Вознесенскому из шестидесятников повезло, пожалуй, меньше всех

ДилетантИстория

Андрей Вознесенский

Портретная галерея Дмитрия Быкова.

1

Вознесенскому из шестидесятников повезло, пожалуй, меньше всех — по крайней мере, на сегодняшний день, — потому что прослойка, о которой и для которой он писал, исчезла. Поэтому судить о его задачах и о смысле его стихов мы можем лишь весьма приблизительно: ему как бы не на кого опереться, его слово повисает в воздухе. Вознесенский прочней других — прочней даже, чем Евтушенко, — привязан к советскому контексту и затонул вместе с этой Атлантидой, чем предопределён и трагизм его позднего мироощущения, нараставшее одиночество («Эпоха глухонемая. Тону. По поэме круги. Друзья меня не понимают. А кто понимает — враги… На крыше антенка, как скрепка, пришпилит из неба тетрадь. И нет тебя, Нина Искренко, чтоб было кому почитать»). Герои и читатели его стихов исчезли, когда переломилось время. 1968 год, почти официальный конец оттепели, их смертельно ранил, а 1991-й, как выяснилось, добил. И в этом была особая горечь их удела: что наступление полусвободы было первым ударом, а свобода стала последним. Потому что в этой свободе им не было места, они ей были попросту не нужны.

Кто был аудиторией Вознесенского, лучшим представителем которой был он и сам? Это была элита советской гуманитарной, но прежде всего технической интеллигенции — условно говоря, Дубна, которая для советских шестидесятых вообще многое значила. Советский Союз был отнюдь не идеален для жизни, да что там — невыносим, но для работы, причём не для всякой, он был устроен идеально, как огромная и сравнительно благоустроенная шарашка. Советский Союз был хорошим местом для учёных, о которых хорошо сказал академик Арцимович: «Наука есть способ удовлетворения личного любопытства за государственный счёт». За государственный счёт удовлетворялось прежде всего любопытство естественно-научное. Сами физики об этом пели, пародируя Окуджаву: «Как славно быть совсем простым учёным, доверием народа облечённым! Как славно быть совсем простым учёным, пока ещё ни в чем не уличённым!» Это была не только привилегированная, но и самая совестливая прослойка (поскольку в России совестливые вырастают именно из привилегированных: у них есть время и силы на совесть, есть чувство собственного достоинства, непривычка прогибаться). Это была элита, состоявшая из профессионалов, — а в России подлинной элитой могут быть только профессионалы: их некем заменить, без них станет некому обслуживать систему, и потому они позволяют себе иногда даже грубить начальству в ответ, а иногда, страшно подумать, и первыми.

Это были главные читатели и почитатели Вознесенского. Он был поэтом молодых технократов, носителем и воплотителем главных их черт.

2

Что это были за черты? Прежде всего скорость. Метафора — главный ускоритель поэтической речи. Метафора у Вознесенского не самоцельна, это способ так разогнать речь, чтобы в ушах свистело, и вообще главная его тема — скорость: мотоциклисты в белых шлемах, как дьяволы в ночных горшках. Мимо санатория реют мотороллеры: осень, небеса, красные леса. Мы животные, твоё имя людское сотру, лыжи водные распрямляют нас на ветру. И — целый вальс, писанный этой же короткой строкой: зелёные в ночах такси без седока, залётные на час, останьтесь навсегда.

