Перейти реку, нащупывая камни
Как Китай избежал шоковой терапии и чем китайские реформы отличались от российских
Эта книга, написанная немецким экономистом Изабеллой Вебер, посвящена истории экономических реформ в Китае, но начинается она со сравнения реформ в Китае и в России, и эта тема проходит через всю книгу: автор анализирует отличия этих реформ, чтобы объяснить, почему Китаю они удались значительно лучше, чем России.
Ответ Вебер дает уже во «Введении»: «Контраст между подъемом Китая и экономическим крахом России иллюстрирует, что было поставлено на карту в дебатах о рыночной реформе в Китае. Шоковая терапия — главный неолиберальный рецепт — была применена в России, другом бывшем гиганте государственного социализма». «И именно это привело Россию к экономическому краху», что признавал, как напоминает Вебер, и Джозеф Стиглиц — лауреат Нобелевской премии и главный экономист Всемирного банка в 1997–2000 годах (то есть в разгар экономических реформ в России и в Китае), который указал на «причинно-следственную связь между политикой России и ее плохими показателями».
Ведь «после того как Россия и Китай применили различные подходы перехода к рынку, в мировой экономике они поменялись местами. Доля России в мировом ВВП сократилась почти вдвое — с 3,7% в 1990 году до около 2% в 2017 году, а доля Китая выросла почти в шесть раз — с 2,2% до примерно одной восьмой мирового производства. Россия пережила глубокую деиндустриализацию, тогда как Китай стал пресловутой мастерской мирового капитализма. Средний реальный доход 99% населения России в 2015 году был ниже, чем в 1991-м, тогда как в Китае, несмотря на быстро растущее неравенство, за тот же период этот показатель увеличился более чем в четыре раза, в 2013 году превысив российские показатели. В результате шоковой терапии в России смертность выросла до таких показателей, которых не наблюдалось ни в одной другой промышленно развитой стране в мирное время».
Экономические реформы в России начались в 1992 году и получили название шоковых, как по методам проведения, так и по полученным результатам. Обсуждение возможных вариантов реформы началось еще в СССР в 1985 году, сразу после прихода к власти Михаила Горбачева и признания им существования серьезных проблем в советской плановой экономике. То есть с начала обсуждений прошло уже 40 лет, а с начала их реализации более 30 лет, но до сих пор и среди экономистов всего мира, и в самой России продолжается дискуссия об оправданности выбранных методов проведения реформы и ее результатах. Особенно актуальна эта дискуссия на фоне удивительных достижений Китая, где примерно в те же годы были проведены реформы с той же целью, что и в России: перейти от плановой экономики к рыночной. Книга Вебер, собственно, и посвящена объяснению причин этого различия, истории китайских реформ, а также предшествующих и сопровождавших их дискуссий. Но, как мы уже отметили, главная причина этого различия состоит в том, что Китай отказался от шоковых реформ в пользу того, что автор называет градуалистской политикой, то есть эволюционной, плавной — в полном соответствии с древней китайской поговоркой «перейти реку, нащупывая камни». Именно благодаря такому подходу в Китае «государство сохранило способность защищать командные высоты экономики — секторы, наиболее важные для экономической стабильности и роста, — по мере его интеграции в глобальный капитализм». А мы в России до сих пор подсчитываем, сколько отраслей промышленности мы потеряли.
Предыстория китайских дискуссий
По мнению Вебер, подходы к реформе, которые выбрали китайское руководство и китайские экономисты, были предопределены, во-первых, уроками, которые преподали современным китайским экономистам-коммунистам классические экономические труды древних китайских философов, такие как «Гуаньцзы» и «Спор о соли и железе», посвященные регулированию цен и управлению рынком. Как замечает Вебер, «в китайской традиции изучение экономических вопросов раньше называлось “наукой, как сделать страну богатой”». Причем первое место в этих трудах заняло именно обсуждение «правильного регулирования» цен государством. В современной экономической науке, пишет Вебер, цены — «одна из чистейших форм экономической переменной, относящейся исключительно к сфере рынка. Напротив, традиционные китайские дискуссии о ценах предполагают общие размышления о взаимосвязях между стихийной деятельностью людей, их нуждами и желаниями, рыночными силами, политической властью и регулированием со стороны государства».
