Фредерик Бегбедер: «Я написал, что любовь длится три года. А потом опроверг себя»
Денди, светский лев, высокомерный и циничный мачо, который изображает чувствительного меланхолика, чтобы манипулировать своей паствой, – отвечают нам с раздражением многие представительницы женской половины человечества. Элегантный, образованный, щедрый молодой человек, смешной и трогательный, – говорят из другого лагеря (а иногда из того же самого, если им повезло провести несколько часов в обществе Бегбедера).
Он родился в хорошей семье: мать из обедневшей аристократии, отец – буржуазного происхождения, рекрутер и гуляка, который дал возможность сыночку уже в пять лет попрыгать на коленях русских манекенщиц. С 20 лет Бегбедер организует «провокативные и дебильные» вечеринки со своим Клубом Кака (клубом неграмотных симпатичных придурков).
Став рекламщиком, он обличает изнанку среды, которая его кормит. Но прежде всего завоевывает литературный мир, где играет сразу все роли: журналиста, критика, приятеля авторов, издателя, колумниста, создателя премии Флоры и члена жюри других премий И, разумеется, писателя. Бегбедер начал писать в 8 лет, чтобы сохранить для вечности редкие моменты, проведенные рядом с отцом после развода родителей, случившегося тремя годами ранее. «Писатель» в его глазах – звание, о котором можно только мечтать. И он никогда не переставал стремиться завоевать это звание, в то же время отказываясь принимать себя всерьез… и все-таки веря в свое писательство.
И вот уже написан десяток романов (два из них удостоены премий), а его отец все еще его не читает. Но, как он сам признается, он «все-таки уже чувствует себя немного писателем, хотя не ему, конечно, об этом говорить».
Мы встречаемся с ним в Париже на Сен-Жермен-де-Пре, в кафе 30-х годов. Слегка седеющая борода и немного усталости во взгляде дополняют облик опрятного денди: ему не нравится стареть, что жаль, потому что у него это скорее хорошо получается. Ему 51, третий брак, второй ребенок, загородный дом на атлантическом побережье Франции… Есть соблазн порассуждать о зрелости, хотя это слово по-прежнему к нему не подходит.
Если вы надеетесь, что вам удастся написать о токсикомане из ночных клубов, который отправился жить на пляже в Стране Басков, то вас ждет разочарование. Общаться с ним легко: передо мной человек, с которым можно обойтись без церемоний, который искренне хохочет и у которого вечно бродят в голове несколько цитат. Вечный ребенок, получивший хорошее воспитание, он внимательно слушает вопросы и заботится о том, чтобы не спеша ответить на каждый из них. Даже тогда, когда вопрос касается прилипшего к нему имиджа негодяя.
Фредерик Бегбедер:Все эти клише обо мне относятся ко времени публикации моего романа «99 франков», а это было 15 лет назад. Но читатели моих более поздних вещей или зрители моих телепрограмм составили иное представление обо мне как персонаже. 30 лет назад я вызывал сильное раздражение, это чистая правда. Я культивировал «аристократическое удовольствие: не нравиться публике», как называл это поэт Шарль Бодлер.
И, надо признаться, я в этом преуспел! Я не люблю образцовых персонажей, мне милее антигерои: Вертер Гете, Адольф Бенжамина Констана, Дон Кихот… Я пишу сатиру, а ее принимают за автобиографию, и наоборот. Возможно, от этого возникают недоразумения.
Я долго говорил о себе, что я уродливый никчемный придурок, в надежде, что меня опровергнут. Но меня поняли буквально
Так что же, вы изображаете мерзавца из ложной скромности?
Нет, скорее это крик о помощи. Я долго говорил о себе, что я уродливый никчемный придурок, в надежде, что меня опровергнут: «Да нет же, брось, ты красив и умен, Фредерик!» Что называется, напрашивался на комплименты. Это такой немного извращенный способ искать любви. К несчастью для меня, это не сработало: меня поняли буквально. Ну и ладно: мне нравятся провокации.
Чтобы обособиться от вашего окружения?
Да, у меня определенно было желание шокировать буржуа и не подтверждать ожидания. И это желание меня не оставляет до сих пор. Скажем, здесь, в Psychologies, я наверняка захотел бы поощрить употребление алкоголя и стимуляторов, просто из духа противоречия. Это же интересно, противоречия, разве нет? По природе я скорее застенчив, так что, когда я решаюсь на безумства или вижу, как на них решаются другие, я испытываю огромное чувство освобождения. Чувствовать себя свободным: вот единственное, к чему я стремлюсь.