Чем больше мы знаем о Леме, тем меньше его понимаем

ДилетантКультура

Станислав Лем

Портретная галерея Дмитрия Быкова

1.

Чем больше мы знаем о Леме, тем меньше его понимаем. Кажется, издано все — эссе, рецензии, интервью, записные книжки, переписка; вышли подробные биографии на главных языках, в одной России за последний год две; жизнь Лема описана им самим, да и не так много в ней было событий. И тем не менее, чтобы рассказать о нем правду и хоть приблизительно разобраться в эволюии его взглядов, нам придется пересмотреть ни много ни мало всю историю ХХ века. Потому что Лем принадлежит к числу тех весьма немногих художников, которые никак не вписываются в исторические схемы. Коротко говоря, Лем знаменует собою отказ от прежней концепции человека и конец проекта «человек» как такового. Главные его тексты складываются в летопись расцеловечивания, и если был на свете человек, который больше других сделал для развенчания антропоморфных представлений о Боге и мире, — то это он. У Лема очень мало человеческих эмоций, и единственная его эмоциональная доминанта, которую можно разглядеть и в эссе, и в романах, и даже в юмористических его вещах, — бесконечная тоска одинокого сверхразума, печаль выродка в мире людей. Ему не с кем поделиться мыслями — других таких нет; он ни от кого не слышит отклика, людские страсти ему даже не забавны. Это не тоска Бога — Богу-то как раз есть с кем поговорить, он все это создал, все носит его черты; это именно печаль инопланетного существа среди людей, по-своему очень милых, но совершенно чужих. Вдобавок Лем сознает обреченность их цивилизации, а сам он бессмертен, как Камил у Стругацких в «Далекой Радуге» — человек-машина, обреченный вновь и вновь выживать в бесконечных апокалипсисах.

Всегда ли Лем таким был? Наверное, не всегда. Он жертва мировой войны, которая и показала ему наглядней, чем все прочие события ХХ века: история, какой мы ее знали, закончилась. Человечество подошло к финалу, заглянуло в бездну и никогда не будет прежним. Лем «сдвинулся» — или, если хотите, тронулся, но со знаком плюс, — не сразу, потому что иногда травма дает о себе знать годы спустя, на гуманистической и даже на коммунистической инерции он написал «Астронавтов» и «Магелланово облако», два первых своих романа, которые не разрешал перепечатывать. В них уже есть лемовское, особенно в первом, в тех главах, где описывается венерианская цивилизация с ее неостановимыми заводами, производящими нечто бесконечное и бессмысленное; непостижимость мира — поданная через распространенную в то время метафору Контакта, — уже там есть. Но настоящий Лем начался в «Возвращения со звезд», с «Эдема», — с романов, в которых мир представал принципиально непостижимым и, главное, чрезвычайно негостеприимным для человека. Большой антропный принцип, — согласно которому, грубо говоря, все тут для нас, — вызывал у Лема мрачный, дребезжащий смешок (он вообще отзывался о человечестве нелестно, особенно презрительно — о журналистах, кинематографистах и о большинстве политиков). «Космос не приспособлен для нас, именно поэтому мы никогда от него не откажемся» — эта обреченная, а в общем, и гордая мысль высказана в «Насморке», и если заменить космос на мир — а в чем, собственно разница? — получится своего рода девиз. Меня никто тут не ждет, именно поэтому я тут буду; если вдуматься, эта фраза описывает, скажем, все шекспировские трагедии.

2.

Характер своей травмы Лем описал только в «Гласе Господа», написанном сорок лет спустя — вот как долго он не решался рассказать о себе главное: «Он покинул родину в тридцать лет, один как перст: вся семья его была уничтожена». (Все родственники Лема, польские евреи, погибли во время оккупации Польши; его семья спаслась благодаря поддельным документам, — Д. Б.). «Раппопорт рассказал, как у него на глазах — кажется, в 1942 году — происходила массовая экзекуция в его родном городе.

