«Познавая боль: история ощущений, эмоций и опыта»
Как ученые пытались измерить боль
Нам трудно рассуждать о боли, когда дело касается других видов. Однако ответить на вопрос о том, что такое человеческая боль, ничуть не проще. В книге «Познавая боль: история ощущений, эмоций и опыта» (издательство «НЛО»), переведенной на русский язык Лией Эбралидзе, историк Роб Боддис рассказывает о том, как люди по-разному переживают и описывают страдания и как боль связана с культурой, к которой мы принадлежим. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом, посвященным поиску способа измерения боли.
Боль в цифрах
Как измерить боль? Разве мне не нужен метод оценки, если я хочу познать чужую боль? Разве ученым не нужна для этого шкала категоризации? Эти вопросы кажутся рациональными и логичными, но они порождены определенными политическими ориентирами, в соответствии с которыми знание предполагает наличие объективного «измерителя» опыта, словно просто сказать или показать, где болит, недостаточно. Быть может, сказать или показать действительно недостаточно, но это, по крайней мере, поможет мне приблизиться к пониманию, даст некоторый запас времени. Когда мы объективируем собственную боль — пытаемся подогнать ее к понятной всем и всюду шкале просто потому, что принадлежим к роду человеческому и у нас есть нервная система или мозг работает по-особенному, — мы рискуем обделить вниманием собственный опыт или приуменьшить его значение. И это не единственная опасность.
Стремление все измерить легко объяснимо. Как и в случае со множеством других физиологических и психологических загадок, нас привлекает перспектива разгадать код человечества, возможность просто и изящно объяснить, кто «мы» такие и как «мы» устроены, да еще и снабдить выводы точными и предсказуемыми моделями. Если бы можно было создать устройство, которое точно описывало опыт и замеряло интенсивность боли для всякого существа в любой момент времени и не зависело бы от превратностей метафорического описания и неоднозначности жеста, мы бы поднялись на невиданную высоту в диагностике и лечении. Но как бы нам ни хотелось приблизиться к разрешению всех загадок, историческая обусловленность, подвижность и контекстуальность боли не позволяют этого сделать. И все же люди не оставляли свои попытки, которые имели некоторый эффект, пускай и не всегда положительный, а в иных случаях и вовсе отрицательный. История развития методик и устройств для измерения боли — это также история попыток познать боль и хроника высокомерия людей, утверждавших, что они в полной мере познали переживание боли и способы его измерить.
С конца XIX века появляются методики, согласно которым субъективное переживание боли и его выражение не имеют значения и вводят в заблуждение. Ученые отчаянно пытались выбраться из болота неясности и неоднозначности, в которое их затягивали свидетельства пациентов. В представлении того времени характер, нравственные качества или эмоциональный настрой страдающего пациента, а также предположительная связь этих свойств с полом, расой и возрастом мешали распознать истинную боль, из-за них ее интенсивность могла быть завышена или занижена. В этой логике боль находилась в теле, представлялась механической и универсальной. Стремление создать идеальный механизм для измерения боли опиралось на относительную бесполезность того, что мог рассказать сам пациент. Так стремление к объективности свелось к попыткам найти шкалу чувствительности. Когда человек начинает чувствовать периферический стимул, при какой интенсивности этот стимул превращает терпимое в невыносимое, когда ощущение прикосновения, тепла, холода или сжатия становится болезненным? Еще до первых попыток найти способ измерить боль некоторые ученые поняли, что вряд ли удастся разработать единую шкалу болевой чувствительности. Напротив, по моментам, в которые боль становится ощутимой или невыносимой, будут судить об истинной степени цивилизованности, о склонности к преступлениям и расовой принадлежности, и это свидетельство будет надежнее устного рассказа. Тем не менее по мере появления новых приборов и методик измерения боли возникла потребность в экспериментальной среде, лишенной эмоций, где контроль гарантировал бы, что никакие гендерные или расовые аффективные жалобы не станут помехой для получения «чистых» данных о боли. Создать такой контекст оказалось невозможно, но замысел сам по себе показателен. Механизмы для измерения болевого порога неизбежно должны были подтверждать априорные предположения своих создателей.