Европа призвала Африку к декарбонизации
Прошедший в ОАЭ климатический саммит вернул широкие права традиционным источникам энергии в мировом энергетическом балансе. А задачу сократить глобальную эмиссию Запад попытался всучить африканским странам, пообещав им постиндустриальный переход, минуя индустриальный
Ежегодные конференции ООН по климату официально называются конференциями сторон. Имеются в виду стороны Рамочной конвенции ООН по изменению климата. Они проходят в конце года, обычно на фоне сообщений об очередных рекордах. Не каждый год становится самым теплым в истории наблюдений, хотя в последнее десятилетие это случалось довольно часто. И 2023 год как раз такой случай. Об этом с полной уверенностью ученые заявили еще в конце ноября, как раз к открытию конференции. Впервые один из дней этого года был более чем на два градуса теплее, чем в «доиндустриальную эпоху». А потом и еще один. Восемьдесят шесть дней были теплее своих «доиндустриальных» аналогов более чем на 1,5 градуса.
Один из главных алармистов современной климатологии Джеймс Хансен даже опубликовал во время конференции работу под красноречивым названием «“Чудо произойдет” не является разумной климатической политикой» («“A Miracle Will Occur” Is Not Sensible Climate Policy»), в которой раскритиковал «богатение думкой» оптимистов из Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК) и заявил, что глобальное потепление ускоряется, что не только «цель в полтора градуса уже мертва — практически мертва и цель в два градуса». И что уже в 2024 году мы увидим превышение температуры земной атмосферы относительно своего доиндустриального уровня на 1,6–1,7 градуса.
А вот рекорды объема парниковой эмиссии у человечества получаются каждый год. И 2023-й исключением не стал. Об этом ученые тоже с уверенностью заявили за месяц до окончания календарного года.
На этом фоне не стал неожиданностью рекорд посещаемости Конференции по климату. Аккредитацию получили почти 90 тыс. человек. И был еще один рекорд, который достаточно широко обсуждался: на 28-ю Конференцию ООН по климату в ОАЭ приехало необычно много представителей углеводородного сектора. Их число тщательно подсчитывается, их представители вычисляются в составе правительственных и общественных делегаций, а потом это число публикуется и вызывает поток гнева. На прошлогодней конференции в Египте таковых насчитали 636. В ОАЭ приехало «по крайней мере 2456». И такое обширное представительство угля, нефти и газа не случайно. Евросоюз заранее объявил, что будет делать из Конференции в Эмиратах мероприятие по «выходу из углеводородов». А значит, и генсек ООН Антониу Гутерриш, и все ее климатические департаменты будут гнуть ту же линию. И Мировой банк с его новым руководством тоже. И многие другие влиятельные лица. Поэтому беспокойство было вполне оправданно.
И действительно, европейская идея «постепенного выхода из углеводородов» быстро перекочевала в ооновские материалы. Самые разные НКО развернули активную пропаганду этого лозунга, несколько тысяч активистов приехали в Дубай и стояли там с соответствующими плакатами.
Тут самое время задать вопрос: почему вдруг заговорили о срочном выходе из всех углеводородов? И почему его главным пропагандистом стал именно ЕС?
Евросоюз уже два десятилетия переживает период вынужденной декарбонизации, связанной прежде всего с истощением собственных запасов углеводородов. Все основные внешние поставщики нефти и газа находятся на пике собственной добычи или уже начали ее снижать. Но в любом случае снижение у них в ближайшие десять-пятнадцать лет неизбежно. Наращивать поставки в объеме, который позволял бы его компенсировать, могла бы только Россия и только по природному газу.
В этих условиях европейские элиты решили адаптироваться к внешним условиям. И климатическая повестка для этого прекрасно подходила. Борьба с последствиями энергетического кризиса мало отличима от борьбы с кризисом климатическим, а вынужденная декарбонизация — от добровольной.
Адаптация заключалась прежде всего в выдавливании за рубеж энергоинтенсивных отраслей промышленности. Ставка была сделана на глобализацию и свободу торговли.
Кроме того, активная «климатическая дипломатия» открывала новые возможности для решения геополитических задач. Тут конкуренции никакой не было, и европейцы быстро эту площадку заняли.
Еще в конце 1990-х годов Китай обошел по объему парниковой эмиссии ЕС, а в 2005 году — США. И в 2009 году на Климатическом саммите в Копенгагене была предпринята первая попытка решения глобальных проблем с помощью климатической повестки. Датский МИД, который организовывал тот саммит, разослал четырем десяткам «богатых» стран проект соглашения, который позже стал известен как «Датский текст». В нем предполагалось определить предельный уровень парниковой эмиссии для каждой страны. Причем для «бедных» стран он устанавливался бы на более низком уровне, чем для «богатых». Это поставило бы «климатический» барьер на планах развития Китая, Индии и далее по списку. «Богатые» страны должны были обсудить этот проект, а потом навязать его остальным участникам саммита.
Но произошла утечка текста в английскую прессу. Разразился жуткий скандал. Саммит удалось завершить подписанием трехстраничного Копенгагенского соглашения по климату. Но осадок остался. Климатическая повестка навсегда стала инструментом большой политики.
Основную роль в начале века в продвижении этой повестки играли отдельные европейские страны. Особенно Франция, которая предприняла все возможные усилия, чтобы именно на 15-й Конференции ООН по климату в Париже было заключено новое международное соглашение по климату. Необходимость заменить краткое Копенгагенское соглашение чем-то более обстоятельным была острой. Для климатической дипломатии Франции было принципиально важно, чтобы новый договор был заключен и чтобы это произошло именно в Париже. Структуры Евросоюза особо активной роли в этом процессе не играли.
Перехват Евросоюза
Но все изменилось в 2019 году. Новый состав Еврокомиссии и ее новый руководитель Урсула фон дер Ляйен