На суверенитет побрызгали живой водой
Последние три года наша промышленность успешно использовала условия «вынужденной» протекционистской защиты и выросла на 10%. При этом отношение импорта к ВВП не изменилось и по-прежнему составляет 20%. Только везут теперь станки, оборудование, комплектующие, а не товары конечного потребления
Российская обрабатывающая промышленность уже три года живет в условиях «вынужденной» протекционистской защиты от конкурентов из недружественных стран. Это дало заметный импульс импортозамещению в длинном перечне отраслей: производство машин и оборудования, элементов электронной аппаратуры, коммуникационного оборудования, бытовой электроники и носителей информации; производство одежды и мебели; производство измерительных, навигационных и оптических приборов, часов, фото- и кинооборудования. Кроме того, продолжилось импортозамещение, начавшееся еще до 2022 года, в таких секторах, как производство лаков, красок и прочих химических продуктов, лекарств и т. д. (см. график 1).
Однако, с другой стороны, наш рынок оказался никак не защищен от дружественного Китая, и это можно явно увидеть в отдельных секторах — в них импортозамещение развернулось вспять. Например, в автопроме доля импорта не только не снизилась, а, наоборот, выросла (см. график 2). То есть мы пока не смогли в полной мере поставить на службу себе растущий спрос на внутреннем рынке.
Великолепный вид сверху
Как отмечает руководитель направления, заместитель гендиректора Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) Владимир Сальников, все формальные показатели «верхнего» уровня: динамика ВВП, выпуска, финансового состояния, инвестиций — у нас очень позитивные. Активный промышленный рост наблюдался все эти три года: прирост выпуска продукции за 2024 год составил 4,6%, за 2023-й — 4,3% и даже за самый проблемный 2022 год — 0,7%. В итоге за три года промпроизводство выросло на 9,9% (а ВВП на 6,8%) — в условиях санкций и ухудшения внешнеторговых условий это более чем позитивный результат.
В целом у нас еще с 1999 года обработка росла быстрее сырьевого сектора (подробнее см. «Почему мы бедны», «Эксперт» № 3 за 2022 год), а с начала СВО разрыв между темпами роста индустрии и добычи приблизился к 10 п. п.: первая в 2022 году выросла на 0,3%, в 2023-м на 8,7, а в 2024-м на 8,5%, тогда как добыча показала +1,5% в 2022 году, а потом сокращалась на 1–0,9%.
Разумеется, наибольший вклад в этот промышленный прирост (порядка двух третей) внесли сегменты, где доминируют производства оборонно-промышленного комплекса, такие как металлоизделия, прочие транспортные средства, электроника и отчасти фармацевтика. «То есть прежде всего мы видим результат импульса со стороны оборонных расходов», — говорит Владимир Сальников. Конечно, продолжает он, нельзя сказать, что другие отрасли не росли: «Позитивные оценки в целом остаются, просто они не должны быть такими сверхоптимистичными, как при взгляде с “верхнего” уровня».
Пищевая промышленность, по данным Сальникова, выросла за три года на 11%. Ощутимо увеличилось также производство стройматериалов, резиновых и пластмассовых изделий (9%), бумажных изделий (8%). Уже не так сильно росла химия (6%). Совсем скромно увеличился выпуск машин и оборудования (4,4%). Очень неприятный признак — сокращение выпуска машин и оборудования в 2024 году: именно сюда попадают станки и другие средства производства. Процесс развития (динамика выпуска — плюс 17,1% в 2021 году и плюс 13,5% в 2019-м) тут прекратился.
Еще позитива: по словам заместителя гендиректора ЦМАКП, важно, что производство в других отрасли, в том числе тех, которые должны были испытать очень сильное санкционное воздействие, практически не снизилось. Серьезно пострадало, пожалуй, только производство автотранспортных средств (итог трех лет — минус 25%). Сильное снижение было в секторе деревообработки в 2022 году, но потом начался восстановительный рост, и в целом за три года снижение составило лишь 8%. Если же говорить о добыче нефти и газа — один из наших основных секторов, на который были нацелены санкции, то там снижение составило лишь пару процентов. «В целом производство удалось удержать, а во многом и доходы бизнеса», — заключает Владимир Сальников.
