Законное оскорбление величия
История Древнего Рима в зеркале сериальной продукции
Из всей древней истории телесериалы предпочитают историю Рима. Если точнее, историю первых императоров: полвека до Рождества Христова, полвека после — вот самая удобная и самая любимая сериальной индустрией хронологическая канва. Как и почему сложились такие предпочтения, объясняет Сергей Ходнев.
Чем глубже в историю забирается сериал, тем меньше вероятности, что он будет выводить на экран кого-то помимо правителей. Скажем, XVIII век — это, помимо неизбежных костюмных зрелищ об императрицах и королевах, еще и множество частных человеческих историй самого разного пошиба. Детективы (французский «Николя Ле Флок», 2008–2015, и шведский «1790 год», 2011), криминально-судебный процедурал с романтическим призвуком (английский «Закон Гарроу», 2009–2011), драматические картины провинциальной жизни в Корнуолле («Полдарк», 2015–2019). Очерки из жизни проституток (феминистские британские «Куртизанки», 2017–2019), пиратов (американские «Черные паруса», 2014–2017), семейства магнатов средней руки («Аристократы», 1999,— опять Великобритания, естественно). И это еще не говоря о теме наполеоновских войн, с которой у сериальной индустрии особые счеты.
Но возьмешь XV–XVII века — и там все совсем не так. Восхождение семейства Медичи к вершинам политического могущества: итало-британские «Медичи» (2016–2019). Злодейства семьи Борджиа на фоне Итальянских войн: как минимум три телеверсии (старая, англо-итальянская 1981 года, и две конкурировавших в 2010-е — европейская и американо-канадская). Людовик XIV, опять двор, опять интриги, опять большая политика: франко-канадский «Версаль» (2015–2018). Ну и, естественно, неиссякающий поток изделий (а основном английских, естественно), доказывающих, что нет покоя голове в венце, на материале Тюдоров (от Генриха VIII до Елизаветы I). Их страшно много, соперничать с этим валом тяжело, но национальные индустрии пытаются. Испанцы восславили всемирную карьеру императора Карла V («Карлос, король и император», 2015–2016), турки — Сулеймана Великолепного (любимый российскими домохозяйками «Великолепный век», 2011–2014). Ну и Россия время от времени пробует ответить, например, своими «Годуновым», «Софией» (о Софье Палеолог) и «Грозным» — куда конь с копытом, туда и рак с клешней.
И, очевидно, так массовому потреблению художественных сюжетов из прошлого вообще на роду написано — вспомните первые шаги исторической романистики XIX века. Душевный мир среднестатистического астролога второй половины XVI столетия сам по себе не очень котировался, но если это звездочет Екатерины Медичи — совсем иное дело. Продать заграничные похождения шотландского гвардейца в 1460-е годы без всякой дополнительной привязки довольно сложно, но если это шотландец, вовлеченный в великие дела французского короля Людовика XI,— другой коленкор.
В этом смысле особенно интересно посмотреть на то, что в сериалах происходит с античностью: уж ею-то новоевропейская культура пылко интересуется уже много веков пуще всякой другой истории. Что при этом когда-то так или иначе выходило на первый план? Во-первых, естественно, все, что связано с греко-римскими искусством и культурой. Во-вторых, имперская идея. В-третьих, героика и гражданские доблести. В-четвертых — не стоит об этом забывать — христианство. В-пятых, «гнилость» язычества и упадочные нравы отдельных властителей.
Искусством и культурой сериалы интересуются крайне поверхностно: в тех же «Медичи», допустим, без соответствующих сюжетов не обходится, в сериалах из античной жизни все это отодвинуто в тень. Гражданственность в основном отодвинута тоже — тут надо заметить, что эксплуатируют сериалы исключительно римскую историю и именно постреспубликанского периода, когда все эти клятвы Горациев были уже не совсем актуальны. Вот христианство как «античная» тема, как ни странно, было востребовано по крайней мере в 1980-е — начале 2000-х, когда продюсеры еще оглядывались на запросы консервативной аудитории (хоть протестантской — в Америке, хоть католической — в Италии) и ориентировались на спонсоров с «семейными ценностями».
