TatlerСтиль жизни

Между нами

Не надо кричать

Александр Добро­вин­ский вни­ма­тель­но слу­ша­ет ноч­ную му­зы­ку чу­жой любви.

Александр Добровинский

— Я стес­ня­юсь… Речь идет о та­ких ин­тим­ных вещах…
Стран­ные люди все‑таки. Можно по­ду­мать, что в этом офи­се ко­гда‑то го­во­рят о чем‑то дру­гом. За часы, вы­рос­шие в годы, про­ве­ден­ные в соб­ствен­ной пе­ре­го­вор­ной, я на­слу­шал­ся та­ко­го, что лю­бой ин­тим для меня — про­сто но­во­сти в жур­на­ле «Мурзилка».
— Интим, до­ро­гая, — наше все. Вы ви­де­ли мою кол­лек­цию эро­ти­ки? Что‑ни­будь из этого?
— Да, уви­де­ла. И, при­знать­ся чест­но, сра­зу за­хо­те­ла из ва­ше­го офи­са уйти. Мы с му­жем — быв­шие ком­му­ни­сты и к та­ким ве­щам непри­вык­шие. Но речь со­всем не об этом. То есть, ко­неч­но, об этом, но не со­всем. Видите ли, у меня есть сын. Бедный маль­чик же­нат… Нет, прав­да, не улы­бай­тесь. Да, я была про­тив. Если бы вы хоть раз по­го­во­ри­ли с ней, тоже были бы не «за». Но мой ду­ра­чок за­твер­дил: «Люблю, люб­лю…» Пришлось нам жениться.
— Это как — «нам жениться»?
— Ну так… Мы же все долж­ны были ее терпеть.
«Еврей­ская све­кровь бы­ва­ет и у рус­ских!» — по­ду­мал я.
— Она некрасивая?
— Что вы, очень даже…
— Совсем дура?
— Физтех и Кембридж. Хитрая тварь.
— Плохой характер?
— Так сра­зу не ска­жешь. Но я ее раскусила.
— Вы слу­чай­но с Люси Рувимов­ной не были ко­гда‑то знакомы?
— Кто это?
— Моя мама.
— Не была. А по­че­му вы спро­си­ли? Давай­те я вам все рас­ска­жу, и мы ре­шим, смо­же­те вы нам чем‑то по­мочь или нет.
Я со­глас­но кивнул.

— Как они по­зна­ко­ми­лись, вам не ин­те­рес­но? Поняла. Ну хо­ро­шо. Хотя у нее ро­ди­те­ли та­кие хо­ро­шие, де­душ­ка был чле­ном ЦК КПСС, че­кист, мать с Валери­ем Никола­е­ви­чем — тоже из­вест­ные пар­тий­ные ра­бот­ни­ки в про­шлом. Так все хо­ро­шо нам с от­цом ка­за­лось вна­ча­ле. После свадь­бы мы ре­ши­ли, что они бу­дут жить у нас. Муж ко­гда‑то ку­пил боль­шой дом, и мы по­се­ли­лись там все вме­сте. Напере­ко­сяк все пошло не сра­зу. Первые дни все вро­де было хо­ро­шо. Месяца пол­то­ра-два. Потом я на­ча­ла за­ме­чать то, что меня, ко­неч­но, не мог­ло не… за­деть. Это же мой маль­чик. Ну вы по­ни­ма­е­те. Напри­мер, сын ухо­дит на ра­бо­ту, а она спит. Представ­ля­е­те? А по­том вста­ет и бе­га­ет, как ка­кая-ни­будь по­тас­ку­ха, час по лесу. Румянец нагуливает.
— Какой кош­мар. Вы ее не убили?
— Нет. Дальше — хуже.
— Не со­мне­ва­юсь. Хотя услы­шан­но­го уже достаточно.

— Какое сча­стье, что вы меня по­ни­ма­е­те. Так я про­дол­жу? Всю жизнь я де­лаю сво­е­му сыну на зав­трак сыр­ни­ки со сме­та­ной и ман­ную кашу с мас­лом и ва­ре­ньем или сви­ные мо­лоч­ные со­сис­ки. И вдруг эта га­дость мне го­во­рит: «Дима дол­жен быть в хо­ро­шей физи­че­ской фор­ме, нель­зя его пич­кать ва­шей вред­ной едой. Бутер­брод с са­ля­ми — про­сто яд. Это все ка­мен­ный век: вы мо­е­го мужа тра­ви­те. Я раз в два ме­ся­ца живу как ве­ган­ка. И Дима тоже бу­дет ве­ган­цем». Веган­ка она… Я ей, ко­неч­но, тут же ска­за­ла, кто она. А эта коза недо­е­ная мне от­ве­ти­ла. И на­ча­лось… Короче, мы не по­дру­жи­лись, но она взя­ла и ро­ди­ла. Понят­ное дело — чтобы мо­е­го ду­рач­ка удер­жать. Но ре­бе­нок по­лу­чил­ся про­сто нере­аль­ный: кра­са­вец, ум­нич­ка, на нее со­всем не по­хож. В об­щем, сей­час дело до­шло до раз­во­да. Она хо­чет оста­вить себе ре­бен­ка и уча­сток на Ильин­ке, ко­то­рый мы с от­цом им по­да­ри­ли на го­дов­щи­ну свадь­бы. Естествен­но, с до­мом ши­кар­ным — мы его ско­ро за­кон­чим строить.
— А вы ей вме­сто это­го го­то­вы ку­пить неболь­шой уча­сток на Хован­ском? С оградкой.

— Дело немно­го в дру­гом. Я даже не знаю, как объ­яс­нить. Мой маль­чик… Понима­е­те. Он то го­тов, то не го­тов. Я же все вижу. Я же мать.
«Сто про­цен­тов — не отец! Хотя в этой се­мье все мо­жет быть по‑другому».
— «Видите» в смыс­ле — следите?
— Ну что вы так сра­зу! Ну хо­ро­шо. Слежу. А что? Они жи­вут в моем доме! И вот вы зна­е­те, все хо­ро­шо вро­де. Они ру­га­ют­ся. Развод на­зре­ва­ет. А по­том – бац! — ин­тим… И пару дней как шел­ко­вый. Ничего не ви­дит, ни­ко­го не слы­шит: «Таня, Таня…» Лучше Тани нету дря­ни! Как зом­би. Не знаю, что там она с ним де­ла­ет, толь­ко вся моя ра­бо­та насмарку.
— Понимаю ваше разочарование.
— И вот я к вам пришла.

— А что вы хо­ти­те, чтобы я сде­лал? Позна­ко­мить сы­ниш­ку с кем‑ни­будь? Но это, ско­рее, к гос­по­ди­ну Листер­ма­ну. Я могу по­зна­ко­мить толь­ко с Джесси­кой. Погово­рить с ва­шей невест­кой и вы­яс­нить, что она та­кое вы­тво­ря­ет, чего я не знаю? Но луч­ше спро­сить вам са­мой у ва­ше­го мла­ден­ца. Или пусть по­лю­бо­пыт­ству­ет ваш муж. А так — «моя твою не по­ни­май», как го­во­рит наш двор­ник Али Берды­куд­лы­ев. Если они со­зре­ют на раз­вод, то­гда это, ко­неч­но, ко мне. А пока… Не вижу. Извините.