Мертвый язык
Эту тему в общем-то я задал. Мы как раз вспоминали первый и второй курсы нашего родного филфака, и тут я припомнил старику, как он бесконечно мурыжил нас своими мертвыми языками: то латынь, то древнегреческий, то Цицерон, то Гомер, то еще какой архаик. И как мы бухтели с однокашниками, что нафига нам эти призраки прошлого, тут бы с живыми языками управиться.
– А знаете, Саша, – лукаво улыбнулся профессор, – вы напомнили мне одну старую историю. В бытность мою студентом со мной произошел один весьма любопытный, хоть и трагический случай. Если не спешите, могу рассказать.
– Конечно, Яков Михалыч! – я и правда не спешил. В кои-то веки заглянул проведать любимого наставника: в чашке английский чай, на блюде австрийский штрудель, в пузатой рюмке армянский коньяк, – куда тут спешить?!.
– Ну так слушайте. Было это в шестидесятых, самый разгар оттепели. Но уже маячили на горизонте иные времена, и поэтому наш любимый учитель, Карл Теодорович Штурре, собирал нас всех тайно у себя на квартире, весь наш языковой кружок. Всем нам следовало держать существование этого кружка в строжайшем секрете, так как он несколько отличался от обычных групп по изучению иностранных языков, пусть даже и весьма экзотических. Карл Теодорович собрал нас всех с целью обучения главному языку из своего богатого арсенала, а был он истинным полиглотом старой закалки – минимум двадцать живых и несколько мертвых наречий в активе. К последним и относился предмет наших занятий, причем мертвым он был в самом что ни на есть прямом смысле, речь шла о языке мертвых!
Учитель рассказывал, что овладел им во время этнографической экспедиции по Пермскому краю, его приобщил к нему некий местный шаман. Чемто шаману глянулся этот пытливый, талантливый аспирант, каким без сомнения был тогда наш учитель, и он решил поделиться с ним тайным знанием, которое до этого передавалось лишь среди местных колдунов. Так случилось, что шаман был последним своего рода и, за неимением наследников, выбрал Учителя как наиболее достойного преемника для общения с мертвыми.
Сам Штурре это знание впоследствии бережно охранял и не разбазаривал попусту. Как вы могли заметить, ни диссертаций, ни монографий по этой необычной, можно даже сказать – щекотливой теме защищено и написано не было. В советском языкознании и не могло быть места для столь крамольного с точки зрения идеологии направления. Как-то плохо оно вязалось с диалектическим материализмом. Наш кружок появился на свет только потому, что учитель, предчувствуя близкую старость, искал преемника и для себя, сначала тщательно отобрав достойные кандидатуры, а потом внимательно присматриваясь к каждой из них. И поскольку учитель преподавал в нашем университете, логично, что большинство кандидатов он отобрал из своих учеников. Осознание того, что он выбрал из всей серой массы именно нас, изрядно воодушевляло. И даже главное его условие – хранить участие в группе и само ее существование в тайне ото всех – лишь подогревало интерес и распаляло наше самолюбие!
Около года мы зубрили теорию, то бишь грамматику и фонетику этого странного языка. Как сейчас помню, полагается произносить все слова наоборот! Так, например, – Яков Михалыч на секунду задумался и вдруг, скривив лицо в нелепую гримасу, чужим писклявым голосом произнес: Ым илачузи ух кызя хывтрем ух, ух!!! Угадали? – профессор с лукавой улыбкой посмотрел на меня, но я лишь удивленно покачал головой.
– Да, на слух с первого раза тяжеловато. Я только что сказал, что «мы изучали язык мертвых». Так же следует добавлять между словами сакральное междометие «ух». Что касается произношения, то надо подвывать в конце предложения, и пришепетывать в начале, ну и ухать не забывать.