Коллекция. Караван историйКультура
Нелли Гаранян: «Он говорил: «Я не могу дирижировать голодными музыкантами»
«Жора всегда брал саксофон с собой, даже в отпуск. Помню, в каком-то гостиничном номере, чтобы никому не мешать своей игрой, он вошел... в шкаф и там немножко позанимался».
Георгий Арамович часто заканчивал свои концерты знаменитой джазовой пьесой «Караван». И объявлял он ее всегда одинаково: «Какая песня без баяна, какой же джаз...»
— Без Гараняна!
— Да, зал всегда хором заканчивал эту фразу именно так, хотя подразумевалось: без «Каравана». А действительно, какой же джаз без Гараняна?
— Ну какой джаз... Отвечу не как жена Георгия, а как журналист, который всю жизнь писал и снимал телесюжеты о культуре: роль Гараняна в советском джазе огромна. Когда-то я спросила его: «Что ты считаешь самым важным из того, что сделал?» И он, знаменитый музыкант, создавший три прекрасных биг-бенда и легендарный ансамбль «Мелодия», композитор, чья музыка звучит в «Покровских воротах» и других любимых миллионами фильмах, непревзойденный виртуоз-саксофонист, сказал: «Может быть, учебник?»
— О каком учебнике речь?
— Гаранян написал учебник по аранжировке, по которому учатся все джазовые музыканты. Это реальный бестселлер. И представляете, этот уникальный учебник написал человек без музыкального образования! Ведь Георгий — инженер, окончил Станкин по специальности «Приборы точной механики».
— Но вклад Георгия Гараняна, конечно же, неизмеримо больше, чем учебник по джазовой аранжировке...
— Конечно. Процитирую слова Владимира Чижика, гениального джазового трубача, друга Георгия. Он говорит, что Жора всю страну научил играть свинг (это такое направление в джазовой музыке). «Мы не понимали, почему у нас это не получалось, — говорит Чижик. — А Жора благодаря своим математическим мозгам во всем разобрался, пришел в оркестр и сказал: «Я все понял: трубы играют так, тромбоны — так, а саксофоны — вот так!» И действительно, все сразу получилось! «Но самое главное, — продолжает Чижик, — это то, что Гаранян стал писать аранжировки в этом формате. Теперь все было в нотах, и любой джазовый музыкант мог легко свинговать».
— Ох, в какие музыкальные дебри мы забрались! Давайте выбираться! Вот в 70—80-е годы огромной популярностью у нас в стране пользовался инструментальный ансамбль «Мелодия» под руководством Георгия Гараняна. Это же «Мелодия» записала пластинку Владимира Высоцкого, ставшую легендарной?
— Да, и Андрея Миронова с песнями Яна Френкеля. И Александра Калягина с песенками кота Леопольда. И еще многих-многих других музыкантов и артистов. Алексей Рыбников говорил мне, что он ходил по кабинетам и выколачивал для записи «Мелодию» и только «Мелодию» — тогда все хотели записываться именно с ней, потому что знали, что это гарантированное качество.
Музыка в исполнении ансамбля «Мелодия» звучит в огромном числе кинофильмов — «31 июня», «Романс о влюбленных» — всех не перечесть. Но уникальность «Мелодии» прежде всего в том, что она стала исполнять музыку советских композиторов в джазовой обработке. Это было, можно сказать, рождением нового направления в джазе.
— Нелли, а Георгий Арамович застал те времена, когда джаз в нашей стране считался чуждым, инородным для советского человека искусством? «Сегодня он играет джаз, а завтра — Родину продаст!» — под этим лозунгом с джазом неутомимо боролись...
— Застал, конечно! Жора рассказывал, как, когда он учился в Станкине и играл в студенческом оркестре, ребят вызывали в комитет комсомола и на полном серьезе угрожали: «Мы вам саксофоны-то разогнем!» Это ж надо было додуматься до такого! Жора помнил, как в газете «Правда» писали: «Пагубный пример утери самостоятельности показывают эти стиляги, которые идут на поводу у западной культуры...» Это все было при нем. И поэтому, когда я недавно прочитала интервью молодого музыканта, который утверждает, что «запрет джаза в СССР — это миф», я подумала: «Ну а ты-то откуда это можешь знать?»