Быстроумие, идеальная память на свои и чужие тексты, знание всего мирового авангарда — первая черта этого поколения и Вознесенского как главного его поэта. С этим тесно связана вера в прогресс, установка на него, поклонение будущему. Он был футуристом после футуристов — по интонации, мироощущению, пафосу радикального переустройства, прежде всего артистического и технического (революции, конечно, — да, но пусть это будет научно-техническая революция, НТР, главный лозунг шестидесятых): «Мы — противники тусклого. Мы приучены к шири — самовара ли тульского или ТУ-104». А как это соотносится с традицией? А он и традицию так понимал, в самом что ни на есть футуристическом духе, и это понимание верное, потому что России искусственно навязан образ исконно-посконной, лампадной, кондовой избяной-толстозадой. Реальная Россия авангардна, и не случайно Вознесенский так вцепился в работы Бориса Раушенбаха о перспективе в древних русских иконах. Раушенбах, математик, физик, строитель ракет, прошедший через ГУЛАГ и шарашку, — словом, человек того карасса, который Вознесенского особенно ценил. И этот человек просчитал, что русская икона — авангардна, что в ней предсказаны открытия, до которых дозрел только ХХ век! Вытянуть Россию в авангард, сменить имидж, отнять патриотизм у «русской партии», у «Молодой гвардии», стереть с авангарда ярлык космополитического и буржуазного — это одна из главных задач Вознесенского. Для России ключевое понятие как раз не медлительность, не тугодумность, не пресловутая «раздумчивость и неторопкость» — нет, попытка навязать ей образ квашни с кислым тестом как раз бесперспективна; «русская партия» вдрызг проиграла шестидесятые годы, в оттепель её место было на безнадёжной периферии, частичный реванш ребята вроде Кожинова взяли в семидесятые — и то не преуспели. Понимание Ленина как явления глубоко национального и революции как органически русской — весьма актуальная тема и по нынешним временам, когда русскую революцию опять пытаются представить происками евреев и международных разведок. Ни черта вы не понимаете в России, ребята-почвенники, и сами вы не русские, а просто глупые. Вы думаете, ваша тормознутость — национальная черта? Да Россия за сто лет прошла путь от «Ябеды» Капниста до «Вишнёвого сада», путь от классицизма до абсурдизма, на который у Европы ушло полтысячелетия. Россия долго запрягала, но в девятнадцатом веке поехала так, что, как грится, посторониваются и дают ей дорогу другие народы и государства. Сталин её затормозил, авиаконструкторов пересажал — но Королёв и Раушенбах и в шарашках продолжали обсчитывать траектории, и в шестидесятые мы разогнались снова. Потом нас опять затормозили, но остановить не получится, даже и не надейтесь, нынешние идеологи консерватизма и традиции. Снесём, не оглянемся.

Ещё одна его главная черта, тесно связанная с этой тягой к высоким скоростям, — очень русская и очень христианская. Это не восторг от разрушения как такового — иначе Вознесенский ничем не отличался бы от левака с французских баррикад; это ещё и умение терять. В этом радостном разрушении собственной жизни — весь пафос «Пожара в Архитектурном»: «Пожар в Архитектурном! По залам, чертежам, амнистией по тюрьмам — пожар, пожар! А мы уже дипломники, нам защищать пора. Трещат в шкафу под пломбами мои выговора! Прощай, архитектура! Пылайте широко, коровники в амурах, райклубы в рококо! Прощай, пора окраин! Жизнь — смена пепелищ. Мы все перегораем. Живёшь — горишь. Всё выгорело начисто. Милиции полно. Всё — кончено! Всё — начато! Айда в кино!»

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Великое посольство Великое посольство

Пётр I стал первым русским правителем, который покинул пределы родного отечества

Дилетант
«Мальчишеские забавы»: Аркадий Ротенберг о Путине и Крымском мосте «Мальчишеские забавы»: Аркадий Ротенберг о Путине и Крымском мосте

Миллиардер Аркадий Ротенберг убежден, что «король госзаказа» — это преувеличение

Forbes
Самый знаменитый монгол Самый знаменитый монгол

Чингисхан по праву входит в пантеон величайших завоевателей

Дилетант
Сезон мотивации. Почему мы ходим на тренинги, но это не помогает Сезон мотивации. Почему мы ходим на тренинги, но это не помогает

Люди готовы отдать половину зарплаты, чтобы услышать мотивационные речи коучей

Forbes
Александр: империя за 12 лет Александр: империя за 12 лет

Блестящие военные победы царя Македонии перекроили карту античного мира

Дилетант
Советский День Д: высадка на Курилы Советский День Д: высадка на Курилы

Как красноармейцы повторили знаменитую высадку в Нормандии

Maxim
Разбойники на службе государства Разбойники на службе государства

Громкими титулами за преступления был обласкан не только Фрэнсис Дрейк

Дилетант
В Томе кто-то есть В Томе кто-то есть

Том Харди пытается стащить крышку от аквариума из зоомагазина в Лондоне

Esquire
Шаром полети Шаром полети

Формат отдыха all inclusive в Каппадокии

Quattroruote
«Токсичные» деньги. Три вопроса, которые нужно задать инвестору «Токсичные» деньги. Три вопроса, которые нужно задать инвестору

Что делать, чтобы не связаться с недобросовестным инвестором

Forbes
Платье на брюки и еще пара трендов из 90-х: 16 луков с показа Victoria Beckham Платье на брюки и еще пара трендов из 90-х: 16 луков с показа Victoria Beckham

Платье на брюки и еще пара трендов из 90-х: 16 луков с показа Victoria Beckham

Cosmopolitan
Эксгибиционисты: зачем они делают это? Эксгибиционисты: зачем они делают это?

