Варя Семак
Художница Варя Семак сделала для нас зин по сверхновому искусству Петербурга: топовые творческие сообщества и молодые авторы, работы которых надо покупать прямо сейчас!
Знакомьтесь, сверхновая художница Варя Семак! Арт-карьера дочери главного тренера футбольного клуба «Зенит» Сергея и писательницы Анны Семак была предопределена: Варя выросла среди самого актуального современного искусства — серьезную коллекцию, где есть и философская живопись Виталия Пушницкого, и сюрреалистичная графика Татьяны Ахметгалиевой, много лет собирают ее родители. Хотя рисует Варя с самого детства, свое медиа — уголь, аэрозольные баллончики, иногда масло и акварель — она выбрала год назад. Ее черно-белые сумрачные полуабстрактные холсты с редким и как бы случайным акцентом цвета наследуют «петербургским смурным» — Александре Гарт или Алексею Гану. Для Собака.ru Варя написала гид по неочевидным арт-спотам Петербурга и рассказывает про свое комьюнити — вчерашние студенты, художники, за которыми скоро будут охотиться модные галереи и кураторы.
Меня зовут Варя, мне 15 лет. С самого раннего детства я часами рисовала, лепила и мастерила. Моим любимым местом всегда был Эрмитаж, я постоянно просила родителей отвести меня туда. Лет в шесть я спросила у них, возможно ли такое, чтобы все покинули музей и он бы стал нашим новым домом. Не потому, что мне хотелось жить в роскошном и просторном дворце, а потому, что Я МЕЧТАЛА ЖИТЬ СРЕДИ ИСКУССТВА.
Хотя, справедливости ради, так всегда и было — мама с папой начали собирать коллекцию совриска, как только мы переехали в Петербург. НАМ ПОВЕЗЛО РАСТИ В КРАСОТЕ, угадывать смыслы, заложенные художниками: в сюрреалистичных композициях Татьяны Ахметгалиевой, объектах сооснователя группы Parazit Семена Мотолянца, бромойлях Григория Майофиса, графике Кирилла Челушкина и Виктории Бенгальской и в философской живописи Виталия Пушницкого.
Родители считали, что это формирует наше воображение, создает определенные «коды красоты». С раннего детства мы с братьями и сестрами были приучены к тому, что до некоторых предметов в доме нельзя дотрагиваться. Мама рассказывала, как я однажды случайно обняла руками вазу, стоявшую на столе, и тут же спохватилась: «Ой! А это тоже искусство?»
Недавно я сообщила папе, что МОЯ ДОЛЯ НАСЛЕДСТВА — ИМЕННО КОЛЛЕКЦИЯ ЖИВОПИСИ, другое меня мало интересует. Сейчас работы из нее распределены по разным квартирам: что-то досталось старшей сестре, что-то хранится в моей мастерской, что-то осталось на даче. Но есть вещи, всегда живущие с нами. Например, работа Петра Швецова — белая рубашка на черном фоне из серии «Белые», отсылающей к малым голландцам — всегда занимает центральное место при входе в нашу квартиру, как будто сообщая: проходите, здесь живут люди нараспашку, простые и гостеприимные.
У меня нет художественного образования, кроме курсов в Академии имени Репина, но рисую я столько, сколько себя помню. Я бы описала свой метод как любовь к деталям и туманным, мечтательным образам. Родители разглядели во мне эти качества, когда мне было три года: рисуя дерево, я старательно выписывала ветви несколько дней подряд, что для подвижных детей обычно редкость — они стремились быстрее закончить работу.
Я долго искала свое медиа, пока однажды не увидела в интернете работы, написанные углем. Я тут же заказала себе гору материалов. Теперь МОИ ИНСТРУМЕНТЫ — УГОЛЬ И АЭРОЗОЛЬНЫЕ БАЛЛОНЧИКИ, реже берусь за масло и акварель. Я опираюсь на визуальное и чувственное восприятие мира. В арт-комьюнити я попала так: у меня было несколько готовых работ, и я попросила свою подругу Мотю Ларионову посмотреть на них и посоветовать, где их можно было бы показать, — она стажировалась в Joy Gallery и разбирается в этой сфере. Мотя познакомила меня с идеологом творческого объединения «Дилетанты» Иванкой, и меня взяли на их первую поп-ап-выставку молодых художников, где сразу продались несколько моих картин. Меня абсолютно захватили энергия и энтузиазм этого комьюнити, и я точно поняла, что буду заниматься искусством.