Открываемым текстом
В Воронеже завершился IX международный Платоновский фестиваль искусств. «Огонек» узнал, как поздравил Андрея Платонова со 120-летием один из самых заметных культурных форумов страны
Во время Платоновского фестиваля Воронеж чем-то напоминает Авиньон в дни одного из главных театральных событий для Европы. Даже не размахом и громкими именами участников, а насыщенностью и плотностью культурной жизни. В эти дни Воронеж без преувеличения живет только фестивалем. О Платонове и театре здесь говорит всё: афиши на тумбах едва успевают менять — каждый день новая премьера. Сам же писатель обращается к гостям и землякам чуть ли не с каждой второй яркой майки и холщовой сумки — товары с броскими платоновскими цитатами тут сметают первым делом. А на улице только и разговоров о том, что смотреть сегодня вечером. Многие спектакли совпадают по времени, поэтому споры серьезные.
— Только посмотри на швейцарцев! Как гениально просто все сделано: бумажки в воздухе летают и гимнасты на тросах качаются, а целая история жизни как на ладони…
— Говорю тебе — бельгийцы всех сделали. Я на репетиции просто офигевал: ты когда-нибудь видела, чтобы живой актер шел по лесу высотой с кукольный домик? Это они так кадр выстроили и масштаб подогнали! А чечетка в четыре пальца?!..
— Ладно, одно действие циркачей посмотрим, а в антракте метнемся на бельгийцев.
По насыщенности театральной части программы Платоновский фестиваль вполне может поспорить с любым столичным: здесь и знаменитый спектакль Льва Додина «Братья и сестры», и «Русский роман» Марюса Ивашкявичюса, нашумевшая «Река Потудань» псковского режиссера Сергея Чехова, премьеры московского «Сатирикона» и Воронежского Камерного театра. И это только отечественная часть программы. Впрочем, с прошлого года не обошлось без корректировок.
— В этом году мы решили точнее выверить баланс между экспериментом и классикой,— признался в беседе с «Огоньком» художественный руководитель фестиваля Михаил Бычков.— Хотя ничего традиционного в том, что мы показываем, в принципе, нет — это просто живой театр.
Театральный разъезд
Редкое событие Платоновского фестиваля укладывается в рамки не то что какого-то определенного жанра — одного вида искусства. Например, в спектакле «Холодная кровь» актеров почти не видно. Да, они выходят на большую сцену, но все действие происходит на крохотных передвижных сценах с самодельными декорациями. А на них играют только руки: они рождаются, взрослеют, живут, танцуют, любят друг друга и умирают в кукольных декорациях. Операторы с ловкостью танцоров летают с камерами по сцене, выстраивая кадр. Голос за сценой рассказывает о смертях героев — трагических, внезапных, предсказуемых, иногда даже смешных. Словом, съемочная площадка на театральной сцене.
Причем, кажется, создатели «Холодной крови», бельгийский хореограф и танцовщица Мишель Анн де Мей и оскароносный режиссер Жако Ван Дормаль, нарочно обнажили всю театральную машинерию, сорвали со сцены занавес и с порога выдали публике все секреты из мира кино, чтобы показать — настоящее волшебство видно только из зрительного зала. Умело выставленные свет и камера, детская игрушка, немного дыма — и на экране над сценой самолет влетает в грозовое облако. Четыре наперстка, чернобелая пленка, немного блесток с мишурой — и две руки так лихо бьют чечетку, что ей позавидовал бы и Фред Астер. Калейдоскоп из зеркал, рука в резиновой перчатке, темнота зала и новогодняя гирлянда — ну чем не космос?