Эксгибиционизм — это сексуальная девиация

Cosmopolitan
От «Как так?!» до «Блин, только не это»: популярные ЗППП и 6 способов их избежать От «Как так?!» до «Блин, только не это»: популярные ЗППП и 6 способов их избежать

От «Как так?!» до «Блин, только не это»: популярные ЗППП и способы их избежать

Playboy
От благодарного генофонда: 12 свежих номинатов Дарвиновской премии От благодарного генофонда: 12 свежих номинатов Дарвиновской премии

Ежегодный обзор лауреатов Дарвиновской премии

Maxim
Полная бездоказанность. Почему статья за увольнение предпенсионеров не сработает Полная бездоказанность. Почему статья за увольнение предпенсионеров не сработает

Как регулировать отношения работодателей и работников предпенсионного возраста

Forbes
Лекарство для провинции. Спасет ли медицина промышленные города Лекарство для провинции. Спасет ли медицина промышленные города

Сможет ли Россия повторить американский опыт во возрождению промышленных центров

Forbes
Жесткий контракт. Может ли частное лицо заработать на господряде Жесткий контракт. Может ли частное лицо заработать на господряде

Получить и обеспечить господряд под силу далеко не каждому

Forbes
Классика по-новому Классика по-новому

Работа с модными оттенками и их сочетаниями

SALON-Interior
Алкогений: Марлон Брандо Алкогений: Марлон Брандо

Алкогений: Марлон Брандо

Maxim
Андрей Черкасов: «Если бы не «Дом-2», давно стал бы отцом» Андрей Черкасов: «Если бы не «Дом-2», давно стал бы отцом»

Андрей Черкасов рассказывает, есть ли сценарий на главной телестройке страны

StarHit
Вечный огонь: 25 фактов о легендарных зажигалках Zippo Вечный огонь: 25 фактов о легендарных зажигалках Zippo

О зажигалке Zippo, история которой проста и удивительна одновременно

Maxim
Жилые мегалиты, граната для выживания и другие потрясающие фотографии Жилые мегалиты, граната для выживания и другие потрясающие фотографии

Фото самых красивых и эффектных в визуальном плане технических новинок и событий

Популярная механика
Бульдозер и колготки. Россия допустит женщин к запрещенным профессиям Бульдозер и колготки. Россия допустит женщин к запрещенным профессиям

В ближайшее время женщины смогут работать машинистами локомотивов

Forbes
10 общепризнанно худших фильмов в истории 10 общепризнанно худших фильмов в истории

Недостаточно снять плохой фильм!

Maxim
«Блин, маме позвонить забыл!»: 8 вещей, которые нельзя делать в постели «Блин, маме позвонить забыл!»: 8 вещей, которые нельзя делать в постели

Если ты в очередной раз не хочешь все испортить, эти советы для тебя

Playboy
Почему я слишком откровенничаю? Почему я слишком откровенничаю?

«И кто тянул меня за язык?..»

Psychologies
Хищник выходит на охоту: что мы знаем о легендарных пришельцах Хищник выходит на охоту: что мы знаем о легендарных пришельцах

Хищник выходит на охоту: что мы знаем о легендарных пришельцах

Популярная механика
Отец Игоря Сорина: «Олег Яковлев наживался на имени моего сына» Отец Игоря Сорина: «Олег Яковлев наживался на имени моего сына»

Интервью с отцом Игоря Сорина, экс-солиста группы «Иванушки International»

StarHit
Самые интересные презентации и новинки VFNO-2018, о которых ты должна знать Самые интересные презентации и новинки VFNO-2018, о которых ты должна знать

Как прошла ночь Vogue Fashion’s Night Out 2018

Cosmopolitan
Елена Проклова: «На отношения нет времени» Елена Проклова: «На отношения нет времени»

Почему Елена Проклова живет с мужем, с которым развелась три года назад

StarHit
Открыть в приложении