Его схватили на улице вместе с другими случайными прохожими; их расстреливали группами во дворе недавно разбомбленной тюрьмы, одно крыло которой еще горело. Раппопорт описывал подробности этой операции очень спокойно. Одни впали в странное оцепенение, другие пытались спастись — самыми безумными способами. Раппопорту запомнился молодой человек, который, подбежав к немецкому жандарму, начал кричать, что он не еврей, — но кричал он это по-еврейски (на идиш), видимо, не зная немецкого языка. Раппопорт ощутил сумасшедший комизм ситуации; и тут всего важнее для него стало сберечь до конца ясность сознания — ту самую, что позволяла ему смотреть на эту сцену с интеллектуальной дистанции. Однако для этого необходимо было найти какую-то ценность вовне, какую-то опору для ума; а так как никакой опоры у него не было, он решил уверовать в перевоплощение, хотя бы на пятнадцать двадцать минут — этого ему бы хватило. Но уверовать отвлеченно, абстрактно не получалось никак, и тогда он выбрал среди офицеров, стоявших поодаль от места казни, одного, который выделялся своим обликом.

Раппопорт описал его так, будто смотрел на фотографию. Это был бог войны — молодой, статный, высокий; серебряное шитье его мундира словно бы поседело или подернулось пеплом от жара. Он был в полном боевом снаряжении — “Железный крест” у воротника, бинокль в футляре на груди, глубокий шлем, револьвер в кобуре, для удобства сдвинутый к пряжке ремня; рукой в перчатке он держал чистый, аккуратно сложенный платок, который время от времени прикладывал к носу. Он внушил себе, что в тот миг, когда его, Раппопорта, расстреляют, он перевоплотится в этого немца.

Он прекрасно сознавал, что это совершенный вздор с точки зрения любой метафизической доктрины, включая само учение о перевоплощении, ведь “место в теле” было уже занято. Но это как-то ему не мешало, — напротив, чем дольше и чем более жадно всматривался он в своего избранника, тем упорнее цеплялось его сознание за нелепую мысль, призванную служить ему опорой до последнего мига; тот человек словно бы возвращал ему надежду, нес ему помощь.

Хотя Раппопорт и об этом говорил совершенно спокойно, в его словах мне почудилось что-то вроде восхищения “молодым божеством”, которое так мастерски дирижировало всей операцией, не двигаясь с места, не крича, не впадая в полупьяный транс пинков и ударов, — не то что его подчиненные с железными бляхами на груди. Раппопорт вдруг понял, почему они именно так и должны поступать: палачи прятались от своих жертв за стеной ненависти, а ненависть не могли бы разжечь в себе без жестокостей и поэтому колотили евреев прикладами; им нужно было, чтобы кровь текла из рассеченных голов, коркой засыхая на лицах, превращая их в нечто уродливое, нечеловеческое и тем самым — повторяю за Раппопортом — не оставляя места для ужаса или жалости.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Спорт хозяйствующих субъектов Спорт хозяйствующих субъектов

НБА – это индустрия развлечений; такой же феномен поп-культуры, как Marvel

Esquire
Кто скажет Кто скажет

Уже скоро мы можем научиться понимать язык зверей

Популярная механика
Крах олигархии Крах олигархии

Карфаген был самым крупным и самым богатым городом Средиземноморья

Дилетант
Праздник к ней приходит Праздник к ней приходит

Эми Адамс — лю­би­ми­ца ре­жис­се­ров, кол­лег и зри­те­лей

Glamour
Инцидент в Оцу Инцидент в Оцу

Как император Николай II был ранен во время визита в Японию

Дилетант
Bentley Bentayga: Воздух ручной работы Bentley Bentayga: Воздух ручной работы

Самый мощный, самый быстрый, самый большой и, пожалуй, самый дорогой… Кроссовер. Да-да, этот вирус забрался в святая святых – в сегмент luxury, где не бывает компромиссов, а мольбы о пощаде вне закона. Что ж, попробуем примерить монстра на себя

АвтоМир
Infiniti QX50 Infiniti QX50

Он меняет концепцию кроссоверов японской марки. Вместе с ним дебютирует бензиновый мотор с изменяемой степенью сжатия.

Quattroruote
Жить в тво­ей голове Жить в тво­ей голове

Почему тема психического здоровья касается каждого?

Glamour
10 репродуктологов 10 репродуктологов

Этих ге­не­ти­ков, эн­до­кри­но­ло­гов, ги­не­ко­ло­гов и эм­брио­ло­гов на­зы­ва­ют «аиста­ми», ко­то­рые при­но­сят дол­го­ждан­ное агу­ка­ю­щее счастье.

Tatler
Составлям резюме правильно Составлям резюме правильно

Кажется, что сделать это просто – указать место и годы учебы, описать профессиональный опыт, добавить пару строк о своих положительных качествах и – готово! Ты рассылаешь резюме на десяток адресов. Почему же тебе не отвечают?