Так и вышло, что в ряду «сериалов про Древний Рим» мы имеем, например, итало-американские «Последние дни Помпей» (1984). Это экранизация несколько заплесневелого приключенческого романа Эдварда Бульвер-Литтона (1834), где чего только нет — и коварный жрец Исиды, и роковые страсти муниципальной политики, и гладиаторы, и добрые куртизанки, и добросовестные «помпеянские» декорации, и извержение Везувия, само собой. Но во все это вплетена христианская сюжетная линия — так уж в самом деле захотелось Бульвер-Литтону, писавшему свой роман под впечатлением от общеизвестной картины Брюллова.
Другой, бесконечно более славный апологетический роман — «Камо грядеши» Генрика Сенкевича — тоже не в одном только полном метре насухо выжимали: в 1985-м вышел итальянский мини-сериал, где Нерона играл Клаус Мария Брандауэр, а апостола Петра — Макс фон Сюдов. Впрочем, в отличие от дорогущих «Помпей», итальянские авторы ориентировались на публику менее требовательную к пеплумному шику — и потому сделали скорее постмодернистское камерное зрелище с довольно условными приметами историчности.
Но и без художественной литературы остается еще не так мало случаев, когда сериальный Древний Рим времен империи (ранней и поздней) показывается через христианскую оптику. Все та же неутомимая итальянская телеиндустрия в 2000-е породила монументальный цикл «Imperium», где начиналось-то все с Августа (2003) и где был порядком ревизионистский мини-сериал о Нероне как жертве педагогической запущенности (2004), но были также истории апостола Петра (сыгранного Омаром Шарифом, 2005) и блаженного Августина (2010).
Естественно, следуя экономике и социологии новейшего сериального дела, шоураннеры последних десяти-пятнадцати лет конфессиональность тоже забросили. Что остается? Ну для начала вроде как «мясо»: телесность, кровища, секс. По этой части безусловный чемпион — творение американской телевещательной сети Starz о Спартаке (три сезона плюс приквел, 2010–2013). Здесь все совсем не по известному каждому советскому школьнику роману Джованьоли — революционно-тираноборческая интонация довольно размыта, сама «рабская война» есть, но вовсе не все пространство сериала собой занимает, а живой нерв, на котором держатся первые (самые успешные) два сезона,— собственно гладиаторские бои. Полуголые торсы, рев, пот, грязь, оголтелые трибуны и камера, которая хищно показывает страшные раны и потоки крови. Весь этот шоу-бизнес сериал показывает, естественно, в том числе и с его закулисной стороны — но вопрос об исторической состоятельности просто-напросто не стоит, аренный «театр жестокости» подобные мелочи опять-таки оттесняет на периферию зрительского восприятия.
И все же получается, что магистральная линия в сериалостроении на римские темы совсем другая. Вот чуть ли не самый первый образчик — еще черно-белые «Цезари» британского канала ITV (1968). По сути, это просто серия скромных телеспектаклей, все на разговорах и на крупных планах, но в основе — сочная история первых принцепсов (от Октавиана Августа до Клавдия) со всеми заговорами, отравлениями, репрессиями, путчами и запутанным престолонаследием.
Проходит меньше десяти лет, большой коммерческий кинематограф античную историю эксплуатирует все в том же жанре пеплума — а BBC в 1976-м выпускает один из эпохальнейших своих сериалов — «Я, Клавдий». На самом деле это экранизация двух прекрасных романов Роберта Грейвза, написанных еще в 1930-е («Я, Клавдий» и «Божественный Клавдий») с довольно локальным намерением — очистить доброе имя императора Клавдия от устоявшейся репутации ученого кретина, близорукого пьяницы и обжоры. Но эпоха и действующие лица (Август, пытающийся упрочить власть, и последующие цезари из династии Юлиев-Клавдиев, оборвавшейся потом на Нероне) все те же. Только с легкой руки Грейвза интрига и характеры гораздо более увлекательно прописаны, создавая симпатичный образ умного недотепы (Клавдий), окруженного уродцами или вовсе даже монстрами, творящими историю первоначальной империи.
