Кочек нет – но рессоры нужны. Тележки локомотивов и вагонов
Распугивая былых хозяев леса, волков, наглым воем, тепловоз медленно затягивал состав на разъезд. Жуть, что творится на БАМе, который еще совсем недавно хотели чуть ли не разбирать: станции забиты, локомотивов не хватает, бригад не хватает – сидят в тепловозах по глухим разъездам... Вот и наш поезд поставили у входного сигнала ждать, пока на разъезд не прибудет встречный нечетный, чтобы можно было отправить четный и освободить нам путь, а мы за ним по удалению. Тетрис. Для поезднóго диспетчера все так и выглядит, однако вместо дивана – кресло, вместо телефона – пульт, вместо кубиков – нитки поездов на экране. Правда, играть приходится 12 часов кряду, а при проигрыше вместо надписи «game over» перед глазами может замаячить решетка, даже если все остались живы.
Ведь даже в грузовых поездах есть люди – локомотивная бригада. Мозг «кубика». Этот мозг не всегда согласен с решениями «игрока», в лучшем случае называя его дураком красноголовым – за красную фуражку дежурного по станции... Вечная война тяги и движенцев. Но в армии тоже солдат далеко не всегда знает замысел командира, он обязан просто выполнять, чтобы не было бреши во фронте. Вот и сейчас задание не из легких: разъезд стоит посреди уклона – что отправляться с него не сахар, что прибывать, вот так постояв на подъеме у входного.
Локомотив с хитромудрым названием «3ТЭ25К2М» хоть и набит электроникой, но физику не обманешь: мороз за сорок, на рельсах снег – ехать не особо хочет, колесные пáры то и дело срываются в боксование, подвывают редукторы, тепловоз потряхивает носом. Когда рывки становятся совсем уж неприличными, приходится сбрасывать несколько позиций и добавлять песка, потом осторожно набираться обратно. На старичках 3ТЭ10М стрелка амперметра порой летала из угла в угол, а здесь цифровое поóсное регулирование старается, подравнивает токи, смягчает рывки. Но не обманешь ее, физику-то...
Перед стрелками сброситься пришлось заблаговременно – на смазке, которой обильно сдобрены стрелки, никаких шансов удержать тягу. Да оно уже и не так надо – голова поезда на площадке, тепловозу легче.
– Че-етный при-ибывающий! – протянула радиостанция по УКВ. Видать, командировочный с Московской дороги.
– Тридцать пять пятьдесят восемь, машинист Морозов!
– У тебя вта-арую телегу перекосило, ка-ажись, пружина лопнула.
Макс выругался. Этого еще не хватало, теперь надо вставать по разъезду, осматривать ходовую и, кто знает, что там. Хорошо, если и правда пружина, иначе встанем тут на веки вечные среди волков.
– Доложи поездному.
Помощник нажал на маленьком пульте радиостанции кнопку «ДНЦ», переждал сигнал вызова:
– Диспетчер!
– ДНЦ Сидоренко, слушаю.
– Поезд 3558, машинист Морозов, остановился на главном пути Соснового по неисправности ходовой части локомотива, для осмотра.
– Понятно, 3558, Морозов, остановка по неисправности для осмотра, Сидоренко. Едва дождавшись остановки, помощник спрыгнул в снег и пополз к задней тележке. Место нехоженое: обычно локомотив стоит дальше, у выходного сигнала, сейчас же Максим, пользуясь случаем, остановил поезд на благоприятном профиле, не вытащив хвост из горловины – лишняя сотня метров перед подъемом будет нелишней. А вот и тележка. Точно: прут одной из пружин лопнул наискосок, словно из него хотели сделать колбасную нарезку. Вот он, мороз, вот они, рывки при боксовании – охрупчившаяся сталь не выдержала. Что теперь? Машинист решит. «Батарея на зарядке, спи, помощник, все в порядке. Светофор в глаза не светит, машинист за все ответит»... «Второй пилот» вернулся в кабину. Бородатое лицо Макса с нетерпением обернулось:
– Что там?
– Пружина лопнула. Эт че, резервом в депо не более пяти?
– Какое резервом в депо, это не более семидесяти до станции смены локомотивов, с составом.
– Че, инструктору звоним?
– Ага, ты связь тут найди, звонарь. Поехали, – ответил Макс и начал готовиться к отправлению. Помощник снял трубку и нажал вызов:
– ДНЦ!
– ДНЦ Сидоренко.
– Три-пять-пять-восемь, Морозов, излом пружины рессорного подвешивания, следование с поездом не более семидесяти.
– Понятно, три-пять-пять-восемь, следуйте не более семидесяти, Сидоренко. Макс тем временем уложил контроллер, под кабиной грохнула тележка. Дизель взвалил на себя ношу, чуть изменил тональность. Надо теперь быстрее разогнаться, тем более предыдущий ушел далеко, и давно горит зеленый. Третья позиция, четвертая, полетели! На стрелках будет скользко, но к ним уже наберем пятнашку, а дальше от нас почти ничего не зависит – как машина повезет. Путь продолжился, работаем, в Совгавани сухогруз ждет этот уголь.
Почти у всего, что имеет колеса, есть и рессоры. Их нет разве что у садовой тачки, но там «пружинят» и резина колеса, и рама. Или взять старый ракетовоз 135ЛТМ, известный как ЗИЛ-135 или БАЗ-135 – у него подвески поначалу не было вообще, рассеянье энергии толчков на ухабах доверили огромным колесам низкого давления. Вскоре, правда, выяснилось, что машина сильно галопирует – продольно раскачивается словно лодка, и тогда крайние оси оборудовали подвеской с гидравлическими амортизаторами. Колеса железнодорожной же техники почти не рассеивают энергию ударов – они цельнометаллические. Конечно, есть подрезиненные колеса вагонов трамвая и метрополитена, но это редкость. Поэтому рессорное подвешивание, а с ним и непростая система передачи других сил необходимы.