От Малевича к звездам
Анна Толстова об Иване Кудряшове и выставке-сенсации в Третьяковке
В Третьяковской галерее открылась выставка к 125-летию со дня рождения Ивана Кудряшова (1896–1972), и это сенсация. Работы супрематиста-космиста, оказавшиеся, помимо Третьяковки и Русского музея, в Нукусе, в Каракалпакском государственном музее искусств имени Савицкого, в Париже, в Центре Помпиду, и в Салониках, в Музее современного искусства — Коллекции Костаки, впервые собраны вместе, а каталог выставки и прошедшая в галерее научная конференция возвращают это забытое имя в большую историю советского авангарда.
Посетители Третьяковской галереи, скорее всего, обращали внимание на необычную картину Ивана Кудряшова в постоянной экспозиции на Крымском Валу — там, где выставлены художники круга Казимира Малевича. Картина, происходящая из собрания Георгия Костаки, на первый взгляд представляет собой изображение архитектурного сооружения, арочной конструкции в супрематических орнаментах, про которую было известно, что она — проект росписи Городского театра в Оренбурге. Полагали, что это эскиз занавеса или что это фрески для арочносводчатого фойе, но только сейчас, когда на основе научной реконструкции Игоря Смекалова, одного из кураторов выставки, сделан большой макет театрального зала, внутрь которого можно попасть, понимаешь, какая же это невероятная идея, оставшаяся мечтой, как и большинство архитектурных проектов супрематизма. Никаких сводов тут нет: стоя перед картиной, зритель должен представить себе, что лежит навзничь на полу в старинном многоярусном театре, и тогда мнимые арки окажутся росписью ярусов, мнимый пол — огромным супрематическим занавесом, а то, что изображено в центре композиции, красный квадрат со свитой других геометрических элементов,— плафоном. И театральный зал сам собой превратится в супрематический планетарий, модель обновленного коммунистического мироздания, схему Солнечной системы с красным супрематическим квадратом, знаменем Вселенского интернационала, в самом куполе. Макет супрематического театра и несколько снятых специально к выставке фильмов, объясняющих кудряшовские теории, покажутся самыми яркими пятнами в минималистской, стерильно-белой экспозиции архитекторов Кирилла Асса и Надежды Корбут — этот лабораторный характер выставочной архитектуры соответствует лабораторному характеру искусства Кудряшова, где графические сюиты, бесконечные разработки определенных космических тем — динамики в пространстве или криволинейного движения — преобладают над живописью. Что неудивительно: искусство такого типа было обречено оставаться в эскизах, ведь Кудряшов, один из немногих несломленных абстракционистов, на протяжении всей своей жизни был фанатично предан идее беспредметности.
Хотя в собрании Третьяковки немало других работ Кудряшова, еще недавно казалось, что ему всегда суждено быть художником одной странной картины и одного абзаца в истории искусства — в качестве Малевичева ученика, возглавившего оренбургское отделение УНОВИСа, Утвердителей нового искусства, секты, ордена или партии, как предпочитал говорить сам Малевич, супрематистов-экономистов. Но Кудряшову повезло: нашелся энтузиаст, Игорь Смекалов, в прошлом — оренбургский искусствовед, автор исследований об оренбургских авангардистах, а ныне — научный сотрудник Третьяковской галереи, который несколько лет готовил эту выставку вместе с другим третьяковским экспертом по авангарду, Ириной Прониной. На выставке показано все, что имеет отношение к оренбургским театральным проектам Кудряшова — из Третьяковки, Музея Костаки в Салониках и частной московской коллекции Валерия Дудакова и Марины Кашуро. Собственно, весь Кудряшов собран здесь, как Осирис, по кусочкам, разбросанным по всей земле — Узбекистан (это добрая треть экспонатов), Греция, Франция, и количество перерастает в качество, потому что из этих разрозненных фрагментов пазла составляется стройная картина его художнической эволюции. Ведь на самом деле и Оренбург, и Малевич — всего лишь небольшой по времени эпизод в удивительной жизни Кудряшова.