Режиссер Борис Павлович — о том, как не преодолевать, а стирать границы

Русский репортерКультура

Культура / Социальный театр

«Я адепт времени невеликой режиссуры»

Режиссер Борис Павлович — о том, как не преодолевать, а стирать границы

В 2006 году 26-летний Павлович стал художественным руководителем Кировского ТЮЗа, в 2014-м — актером в спектакле «Что делать» Андрея Могучего в петербургском БДТ им. Товстоногова, а в 2017-м был номинирован на «Золотую маску» в конкурсе «Эксперимент» за спектакль «Язык птиц», поставленный с профессиональными актерами и людьми с аутизмом из центра «Антон тут рядом». Корреспонденту «РР» Борис Павлович рассказал о том, почему не хочет, чтобы «Язык птиц» ассоциировался с инклюзивным движением, и как не стать тираном, занимаясь театром

Текст: Елена Смородинова
Фотографии: Глеб Кузнецов

Мы встретились с Борисом Павловичем в Томске. Сюда его вместе с петербургским хореографом Алиной Михайловой и новосибирским композитором Евгением Гавриловым привезли фестиваль-школа современного искусства Territoriя и нефтехимический холдинг «Сибур», придумавшие проект «Арт-лаборатории». Суть проекта такова: в один из городов, где есть филиалы компании (чаще всего весьма отдаленный — Чайковский, Нижневартовск, Тобольск и т. д.) приезжает десант создателей актуального театра и там вместе с местными актерами или горожанами за десять дней создает эскиз спектакля. В Томске Павлович и компания работали вместе с актерами местного ТЮЗа и Школы-Студии-Театра «Индиго». «Индиго» хорошо известен тем, кто занимается социальным театром: там играют профессиональные глухие и слабослышащие актеры. Кстати, создал «Индиго» актер Томской драмы Александр Постников во времена, когда об инклюзивном театре толком никто не слышал.

Глеб Кузнецов

Про равные и неравные возможности

— У меня в школе все время была тройка по физкультуре. И все это время мне было неприятно, что я что-то не могу, а другие — могут. А в театральном институте я ужасно боялся сценического танца. Но вдруг оказалось, что даже моему неподготовленному телу можно найти применение. Получается, что эта унизительность, которая чувствуется, когда тебе что-то недоступно, заложена не в физических возможностях, а в том, как ситуация организована. В театральной академии я от педагога по танцу ждал «дедовщины», а мне показали, что я могу двигаться так или еще как-то. По танцу всегда была твердая четверка. Я почувствовал свои возможности. Не то что преодолел барьер — его как будто не стало. Мы же не в балетном училище, а в театре. А в театре прозрачным может стать любое тело, вне зависимости от шпагата или батмана! Поэтому, когда я занимаюсь театром с людьми с разными возможностями, опыт моей школьной физкультуры очень помогает. Ну, это как переход от физкультуры к танцу: ты не можешь сдать нормативы, но можешь быть выразительным.

Про способность понимать другого

У меня родная сестра — глухая. У нас большая разница, она на 11 лет младше меня. Отчужденность одного мира от другого мне известна. Казалось бы, другой язык. Но это не то же самое, как если бы, скажем, у нас в семье жил француз. Это ведь не вопрос языка — вопрос другого мира с другими связями. Мне эмпатически легче понять, как видит мир человек с синдромом Дауна, чем неслышащий человек, как это ни парадоксально! В первом случае перекручен эквалайзер, но это та же линейка чувств. А тут — как будто ножницами все отрезано. И вот этот барьер невозможно разрушить. Но можно уйти на другую территорию, забыть, что он существует.

Все инструменты, которые мы с хореографом Алиной Михайловой заготовили для работы в Томске, не работали. В какой-то момент мы вообще перестали понимать, куда двигаться. Я люблю разговаривать, для меня это главный канал. И вот ведь парадокс: с людьми с ментальными нарушениями я могу говорить. А здесь я встретился с абсолютно социально успешными людьми, из хорошего, эффективно живущего театра (актерами «Индиго» — РР). А поговорить мы не можем! У нас была переводчица с русского на русский жестовый, но в какой-то момент мы поняли, что это не переводчик, а пересказчик. Не из злого умысла — просто жестовая речь в принципе ограниченна. Ну и когда я говорю о каких-то трогающих меня вещах, то долго подбираю слово… Эмоциональное звучание часто оказывается важнее смысла. А тут, что бы я ни говорил, переводится в знаки. И я понимал, что все это вообще не то. Поэтому мы с Алиной решили отказаться от переводчика и обострить трудность перевода до максимума. А дальше стали двигаться микрошагами. И оказалось, что если взять один уровень взаимодействия и посвятить ему десять дней, можно, наконец, получить результат.

