
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl