Валентин Макаров
Валентин Макаров — главный амбассадор российского IT (со времен СССР и работы в ЮНЕСКО!) и евангелист петербургских стартапов (с 1990-х!). Он лучше всех знает, как убедить юникорн из Кремниевой долины заключить контракт с IT-проектом из города на Неве, а его ассоциация «Руссофт» уже четверть века продвигает бренд российского программирования и помогает отечественным IT-компаниям завоевывать рынки США, Финляндии, Германии, Японии. Важно: Валентин Леонидович прорубил для айтишников из РФ окна в страны БРИКС, Турцию и Вьетнам. А прямо сейчас осваивает для них миллиардный рынок Индии.
Как заинтересовать Oracle петербургским IT 1990-Х
Вы закончили Ленинградский институт авиационного приборостроения. Как авиационный инженер переизобрел российский IT?
Я не собирался становиться авиационным инженером, меня интересовали луноходы. Когда поступал на «электрические машины», я думал, что луноход — это как раз такая машина, и теперь меня научат ее делать. Началось обучение, и выяснилось, что речь пойдет об электродвигателях и генераторах. Для меня это было потрясение. Зато на пятом курсе к нам на факультет пришли из легендарного ОКБ «Импульс» и предложили заняться программированием.
Чем ретропрограммирование отличается от современного?
Диплом я писал на алголе, работая на микро-ЭВМ «Мир» — так тогда назывались отечественные компьютеры. Да, были перфокарты, но с точки зрения программирования разницы нет: осваиваешь язык, пишешь программу, стараешься сделать ее эффективной, тестируешь.
Как молодой ленинградский программист угодил в ЮНЕСКО?
Это было в перестройку, когда оказалось, что стране нужно заканчивать с социализмом и строить капитализм. В то время стали массово увольнять тех, кто поколениями работал в МИДе. Нужны были новые кадры, а я работал в Политехе, занимался международным сотрудничеством. Так я попал в Париж, в представительство нашей страны при ЮНЕСКО. Я увидел, как в других странах устроена наука, узнал, что такое венчурный капитал и что при капитализме чаще именно он, а не государство финансирует прикладные исследования. Там же я повстречал многих известных ученых: c нобелевским лауреатом Николаем Геннадиевичем Басовым мы часто гуляли по Парижу. Врезалось в память ощущение — передо мной человек, который лучше всех в мире знает, что такое лазер, он его изобрел! Он говорит на том же языке, что я, и родился со мной в одной стране.
В 1990-е я вернулся в Петербург, и тут мне пригодились знания о том, как работает капитализм, экономика и венчурный капитал. Я участвовал в создании Ассоциации свободных экономических зон в Петербурге (территория, где зарегистрированным компаниям предлагались налоговые льготы. — Прим. ред.) и стал ее исполнительным директором: понял, что если создать условия бизнесу, он «вдруг» начинает развиваться (смеется). К примеру, в зоне экономического развития в Пушкине заводы работали круглые сутки, собирая бетономешалки, ставя их на грузовики и отправляя за рубеж. В это время почти все остальные предприятия в городе стояли.
Как вы вернулись к корням — в IT?
После Ассоциации свободных экономических зон меня пригласили в Комитет по внешним связям Санкт-Петербурга, где я отвечал за иностранные инвестиции и экспорт. Однажды ко мне в кабинет пришел профессор Андрей Николаевич Терехов из СПбГУ — на т от момент, можно сказать, главный программист города. Он сказал: мы разрабатываем ПО для американцев и европейцев, но нас обманывают, заключают кабальные контракты. Мы стали думать, что делать. А тут совпадение — годовщина основания Форт-Росса — русской крепости в Калифорнии. Мы организовали поездку от правительства города, а заодно взяли с собой директоров четырех IT-компаний. Полетели в Сан-Франциско, встретились с руководством компаний Oracle и Hewlett-Packard, рассказывая о наших программистах. Но всякий раз, когда те предлагали свои услуги, американцы спрашивали: «Сколько