Знание – силаИстория

Сам себе Капица

Андрей Геннадьевич Ваганов, ученый секретарь Комиссии РАН по изучению научного наследия выдающихся ученых

Писатель Даниил Гранин свой очерк, посвященный Петру Капице, назвал «Человек не отсюда». «Поразительно, – пишет Гранин, – что существовала эта переписка одного из самых свободных людей России с ее деспотом. Она впечатляет. Отчаянно смелая, опасно-искренняя. Представить не мог, что Капица позволял себе и что позволяли себе сталинисты по отношению к великому ученому!»¹. Гранин имел в виду изданную в 1990‑м году, почти немыслимым сегодня тиражом 150 тысяч экземпляров, брошюру: Петр Капица, «О науке и власти. Письма»².

Сталин на письма Капицы не отвечал, и однажды Петр Леонидович прекратил эту одностороннюю, как ему казалось, переписку. Мол, как об стенку горох, как в ватную стену, как вода в песок… Очень скоро Маленков позвонил Капице и сказал: «Почему вы не пишете Сталину, он ждет новых писем». «В огромном и чрезвычайно богатом эпистолярном наследии П. Л. Капицы письма руководителям страны занимают особое положение, – отмечает в предисловии к брошюре «О науке и власти» ее составитель, личный секретарь академика Капицы, П. Е. Рубинин. – Меня поразило их количество – более трехсот писем самым высоким адресатам с 1934‑го по 1983 год. Сталину, например, Капица написал 45 писем, Молотову – 71, Маленкову – 63, Хрущеву – 26…».

1. Даниил Гранин. Человек не отсюда. СПб.: ИГ «Лениздат», 2014. 320 с.
2. Петр Капица. О науке и власти. Письма. / Составитель П. Е. Рубинин. М.: Изд-во «Правда», 1990. 48 с. (Библиотека «Огонек» № 32).

Но не менее поражает своей драматичностью и предыстория этого эпистолярия. О том, как она начиналась, рассказал старший сын Петра Леонидовича, профессор Сергей Петрович Капица: «Родился я в Кембридже, в Англии, где тогда жил и работал мой отец, Петр Леонидович Капица. Он приехал в Англию в 1921 году вместе с группой советских ученых, в которую входили Алексей Николаевич Крылов и Абрам Федорович Иоффе. Это были ученые с мировым именем, которые должны были восстанавливать разрушенные в результате революции и войн контакты, закупать научное оборудование и литературу. В Кембридже Петр Леонидович познакомился с Резерфордом, увидел его лабораторию, и очень захотел там поработать. Но Резерфорд опасался иметь у себя сотрудника из Советской России, что было совершенно неудивительно, учитывая, что в то время не было даже дипломатических отношений между Англией и нашей страной. Все же Капице удалось уговорить Резерфорда дать ему возможность работать в Кавендишской лаборатории; в конечном счете, он прожил в Англии 13 лет.

Отец уехал из России вскоре после тяжелой утраты: во время эпидемии гриппа "испанки" он потерял свою первую семью – жену и двух детей, и хотя его работа в Кембридже была очень успешной, он страдал от одиночества и семейной неустроенности и часто писал об этом своей матери – Ольге Иеронимовне (урожденной Стебницкой) – в Петербург. Только через пять лет отец встретил в Париже Анну Крылову, которая жила там в эмиграции, вскоре они поженились, и я появился на свет».

На протяжении всех этих 13 лет Петр Капица почти каждый год приезжал в Россию – навестить маму, Ольгу Иеронимовну, встретиться с коллегами-учеными. И, поначалу, проблем не возникало. Но в конце 1920‑х годов даже тесть Капицы, выдающийся механик, кораблестроитель, адмирал, академик Алексей Николаевич Крылов, осторожно предупреждал Капицу в своих письмах, что в Советский Союз ездить становится опасно. По просьбе А. Н. Крылова математик Я. В. Успенский, отправлявшийся в заграничную командировку, уже будучи за рубежом, отправляет П. Л. Капице письмо (его приводит С. П. Капица в книге «Мои воспоминания»³):

«9 апреля 1929 Берлин

Многоуважаемый Петр Леонидович! Пишу Вам по поручению Алексея Николаевича Крылова, который просил меня сообщить Вам о нижеследующем. А. Н., узнав, что Вы собираетесь приехать в СССР для временной работы, убедительно просит Вас не делать этого. Положение сейчас таково, что никаким гарантиям того, что Вас по истечении некоторого срока выпустят обратно, доверять нельзя. Приехав однажды в СССР, Вы рискуете остаться там навсегда. Но, допустив даже, что этого не случится, все-таки можно очень сомневаться, что Вам удастся вести работу при таких условиях, какие Вы имеете в Кембридже. Поэтому А. Н. просит Вас отменить Ваш приезд в СССР и известить об этом А. Ф. Иоффе под каким-либо благовидным предлогом или еще тянуть дело так, чтобы не сказать ни да, ни нет. Обо всем этом нужно писать осторожно и дипломатически, что Вы, вероятно, и сами понимаете.

С искренним уважением, Я. Успенский».

3. Сергей Капица. Мои воспоминания / М.: Издательство РОССПЭН. 2008. 271 с.

Само по себе это письмо многое говорит о той ситуации, идеологической и политической атмосфере, которые сложились в Советском Союзе. Кстати, Я. В. Успенский из своей зарубежной командировки не вернулся в СССР, стал «невозвращенцем» по советской терминологии. В тот год П. Л. Капица к этим предостережениям прислушался. Но потом несколько раз ездил в СССР и благополучно возвращался. Однако в итоге все случилось так, как предсказывал тесть Петра Капицы, академик А. Н. Крылов…

«Он приехал в Ленинград в начале сентября 1934 года вместе с женой, чтобы по примеру прошлых лет повидать родных и друзей, выступить с лекциями о своих работах и посетить Харьковский физико-технический институт, консультантом которого он был с 1929 года, – пишет П. Е. Рубинин. – Приехал ученый с европейским именем, как тогда говорили, член Лондонского Королевского общества, директор Мондовской лаборатории при Кембриджском университете… 25 сентября его срочно вызвали в Москву, и заместитель председателя СНК СССР В. И. Межлаук сообщил ему, что на этот раз вернуться в Англию ему не разрешено. Он должен работать в СССР. Это решение Политбюро… Так Капица столкнулся впервые вплотную с Государственной Властью.

Анна Алексеевна уехала одна в Кембридж к детям, а Петр Леонидович остался».

23 октября 1934 г. Политбюро ЦК ВКП (б) свое заседание посвятило вопросу «О Капице». Рассматривалась записка наркома иностранных дел СССР М. М. Литвинова секретарю ЦК ВКП (б) тов. Кагановичу (копии тов. Молотову и тов. Ягоде): Лондонское полпредство запрашивает, что ему отвечать на письмо известного английского ученого Рутерфорда (так в тексте, современное русскоязычное написание – Резерфорд – А. В.), копия которого прилагается, и на аналогичные письма и запросы, которые, несомненно, будут поступать в результате деятельности жены профессора Капитца (так в тексте. – А. В.).

Полагаю, что ответ должен состоять в том, что советское государство само нуждается в услугах Капитца и поэтому не намерено разрешать ему в настоящее время работать за границей. В разговорах на эту тему Полпредство может разъяснять, что наше государство считает себя вправе по своему усмотрению направлять деятельность ученых, которых оно вырастило и на образование которых были затрачены государственные средства. Если нет возражений, то я дам в Лондон соответствующую директиву»