Так что «Мелодия» не зря родилась! Если бы джаз не запрещали, может, Георгию и не пришла бы в голову такая мысль, что надо играть советскую, всенародно любимую музыку, но... в джазовой обработке. А знаете, как появился ансамбль «Мелодия»? Это же произошло после разгона эстрадного оркестра под управлением Вадима Людвиковского, в котором Жора работал саксофонистом и вторым дирижером. Это был один из самых ярких оркестров нашей страны. Но его закрыли и уволили всех музыкантов. Композитор Матвей Блантер, автор песни «Катюша», пытался защитить оркестр, пошел к Сергею Лапину, главе Гостелерадио, старался его убедить: «Это же такой хороший оркестр! Его даже Би-би-си передает!» — «Вот поэтому они нам и не нужны!» — отрезал Лапин. Тогда музыкантам стало понятно, что джаз никогда не будет «любимым ребенком» у нас в стране, что в любой момент могут снова полностью закрутить гайки. И чтобы в этих условиях все-таки продолжать играть джаз, Гаранян и Чижик создали новый ансамбль из числа музыкантов оркестра Людвиковского. И они стали исполнять любимую советскую музыку в джазовом ключе. И первая же выпущенная ими пластинка разлетелась тиражом в четыре миллиона экземпляров. На заре создания ансамбля Чижик говорил: «Знаешь, Жора, у меня такая мечта — вот мы с тобой идем, например, по Новосибирску или по Костроме летом, окна распахнуты, и оттуда звучит наша музыка». И ведь они это сделали! Так потом и было. Музыка в исполнении ансамбля «Мелодия» действительно гремела из всех радиоприемников и телевизоров.
— И все-таки как же так получилось, что человек без музыкального образования стал выдающимся музыкантом?
— А потому, что Георгий был очень устремленным. Как он сам говорил, ставил перед собой цели и их реализовывал. Сначала захотел стать музыкантом, саксофонистом. Стал. Потом — дирижером. Стопроцентное попадание! Затем — композитором, аранжировщиком. Причем вот именно в такой последовательности, потому что Жора считал, что аранжировщика не бывает без композитора. И опять все получилось. Причем каждый раз Георгий устанавливал себе самую высокую планку — иначе не мог. А однажды Жора мне сказал: «Слушай, а все музыканты признают, что я музыкант другого уровня». Я говорю: «Признают, несомненно, иначе как бы ты руководил оркестром?»
— А причем тут был Станкин, технический вуз, если Георгий Арамович хотел стать музыкантом?
— Георгий поступил туда исключительно ради своего отца, инженера, потому что очень уважал и почитал его. Это отец сказал ему: «Надо получить настоящую профессию, а потом занимайся чем хочешь». Он видел интерес сына к музыке, но не воспринимал это всерьез, считая напрасной тратой времени. Жору поддержала мама. Однажды она пошла к соседке, учительнице музыки, и попросила: «Можешь позаниматься с Жорой?» Та сказала, что у нее совсем нет времени. Тогда мама Жоры предложила: «А давай я тебе компенсирую твое время? Есть что-то, что ты не любишь делать дома?» — «Белье не люблю стирать», — сказала соседка. На том и договорились: пока Жора занимался с учительницей фортепиано, мама стирала белье. Но занятия быстро закончились, потому что он не хотел играть гаммы. Выучил сразу «Венгерскую рапсодию» Листа и «переиграл» руки. Учительница сказала: «Музыкантом тебе не быть!»
А джазом Жора заболел, посмотрев американский фильм «Серенада солнечной долины», где играет знаменитый биг-бенд Гленна Миллера. Жора ходил на этот фильм семь раз — так ему понравилась музыка! Тогда он понял, что хочет играть только джаз. Поэтому в Станкине первым делом создал музыкальный ансамбль, где сам играл на клавишах. А когда Жора принес домой саксофон и стал на нем заниматься, отец чуть не выгнал сына из дома. Но, как обычно, на помощь пришла мама Жоры.
— Георгий Арамович говорил вам, почему он выбрал именно саксофон?