Про выбор драматургии и не только

У меня нет какой-то идеи, которую я реализую, я не мыслю категорией «поставить пьесу». Когда у меня спрашивают, что я хочу поставить… Да ничего! Я просто отвечаю на вызовы окружающего мира. Например, я редко предлагал материал, когда работал на драматургической лаборатории со студентами. Делал это только тогда, когда человек крутился вокруг да около нужных названий, которые мне были очевидны просто потому, что я больше пожил. И только тогда я мог сказать: «возьми Пушкина», или «возьми Сару Кейн», или «вообще ничего не бери, скажи своими словами». Но я никогда не говорил: «Будем делать вот это». Поэтому множество работ возникало в связи с тем, что людям вокруг меня было что-то интересно или к чему-то подталкивала ситуация.

Про тиранию в профессии и социальный театр

Традиционно считается: чтобы стать гениальным режиссером, надо быть тираном, подчинить себе большое количество творческих единиц. И у меня было одно за одним крушение идеалов — в лице режиссеров, которым я поклонялся. Среди них были и явные тираны, и режиссеры, которых было трудно заподозрить в тирании, но оказывалось, что они очень тоталитарны по отношению к людям, которые рядом с ними. История, что художественное явление требует этой подчиненности, меня сильно тревожила. Как же так? Неужели я никогда не стану приличным режиссером, если все во мне сопротивляется этому порабощению окружающих? Поэтому мне очень на пользу пошли два с половиной года без постановок вообще, которые были у меня в петербургском БДТ. Там я был актером, фигурой подчиненной, позанимался образовательными проектами, делал горизонтальный лабораторный тренинг с «Антон тут рядом», где вообще не думали ни о какой постановочной истории. И я понял, что готов не просто смириться, но и вообще-то рад принять собственную готовность быть некрупным режиссером, выйти из схватки за величие. Мне очень нравится мысль Насти Хрущевой (петербургский композитор, автор музыки к спектаклям БДТ. — РР) о том, что время великой режиссуры прошло, а наступило время невеликой режиссуры. Я адепт времени невеликой режиссуры.

В итоге мои самые лучшие спектакли в Кирове не поехали ни на какие фестивали, не получили премий, но зато я приобрел колоссальный человеческий опыт. А позже, во время паузы в Петербурге, я понял, что эти спектакли были отчасти зародышем социального театра, которым я сейчас занимаюсь. Потому что социальный театр — это когда ты реализуешь не свои мечты, а мечты другого человека. Для меня важно было то, что я пришел к социальному театру не через концептуализацию, не через программу, не через манифест. Что это была моя повседневная практика. И интересно, что в какой-то момент мы встретились с художницей Ксенией Перетрухиной, которая как раз делает концептуальные вещи. Я ее побаивался: думал, она слишком концептуальна, а я опасаюсь людей, которые существуют в парадигме, в концепции. Но Ксюша тоже двигалась. И в Казахстане, на фестивале «Откровение», который делается без копейки государственных денег (а там, кажется, только так и можно), мы встретились и сделали работу в независимом театре «Артишок». Потом я подвел итог сотрудничеству с тоталитарной системой и уволился из БДТ. Потому что БДТ — как раз пример очень крутого авторского театра и предельная модель тоталитарного театра.

Про вертикаль и горизонталь

 — Вопрос совместных творческих решений и вопрос вертикали — разные вещи. Тот же Додин работает в этюдах, но это не делает его театр горизонтальным и демократичным. Вопрос, кто нашел художественное решение, совершенно не важен. И я прекрасно понимаю, что создать выдающееся произведение искусства возможно, когда это воплощение одной художественной воли. Когда есть кто-то, кто все приводит к одному общему знаменателю, воздействие на зрителя будет безусловным. С точки зрения театральной профессии это результативнее. Это не вопрос простоты, а вопрос результативности. У зрителя возникает сильное эмоциональное и интеллектуальное впечатление, когда есть тот, кто соединяет все нити воедино. Это «торкает». Когда я говорю, что хотел бы найти форму, при которой художественное произведение будет возникать не как арифметическая сумма, а как новый синтез… это довольно больная тема.