Лиза
Jaguar F-Type SVR Convertible Jaguar F-Type SVR Convertible

Еще больше мощности и тяги у спецверсии британского суперкара. Тем не менее, он хорош и в прогулочном темпе.

Quattroruote
10 мифов об экстракорпоральном оплодотворении 10 мифов об экстракорпоральном оплодотворении

Многие считают, что ЭКО опасно для здоровья мамы и ребенка. Почему это не так?

9 месяцев
Mazda MX5 Mazda MX5

Скажем сразу: в таком виде японский родстер до российского рынка точно не доберется – с мягким верхом и... левым рулем. Но от приглашения еще раз встретиться с ним отказаться просто невозможно.

Quattroruote
Сольный номер Сольный номер

Почему Юлианна Караулова живет интуицией и не торопится с материнством

Cosmopolitan
Почему религия вызывает такие сильные чувства? Почему религия вызывает такие сильные чувства?

Религиозные вопросы и в XXI веке снова вызывают споры

Psychologies
Скорость их уже не отпустит Скорость их уже не отпустит

На автодроме «Крепость Грозная» состоялся четвертый этап чемпионата России по дрэг-рейсингу. Результаты финальных заездов вновь показали, что мощный автомобиль – это лишь часть успеха

АвтоМир
Держать баланс Держать баланс

Зачем топ-менеджеру оборонного завода выигрывать чемпионаты по конному спорту.

Forbes
5 заблуждений о миоме 5 заблуждений о миоме

Узнав о ней, многие впадают в панику. Но не так страшна миома, как мы привыкли считать.

Лиза
Зимний Вальс Зимний Вальс

Совмести­те ка­та­ние на лы­жах, ку­па­ние под сне­гом и зна­ком­ство с вы­да­ю­щей­ся и необыч­ной ар­хи­тек­ту­рой в Вальсе — по­та­ен­ном угол­ке Швейцар­ских Альп.

Vogue
Volkswagen Polo Volkswagen Polo

Спроектированный для России и выпускавшийся концерном Volkswagen в Калужской области Polo Sedan главную битву своим основным конкурентам проиграл. Попробуем разобраться, почему...

АвтоМир
Командовать парадом буду не я Командовать парадом буду не я

Бывший главный редактор мужского журнала объясняет, почему не быть начальником лучше, чем быть им.

GQ
Очень личное Очень личное

Яна Зубцова разбирается в новом модном движении – фитнесе для лица

Cosmopolitan
Томми-американец Томми-американец

В но­яб­ре в Америке вы­хо­дит ав­то­био­гра­фия Томми Хилфиге­ра. Vogue вы­брал луч­шие пассажи.

Vogue
Буря в бокале Буря в бокале

На рынке бордоских вин намечается очередной передел статусов.

Forbes
Прекрасное далеко: как не сравнивать мужа с другими Прекрасное далеко: как не сравнивать мужа с другими

Признаемся, так бывает у всех: чьи-то отношения кажутся нам более привлекательными, чем наши собственные, а на фоне чьего-то чужого мужа наш, родной, явно проигрывает. Что за странное явление и как с ним справиться, как научиться не сравнивать любимого с другими – и нужно ли?

Домашний Очаг
Кто тут главный Кто тут главный

Ты – сильная, независимая женщина, и мужчина тебе нужен под стать?

Cosmopolitan
Возраст счастья Возраст счастья

Актриса Елена Ксенофонтова говорит, что чувствует себя гораздо красивее и увереннее, чем в 20 лет. Дети, работа, друзья — сегодня она абсолютно довольна своей жизнью.

Добрые советы
За что нас ценят мужчины За что нас ценят мужчины

Чтобы в семье все было хорошо, надо подстраиваться под мужа или лучше оставаться собой? Сколько людей – столько мнений. Узнаем, что думают эксперты и наши читатели.

Лиза
Альянс по расчету Альянс по расчету

Зачем Александру Мамуту разработчик софта для ресторанов.

Forbes
Умный быт с помощью приложений Умный быт с помощью приложений

Управлять освещением, отоплением и телевидением можно через смартфон: подобранные нами приложения способны превратить любое жилище в умный дом с более высоким уровнем безопасности и меньшими энергозатратами.

CHIP
Открыть в приложении