Петербург будущего
Основатель бюро SLOI Валентин Коган, кажется, самый успешный молодой архитектор Петербурга: ему доверяют не только девелоперы, но и пасторы. Как это ему вообще удалось? Объясняем на рендерах!
Основателя бюро SLOI Валентина Когана можно назвать самым успешным молодым архитектором Петербурга — по его проектам строят сразу несколько больших объектов, в том числе протестантскую церковь в Парголово и жилой комплекс и гостиницу рядом с Островом фортов в Кронштадте.
Как успевать за глобальными профессиональными трендами, что общего у придуманного им деревянного храма с айфоном и какие КОНКРЕТНЫЕ (да, капсом!) меры помогут сделать архитектуру Петербурга лучше, Валентин Коган рассказал писателю, архитектурному критику и автору телеграм-канала «Город, говори» Марии Элькиной.
Архитектурное бюро SLOI основано в Петербурге 14 лет назад, его руководителю Валентину Когану — 40 лет. Исключительность его творческого пути в том, что, в отличие от большинства ровесников, которые занялись небольшими проектами, в которых можно работать более свободно, Валентин не побоялся проектировать жилые комплексы для крупных девелоперских компаний. Такой шаг заставил многих коллег говорить о том, что SLOI пошли на компромисс и рискуют растратить свой талант, принимая вынужденно неидеальные решения, и испортить репутацию участием в часто критикуемой жилой застройке. Впрочем, многие, включая самого Валентина, видят ситуацию совершенно иначе — если талантливые архитекторы не будут браться за проектирование жилых комплексов, то не останется никакой возможности дождаться того, чтобы они стали лучше, чем мы привыкли.
Валентин Коган окончил Академию художеств, в качестве дипломного проекта спроектировал Музей блокады Ленинграда. На данный момент в Петербурге построены три здания по его проектам, включая один из самых симпатичных современных жилых комплексов в городе — UPoint на Пискаревском. В процессе реализации еще 7 проектов, среди них — жилые дома и гостиница в Кронштадте, протестантская церковь, несколько больших жилых комплексов.
Как быть хорошим архитектором в Петербурге? Это вообще реально?
В Петербурге вы чуть ли не единственный из молодых архитекторов, кто занимается большими городскими проектами и даже реализует их. У вас есть особенные таланты или вы пошли на некие компромиссы — в чем фокус?
Фокус в том, что мы в нашем архитектурном бюро SLOI с самого начала ставили себе задачу заниматься большими проектами. Мы намеренно не уходили в проектирование частных коттеджей или общественных пространств, меня это никогда не интересовало. Я всегда видел в себе силы для того, чтобы внести какието новые вещи в большую архитектуру.
С этого места поподробнее! Какие именно новые вещи?
С одной стороны, архитектор работает с контекстом, и мне всегда хотелось, чтобы мои здания меняли город в лучшую или более интересную сторону. С другой стороны, интересно перебирать разные подходы, собственно, к проектированию. Скажем, семь лет назад, когда мы начинали свою карьеру в Петербурге и искали какую-то альтернативу моде на подражание исторической архитектуре, мы увлекались тем, что называется структурализм. Суть его сводится к тому, что вы представляете себе здание как текст, который, как и привычный нам язык, состоит из устоявшихся и узнаваемых элементов — пространственных блоков, окон, дверей и так далее. Му сделали несколько проектов в такой логике, и один из них, жилой комплекс на Боровой улице, сейчас строится.
И сейчас этот ваш структуралистский подход сменился на какой-то другой?
Да, сегодня мне больше нравится представлять себе здание как организм, который рождается, развивается и живет какой-то своей жизнью.
В чем разница между этими двумя разными представлениями — на практике?
Разница в том, как архитектор изначально представляет себе свой будущий проект. Если здание — это текст, то подход получается более формальный, вы отталкиваетесь именно от архитектурных элементов. Если же вы представляете здание как организм, то в первую очередь думаете о том, чтобы вдохнуть в него какую-то жизнь, какую-то энергетику. Органический подход предполагает, что форма и материя существуют в гармонии друг с другом. Форма перестает быть определяющей, такую же важную роль получают пространства и сам материал, он начинает звучать более смело.