Дмитрий Лысенков: «Главное – это неравнодушие»
В прокате идет криминальная комедия «Василий», в которой Александр Петров играет сразу двух братьев-близнецов. Один – наркодилер в Мексике, а второй – учитель ОБЖ в поселке Ковылкино. Там же можно увидеть и Дмитрия Лысенкова в небольшой роли бойкого тележурналиста, снимающего о героях репортаж.
Гамлет и Свидригайлов – на театральной сцене, а в кино Лысенков часто появляется в образе колоритного антагониста – как Цвырь в сериале «Последний богатырь» или Ларион в «Чебурашке». Однако, случается, блистает и в главных ролях. Так, важная строчка в его обширной фильмографии – драмеди Виктора Шамирова «Большая секунда», один из лучших сериалов последних лет.
В интервью «Ведомости. Городу» артист рассказал о том, почему не всегда оправдывает злодеев, которых играет, а также о каких неслучившихся ролях жалеет особенно.
«Ходили смотреть на дырки от автоматной очереди»
– Возможно, в первоначальном сценарии «Василия» роль была больше?
– Да, изначально по сюжету планировалось и телевизионное шоу – прямой эфир со скандалом. Но это все, как я понял, замедлило бы действие.
– Тем более что сериал «Дайте шоу!» того же режиссера Дмитрия Литвиненко вышел только что.
– А для шоу нужен был бы и популярный ведущий вроде Малахова. Потому что приглашать второй раз Игоря Верника, сыгравшего телезвезду в сериале, было бы нелепо.
– Мне кажется, вы вообще не любите телевизионщиков.
– Не люблю, да. У них все быстро, на скорую руку, неважно как. Главное – слепить и выпустить.
– Собственно, таких персонажей вы вдвоем с Яном Цапником и играете...
– Они не то чтобы спешат – им нужна сенсация любой ценой. Если нет темы для сенсации, они ее придумывают. Они настоящие манипуляторы – это тоже примета современного телевидения.
– Ваше детство прошло в 1990-е в Петербурге. Что бы вы могли сказать про годы, которые называют лихими?
– То, что они «лихие», мы вряд ли понимали. Хотя ходили в соседний подъезд смотреть на дырки от автоматной очереди в лифте. Помню, что это было голодное время – не слишком яркое, тревожное. Из всех приятных воспоминаний осталось одно – то, что это было детство.
– Среди ваших педагогов был Юрий Бутусов, потом вы играли в его спектаклях. Какие из его уроков кажутся вам особенно ценными?
– Главное – это неравнодушие. Чем бы ты ни занимался, о чем бы ни говорил – не поднимай темы, если она тебя не волнует. Это должно быть честно и в тебе отзываться. Тогда, возможно, отзовется и в зрителе. Я благодарен Юрию Николаевичу за то, что он шел «по школе». Мы были классически образованы, так сказать, по советским традициям системы Станиславского. Московские школы стремятся быть «ближе к действительности»: «Попробуйте забабахать вербатим». А человек еще «памятью физических действий» – т. е. азами профессии – не овладел. Даже если это ему не пригодится – это тренировка воображения.
«На режиссеров мне везло, а вот на роли – не очень»
– Про вас говорят, что вы быстро схватываете рисунок роли. Легко могу представить вас в роли Хлестакова в спектакле Фокина, но Арбенин, Раскольников, Свидригайлов!
– Раскольников как раз был не настолько интересен, насколько Свидригайлов. Роль Раскольникова более инертная: перешел границу отчаяния, убил старушку и мучается вопросом вины. Свидригайлов же – полифонический характер.
– Ваш одержимый бесами Свидригайлов в каком-то смысле зеркальное отражение Раскольникова. Тьма с проблесками света. Как погружаться в этот страшный омут? Легко ли после спектакля от этой тьмы избавляться? Держите дистанцию с ролью?
– Разумеется. Я, честно говоря, не верю в полное перевоплощение. Это либо клинический случай, либо ты точно себе отдаешь отчет, чем ты занимаешься, кого играешь сегодня, кем станешь на сцене завтра. Погружение в характер происходит, но не настолько, что потом от него не избавиться. К тому же, играя роль, отталкиваешься от себя. Бесы, которые есть в тебе, достанутся Свидригайлову. Почему он убивает себя? Он, может, даже лучше Раскольникова, потому что он-то знает, что не справится. А длить жизнь, когда шанса спастись нет... Так что действительно роль сложная, интересная. Признаюсь, я скучал, потеряв возможности ее играть. Хотя режиссер спектакля просил худрука театра после моего увольнения разрешить мне играть Свидригайлова. Но увы...