Так что вопрос о правильном регулировании цен не случайно занял центральное место в современных китайских дискуссиях о реформах, в то время как у нас на первое место вышла приватизация, которую в Китае вообще не обсуждали, потому что и не думали ее проводить. Ведь главный урок, извлеченный китайскими реформаторами из древних трудов, заключался в том, что «государственное регулирование должно основываться на детальном знании реальных условий и их изменений», а не на отказе от регулирования, к чему фактически привела приватизация. Хотя, с другой стороны, китайская мудрость гласила: «…государство не должно бороться со стихийными силами, присущими экономике, обществу и природной среде; напротив, оно должно воспользоваться этими силами сначала для обогащения, а затем для управления народом, принося доход государству».
Именно потому, что китайские власти следовали этому совету, китайские предприниматели смогли создать такие бизнес-гиганты, как Huawei. И тут российский читатель сразу поймет, что именно этого не хватало российским реформаторам: практического знания и понимания реальной российской экономики, так же как знания и понимания сил, действующих в российской экономике и в обществе. А как учит древняя китайская экономическая наука, «практические соображения должны иметь приоритет в управлении, и искусство управления должно быть направлено на удовлетворение потребностей существующей ситуации, а не на достижение совершенства в обществе», чем, собственно, были одержимы наши реформаторы.
А во-вторых, как показывает Вебер, подходы китайских руководителей и экономистов к реформе были предопределены опытом экономической политики, которую китайские коммунисты проводили еще во время своей партизанской деятельности и сразу после прихода к власти. Тем более что во главе КПК все еще стояли люди, эти испытания прошедшие. Вебер пишет, что «разработка жизнеспособной экономической стратегии была неотъемлемой частью гибкой, адаптивной партизанской войны коммунистов». И приводит отзыв об экономической политике китайских коммунистов американской разведки, которая «подчеркивала, что коммунисты перешли от изначального контроля над рынками товаров, необходимых для жизнеобеспечения людей, и отмечала, что партия использовала частный бизнес и динамичное взаимодействие спроса и предложения для стабилизации цен и установления контроля над производством и распределением».
В какой-то мере это напоминает нашу политику времен НЭПа. Не случайно инициатор китайских реформ Дэн Сяо Пин, который учился в СССР во времена НЭПа, любил ссылаться на его опыт. В результате, как отмечает Вебер, «коммунистам (еще в партизанский период и сразу после него. — “Монокль”) удалось реинтегрировать национальную экономику и преодолеть гиперинфляцию после того, как националисты не справились с этой задачей». А ключевым элементом успеха коммунистов в преодолении гиперинфляции в конце 1940-х — начале 1950-х годов было воссоздание и интеграция рынков с помощью государственных торговых учреждений, которые при падении цен и возникновении угрозы разорения крестьянства закупали их продукцию — продовольственные товары, а при росте цен и возникновении угрозы падения уровня жизни у горожан продавали накопленные запасы. Как сказал об этой политике Чэнь Юнь — один из организаторов и руководителей экономической политики коммунистов в период партизанской войны, а в 1970–1980-е годы ключевой инициатор экономических реформ, «революционный предприниматель и есть самый настоящий революционер».
Но и первые десятилетия истории коммунистического Китая оказались вполне успешными. Как напоминает Вебер, «в первом отчете Всемирного банка по Китаю, в котором анализировались достижения в области развития эпохи Мао, была вынесена положительная оценка. Эдриан Вуд, главный экономист миссии, вспоминал, что основная идея доклада заключалась в том, что “предыдущие 30–40 лет развития Китая были необычайно успешными… Китай сочетал в себе быстрый экономический рост и индустриализацию. Китай добился фактической ликвидации наихудших аспектов нищеты… Другой посыл [отчета] заключался в том, что есть возможности для улучшения». Справедливости ради напомним, что индустриализация Китая проходила при весьма значительной поддержке Советского Союза.