Птица счастья
Звезда Штутгартского балета и частый гость московских подмостков Фридеман Фогель — принц на сцене и в жизни
«Oпаздываете? Не страшно, парижские пробки, понимаю. Вопросы про личную жизнь? Буду вам признателен, если бы мы смогли их оставить в стороне…» Звезда мирового балета Фридеман Фогель говорит как танцует: что ни фраза, то связка идеально выверенных, гармонично выстроенных слов. Невероятно, но ему уже тридцать семь — этому приветливому юноше с открытым взглядом, спокойным голосом и мягкими, как его кошачьи глиссады, интонациями. В жизни ему все дается так же легко, как на сцене. «Принц — мое естественное состояние, — не без самоиронии отвечает Фридеман. — Но совсем не обязательно быть глупым принцем, можно быть поэтичным». Он из таких.
В Париж, где мы встречаемся, Фогеля занесло всего на день. Уже завтра он упорхнет в Рим, оттуда перелетит в Нью-Йорк, а там рукой подать до Токио. Есть надежда, что весной он заглянет и в Москву — станцевать на сцене Музыкального театра имени Станиславского. Недаром же его фамилия с немецкого переводится как «птица». «Не могу танцевать все время на одной сцене, начинается клаустрофобия», — смеется танцовщик. Как однажды точно подметил историк балета Вадим Гаевский: «Мечта об абсолютной свободе — профессиональная болезнь балетного артиста». Cегодня она принимает масштаб эпидемии. Фридеман Фогель, Роберто Болле, Марсело Гомес, Дэвид Холберг, Сергей Полунин, Полина Семионова, Наталья Осипова и еще с десяток премьеров-красавцев и прим-красавиц рассекают по сценам мировых театров, украшая собой афиши балетных фестивалей и гала. Границ для них давно не существует, кабала театральных контрактов им неведома.
Пятый и самый младший из сыновей, Фридеман пошел по проторенной дорожке. Один из братьев танцевал в Штутгартском балете, что и определило выбор будущей профессии. «Ему было сложнее, — объясняет он. — Это в России балетный артист на особом положении, а в Германии у нашей профессии нет такого престижа. Мечтать стать танцовщиком для мальчика несколько странно. Но я смотрел на брата и хотел танцевать». Фогель начинал в местной Школе Джона Крэнко. Все, что связано с танцем в Штутгарте, носит имя этого хореографа, который в 1960‑х не просто вывел провинциальный тихий немецкий город на мировую балетную сцену, но и выпустил из-под своего крыла лучших современных постановщиков — Джона Ноймайера, Иржи Килиана, Уильяма Форсайта. «Родители перестраховались, отдали меня поближе к дому — вдруг передумаю! Единственное, о чем я жалею в своей карьере, — так это то, что не поехал учиться в Санкт-Петербург, потому что Вагановской школе в мире нет равных», — признается танцовщик.