Время идет, наступают поворотные для сериальной культуры нулевые; телеканал HBO, который пока еще только подступается к «Игре престолов», выпускает сериал, без обиняков названный «Рим» (2005–2007). И что же? Конец республики, начало империи. Взлет и падение Цезаря, боевая юность Октавиана, его превращение в «Августа, сына Божественного». (Создатели, может быть, продвинулись бы на проторенную территорию и дальше, но после двух сезонов сериал закрыли — говорят, из-за пожара, уничтожившего часть выстроенного на киностудии «Чинечитта» бутафорского Рима в натуральную величину.) Сквозными героями сделаны офицер Луций Ворен и легионер Тит Пуллон, персонажи вполне реальные — их Цезарь упоминает в «Записках о Галльской войне», но, кроме этого упоминания, не известно о них ничего, так что у сценаристов руки развязаны. Персонажи более достославные, впрочем, тоже показаны развязно и совсем без декорума, и у любого извива тревожной истории этого времени находятся в результате глубоко личные причины, грязные или кровавые. Но в общем и целом последовательность событий — та же, что и в учебнике древней истории. Только учебник кому-то, бывает, читать скучно, а тут заведомо не оторвешься.
И вот 2020-е, перепахавшие потребительскую аудиторию «повесткой». Есть тут Рим? Еще бы не быть: вот «Домина», первый сезон которой телеканал Sky Atlantic показал в 2021-м, а второй сезон идет в Америке прямо сейчас. Главная героиня — сильная женщина, успешно играющая мужским окружением и воюющая с представлениями матрон о том, что настоящая римлянка должна рожать, прясть, ткать и опять рожать. Наперсница главной героини — чернокожая вольноотпущенница, которая, как удачно оказывается, знает толк и в лекарствах, и в ядах. ЛГБТ-тематика тоже есть, а как же.
Но при всем этом сюжет-то, экая же новизна, строится вокруг смут конца республики и возвышения Октавиана Августа. Это Ливия, его великая и ужасная супруга, в меру своих сил пытается творить историю, зависящую то от массовых убийств, то от плодоносности очередного стратегического брака. Как и в «Риме», на экране появляются и Цицерон, и Агриппа, и Октавия, и Марк Антоний, и даже декорации местами те же (не все на «Чинечитте» сгорело, по счастью). Как и в «Риме», секса и крови хоть отбавляй, а сценарий в смысле своей остросюжетности сделан вполне мастеровито. Вот угол зрения как будто бы другой — больше «мысли семейной» и внутридинастических склок, меньше начала плутовского и приключенческого. Показать при таком взгляде все равно много чего можно: Ливия жила долго, теоретически ее сериальное жизнеописание должно захватить, например, и заговор Сеяна с последующими репрессиями, и оргии Тиберия на Капри, массовая аудитория наверняка оценит.
Иными словами: вот уж пятьдесят лет, заводя речь об истории античного Рима, сериалы радуют нас прежде всего душераздирающими историями из жизни первых Юлиев-Клавдиев. При этом есть, конечно, много вопросов к сериальной трактовке античных интерьеров, одежд, нравов, манеры выражаться — но они риторические: как смогли, так и придумали.
Есть фундаментальный вопрос о том, чем сериалам так не глянулась Древняя Греция: послушайте, это же поразительно, есть тьма разной степени трэшевых фэнтези-поделок на темы греческой мифологии, но ни одного сериала, допустим, о превратностях афинской демократии в условную эпоху Перикла (а это такие драмы, куда там «Карточному домику»,— да и Парфенон прекрасно сгодится в качестве сериальной заставки). Или, хорошо, об Александре Великом и войнах диадохов — тоже есть куда развернуться: тут и подавно события, изменившие историю человечества, а уж для diversity открывается такой великий простор, что идея чернокожей Болейн выглядит откровенно жалобно. Почему ничего в таком роде не состоялось — признаться, не совсем понятно.
Но насчет Рима все понятно вполне. У нас есть «Жизнь двенадцати цезарей» Светония, памятник «желтый», много раз обруганный исследователями за необъективность. Но когда читаешь эту смесь восторженности, слухов, идейности, драгоценной документальности, пропаганды и разнузданных сексуальных подробностей — понимаешь, что это чтиво настолько дикое и живое, что современному исследователю с ним тягаться без толку. И чтиво это любого державного персонажа из первого с небольшим века империи делает бесконечно более перспективным героем, чем Траян, Марк Аврелий или там Филипп Араб: о них так не писали. А потому, вероятно, и снимать не будут. Когда древняя власть гарантированно выглядит одновременно и хрупкой, и циничной, и коррумпированной, и величавой, и развратной, и кровавой — это в XXI столетии не менее ходовой товар, чем в XIX.
Фото: Cattleya, Fifty Fathoms Productions, Tiger Aspect Productions, BBC Television Centre, HD Vision Studios, HBO, Leone Film, Starz
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl