«В России можно накапливать только рубль»
Президент Национальной ассоциации российских специалистов финансового рынка ACI Russia Евгений Егоров — о том, как сейчас устроен валютный рынок, какие у подсанкционных банков есть способы работать с недружественными валютами и что может быть противопоставлено санкционному давлению в будущем
Последние годы на отечественном валютном рынке сказались более чем серьезно, радикально перекроив его привычный вид. Доля пары юань — рубль на бирже в прошлом году, как сообщил Банк России, закрепилась на уровне выше 40%. Рост стремительный, если вспомнить, что в начале 2022-го на нее приходилось всего 0,4%. За это же время доля пары доллар — рубль скатилась с 85 до 28%. На внебиржевом рынке динамика похожая, но выражена менее ярко. Там пара доллар — рубль все еще лидирует. И кажется, что ситуация после бурного 2022 года успокоилась: недружественная валюта продолжает поступать в страну и обращаться тут, оплата экспорта и импорта проходит, хотя санкции планомерно сокращают число банков, подключенных к SWIFT и работающих с долларом и евро.
Тем не менее санкционная война еще не отгремела, в резерве у наших контрагентов еще есть серьезные меры, которые могут принести российской экономике большие проблемы. Возможно ли им что-то противопоставить? Как под воздействием санкций меняется валютный рынок, что происходит с банками и их контрагентами? И куда все это может завести отечественную финансовую систему? Об этом «Моноклю» рассказал президент Национальной ассоциации российских специалистов финансового рынка ACI Russia Евгений Егоров.
Санкционные банки: сделки с долларами возможны. Но есть нюанс
— Доля внебиржевого валютного рынка, по последним данным, чуть превышает долю биржевого. Так было всегда или сейчас на валютном рынке сложилась новая ситуация?
— Раньше доля биржевого рынка в среднем была выше, но на текущий момент я бы не стал эти вещи сравнивать. В том числе потому, что банки, к примеру те, которые находятся под санкциями, не могут проводить полноценные сделки с долларами и евро на рынке. Да, некоторые из них при этом даже могут позволять торговать санкционными валютами, но внутри своего контура.
То, что происходит на бирже, — это объективная реальность. Это факт, открытые торги. И то, что происходит не на бирже, в банках, нельзя с этим сравнивать.
— Почему?
— Любые цифры нужны для того, чтобы делать выводы, принимать какие-то решения. Ну вот какие решения можно принять, посмотрев на эти цифры? По идее, никаких, кроме того, что и без этих цифр нужно понимать каждому участнику финансового рынка: да, действительно, в любой момент могут прилететь любые новые санкции.
Если раньше, отложив все билатеральные (двусторонние. — «Монокль») межбанковские соглашения на полочку, можно было работать только на организованных торгах, то сейчас лишь самые рисковые ребята могут себе это позволить.
— А остальные?
— Каждой финансовой организации, даже если ей по-прежнему удобно продолжать использовать организованные торги, все равно нужно выстраивать параллельную дублирующую инфраструктуру.
— Внебиржевые сделки, OTC (over the counter), все еще выглядят так, что один банк звонит другому и говорит: у тебя есть валюта, ценные бумаги? На том конце отвечают, что да, и они проводят сделку, грубо говоря, по телефону или факсу. Мы возвращаемся вот к этому?
— Это прямо самое-самое начало российской новой действительности, 1990-е годы. Либо западный мир середины прошлого века. С тех пор много чего произошло. Ну, во-первых, средства коммуникации развились, уже в ICQ были профильные чаты и группы. Кроме того, есть электронные брокеры. Электронные торговые площадки, ECN (Electronic Communications Network), агрегаторы. У нас это все есть и развивается какими-то отдельными банками либо независимыми IT-компаниями. И весь финансовый рынок о них прекрасно знает.
Но в чем проблема? Мэтчинг (заключение сделки) проходит на торговой площадке. А дальше должен идти клиринг, расчеты (поставка денег и актива, в данном случае валюты. — «Монокль»), а это уже клиринговый центр.
Либо, если есть билатеральные договоры, один банк ставит одну валюту, другой банк ставит другую, минуя клиринговые центры.
С мэтчингом по-прежнему никаких проблем. Как пример: клиенты санкционных банков с этими банками заключают сделки, часть из них до сих пор доллар — рубль котируют, пожалуйста. Только проклиринговать такой банк может только внутри себя. То есть с мэтчингом проблем точно не будет, ни при каких вообще раскладах. А вот с клирингом проблемы уже случились и могут еще случиться.
— А почему два санкционных банка не могут продать доллары друг другу, переведя их на счет? Именно потому, что корсчет должен быть открыт в банке из США и вследствие санкций корсчета закрыты? А если обойтись без корсчетов?
— Теоретически один санкционный банк может продать доллары за евро другому санкционному банку. Сделка заключена, вот подходит срок ее валютирования (исполнения), этот срок стандартный: today, tom, spot. Допустим, стандартный для российского рынка tom с расчетом «на завтра». Это «на завтра» приходит, рассчитаться эти два банка не могут, ни в долларах, ни в евро, корсчетов взаимных тоже нет. На самом деле ничего страшного, потому что эту сделку можно свопом перенести, то есть расчеты перенести дальше (валютный своп — обмен валютами спот с обязательством обратного обмена теми же валютами. —