Если обратиться к данным Росстата, то мы увидим примерно такую же картинку, с явно выраженным влиянием оборонзаказа (см. график 3). Например, прирост промышленного производства готовых металлических изделий в 2024 году по сравнению с 2023-м составил феноменальные 35% (для сравнения: в прежней реальности, до СВО, рост был на 11,6% в 2021 году и на 7,3% в 2019-м), прирост производства прочих транспортных средств — 29,6% (10,5% в 2021-м, а в 2019-м было падение на 1%). Напомним, значительное влияние на эти отрасли оказывают производство боеприпасов и различных боевых машин. Выпуск компьютеров, электронных и оптических изделий тоже вырос почти на треть (28,8%). Тут опять придется предположить влияние оборонного заказа, так как с учетом резкого роста производства аккумуляторов (на 35,5% в 2023 году) и прочего электрического оборудования (55,4% в 2023-м) и при отсутствии большого числа новых электромобилей на улицах речь, скорее всего, идет о дронах и другом военном оборудовании. Бурно растет производство лекарств — но вот тут процесс импортозамещения начался задолго до СВО и даже до пандемии, и он все еще продолжается. Ситуация в динамике валовой добавленной стоимости в целом повторяет динамику промышленного производства (см. график 4).
Импортозамещение: туда… и обратно
Данные по доле импорта накладываются на эту картинку довольно интересным образом. Для начала можно посмотреть на долю импорта в ресурсах. Тут нужно пояснить, что это термин из таблиц «затраты — выпуск» Росстата (их также называют межотраслевым балансом), и он означает всю совокупность того, что идет на внутреннее потребление, экспорт, прирост запасов — то есть используется в любой форме. Можно считать, что это и есть «рынок».
Данных за 2024 год, к сожалению, еще нет. Но из оценки ЦМАКП следует, что в 2023 году в целом ряде отраслей российской экономики импортозамещение шло довольно успешно. Так, доля импорта на рынке элементов электронной аппаратуры и печатных схем (плат), коммуникационного оборудования, бытовой электроники и носителей информации снизилась с 70% в 2019 году до 57,7% в 2023-м. Доля импорта в пестицидах и прочих агрохимических продуктах сократилась с 63,9% в 2019 году до 46,1% в 2023-м; в прочих химических продуктах — с 56,8 до 41,6%; в контрольноизмерительных, навигационных и оптических приборах, часах, фото- и кинооборудовании — с 28,6 до 18%; в программных продуктах, их разработке, IT-услугах — с 17,2 до 13,3%.
Однако есть и отрицательная динамика: кое-где за четыре года, включая два санкционных, мы стали зависеть от импорта сильнее. Например, доля привозных бытовых приборов выросла с 68,6 до 78,5%, в машинах и оборудовании для сельского хозяйства — с 57,3 до 62,9%, в автотранспортных средствах с 39,8 до 51,3%.
Казалось бы, парадокс: хотя в автопроме и бытовой технике мы видим рост объемов производства, но сопровождается он ростом доли импорта. Фактически мы поменяли западных производителей на китайских, но наша зависимость от них только усилилась. Как и можно было предположить, китайцы склонны к полноценной локализации производств еще меньше, чем европейцы и американцы.
В наших любимых станках, машинах и оборудовании для обработки металлов и прочих твердых материалов доля импорта хоть незначительно и снизилась, с 89,9 до 88,3%, но все еще остается критически высокой. С ситуацией на рынках с долей импорта больше 15% и значимой динамикой в последние годы можно ознакомиться, вернувшись к графикам 1 и 2.
Еще один показатель — отношение импорта к валовой добавленной стоимости (по внутрироссийской статистике). Он показывает отрасли, где за счет импорта большая часть добавленной стоимости остается у иностранного производителя. Причем не так уж важно, происходит это за счет размера импорта относительно российского рынка или из-за того, что валовая добавленная стоимость у российских производителей ниже, чем у иностранных. В любом случае на графике 5 мы видим отрасли с наибольшим потенциалом для импортозамещения: либо через занятие большей доли российского рынка, либо через смену бизнес-модели/технологий на более совершенные, которые используют иностранные конкуренты.
По оценке ЦМАКП, соотношение импорта к валовой добавленной стоимости (ВДС) в автопроме выросло с 3,2 в 2019 году до 5,2 в 2023-м. Как мы узнали выше, доля импорта в автопроме в 2023 году составила 51,3%, соответственно, перекос в пользу импорта объясняется, скорее всего, более низкой добавленной стоимостью, которая достается цехам отверточной сборки иностранных брендов, расположенных в России, по сравнению с полноценными производствами этих же брендов в родных странах.