— Счастливое стечение обстоятельств. Староста группы попросил Георгия отнести саксофон в починку. Жора отнес, потом пришел забирать инструмент из ремонта, дунул, чтобы посмотреть, как починили, и ему это понравилось. Так все и началось. Джаз, который играли в Станкине будущие инженеры, пользовался огромной популярностью не только в своем институте. Туда приходили послушать музыку и потанцевать студенты со всей Москвы. А потом Жора окончил институт, получил «настоящую» профессию, как хотел его отец, и пошел... в Москонцерт. Саксофонистом. Работал в разных ансамблях — начал с Эдит Утесовой, а потом пошел в ЦДРИ к Юрию Саульскому, в оркестр «Первый шаг».
— Как легко у него все получилось!
— Это только так кажется. На самом деле за этим стоял огромный труд и упорство Георгия. Он рассказывал, как, занимаясь часами, разбивал губы в кровь и подстилал, спасая пол, газетку. Как дирижер однажды сказал ему после репетиции: «А завтра можешь не приходить, у нас концерт». «И я понял, — сказал Жора, — что на репетициях я играть мог, а вот на концерт меня не зовут, потому что там будут играть только мастера». И он стал заниматься еще больше. В какой-то момент отчаялся, решил, что у него ничего не выйдет, бросил занятия. Но через неделю все-таки не выдержал, взял саксофон — и звук пошел, полился так, как ему хотелось.
— А в те годы, наверное, купить саксофон было непросто?
— Вот этого я не знаю. Но то, что к инструменту своему он относился очень трепетно, — это я видела. Долгое время Георгий не давал мне даже прикоснуться к его саксофону. Жора очень любил играть, но никогда не мучил своими репетициями соседей. Помню, как мы ехали в лифте вместе с соседкой, и Жора спросил у нее: «Надеюсь, я не очень шумлю?» — «Вы очень мало шумите, — с сожалением сказала она. — Мне жалко, что я живу за три этажа от вас. Вот соседям, которые живут выше, повезло больше».
И надо сказать, что обычно Жора занимался очень мало, так, дунет пару раз — и все. Но он всегда брал саксофон с собой, даже в отпуск. Помню, в каком-то гостиничном номере, чтобы никому не мешать своей игрой, он вошел... в шкаф и там немножко позанимался. Был и еще один способ никого не беспокоить: Жора мог заниматься без инструмента, только с одним мундштуком — чтобы губы не теряли упругость, чтобы дыхание сохранялось.
— На каком саксофоне играл Гаранян? Это же имеет огромное значение для музыканта-профессионала.
— Георгий коллекционировал саксофоны, и каждый из них (а он играл на всех) имел большую ценность. Одному — более ста лет, он 1904 года выпуска, это американский инструмент фирмы Conn, редчайшая вещь. Сейчас все пять саксофонов Гараняна находятся в Российском национальном музее музыки. Их все можно будет увидеть на выставке, которую готовит музей к 90-летию Георгия — оно широко будет отмечаться в этом году.
— Джаз — это огромная, но все-таки часть жизни Георгия Арамовича. Расскажите, пожалуйста, о его работе в кино.
— Георгий был дирижером Государственного оркестра кинематографии. Он записал музыку более чем к двумстам фильмам. К «Иронии судьбы...», например. А в «Бриллиантовой руке» Андрей Миронов танцует на палубе под саксофон Гараняна. Как отрицательный персонаж, замечу. И в мультике «Ну, погоди!» в одной из серий тоже звучит саксофон Георгия и уже упомянутая джазовая пьеса «Караван». Надо сказать, в советских фильмах и мультфильмах отрицательных персонажей всегда озвучивали джазом. Но вообще оркестр кинематографии был не джазовым, а симфоническим. И Георгий как-то сказал: «Я был единственным в мире дирижером симфонического оркестра без музыкального образования». Кстати, вспомнилась одна смешная история, мне рассказал ее не Георгий, а человек, который был участником той же телепередачи. Прямой эфир был посвящен теме музыкального образования. Позвали Гараняна, мэтра джаза, о теме его не предупредили. Он пришел. Начался эфир. И ведущая к нему обращается с вопросом: «А что вы думаете о музыкальных школах, Георгий Арамович?» И Гаранян чуть не завалил всю передачу. «А зачем они нужны? — сказал он. — Если человек захочет учиться музыке, он и сам выучится, вот как я, например». Представляете, что было с ведущей? Она не знала, как вырулить из этой ситуации!