Есть такой музыкальный пример — оркестр центра «Антон тут рядом» под руководством композитора Алексея Плюснина. Когда я их услышал, то понял, какой хочу сделать спектакль. 40 человек выходят на сцену, дубасят по жестянкам, дуют в разные дудки, и вместе все это звучит как «АукцЫон» или Einstrzende Neubauten. Просто люди заходят в этот же результат через другую дверь. Не через путь дисциплины, а через путь предельного раскрепощения и способности договориться без слов. Для меня это стало философским камнем, который я ищу. Возможность сделать театр не потому, что режиссер хочет развивать одну идею, а потому, что все люди нашли интегральное целое.

Про точность определений и чуткость к жанру

— В Кировском ТЮЗе не было завлита, и я сам писал пресс-релизы. Так вот, то, что я думаю о работе, — это один жанр. А то, что пишу в релизе, — другой. И если я в релизе начну говорить: «А бог его знает, что получится», это будет означать нечуткость к жанру. Поэтому я на голубом глазу писал, что театр берет важную и актуальную тему, использует неожиданные художественные решения… и прочую стилистическую хрень, которая нужна, чтобы журналисты знали, как маркировать спектакль. Чтобы на него в итоге пришли те зрители, которые должны прийти. Определения «инклюзивный» или «социальный театр» — про релиз, про вопросы позиционирования. И когда мы говорим «инклюзивный театр», то работаем с определенными мифологемами, делаем акцент на том, что театру интересен не только он сам, что ему интересно включить в себя что-то еще. И на этом включении мы делаем акцент. Но если я в репетиционном зале скажу: «Ребята, у нас тут инклюзивный театр!», то буду подлым спекулянтом. Поэтому вы имеете полное право уходить с этого спектакля. Мы не хотим ассоциироваться с инклюзивным движением. Вообще люди, которые уходят с моих спектаклей, вызывают искренний интерес. Эти люди могут помочь нам. Ну а вообще я за это и люблю искусство: оно имеет полное право не нравиться. Вот не нравится тебе политическая система — и это проблема. Мое личное несогласие никак не может эту ситуацию выправить. Я не могу уйти, как со спектакля, потому что я интегрирован в жизнь этой страны. Гораздо легче жить, когда тебе нравится политическая система… А с искусством все в этом смысле гораздо проще! Не нравится спектакль, фильм, книга? Ты можешь организовать ситуацию по-другому. Можешь же вообще не читать книг, не смотреть спектаклей и фильмов, не слушать музыку. Или, например, только слушать музыку. Ты можешь выбирать еще и канал восприятия. Пиотровский, когда я брал у него интервью — был такой проект, где разные люди рассказывали про БДТ, — на вопрос, был ли спектакль, который изменил его жизнь, как само собой разумеющееся ответил: «Ну ведь спектакль не может изменить жизнь человека. Вот картина может, а спектакль — нет». И это же потрясающе, что Пиотровскому, умному и тонкому человеку, в голову не приходит, что у кого-то ровно наоборот. Это безумно интересно и круто! Пиотровский работает директором Эрмитажа, а я — в театре, потому что его жизнь изменили картины, а мою — театр.

Борис Павлович

Родился 24 марта 1980 года. В 2004 году окончил режиссерский факультет Санкт-Петербургской академии театрального искусства (курс Геннадия Тростянецкого). Преподавал основы актерского мастерства в СПбГАТИ и был режиссером государственного Пушкинского театрального центра в Санкт-Петербурге.

Семь лет руководил «Театром на Спасской» в Кирове, потом вернулся в Санкт-Петербург и возглавил социально-просветительский отдел Большого драматического театра имени Г. А. Товстоногова. Играл в постановке «Вятлаг» (совместный проект «Театра.Doc» и «Драматической лаборатории») в поддержку активиста Леонида Ковязина, который находился под следствием по «делу 6 мая». Играет Автора в спектакле Андрея Могучего «Что делать».

Придумал проект для труппы БДТ и центра творчества, обучения и социальной реабилитации для взрослых людей с аутизмом «Антон тут рядом». Спектакль Бориса Павловича «Язык птиц», появившийся в процессе работы актеров и людей с аутизмом, был представлен в номинации «Эксперимент» фестиваля «Золотая Маска» в 2017 году. 

«Пример Павловича пусть самый нетипичный, но самый выразительный. Павлович — не главреж, а художественный руководитель. Обычно режиссер едет в провинцию на постановку, чтобы немного заработать, на должность главрежа — чтобы заработать на квартиру. Не отвечу, зачем ехал в Киров Павлович, но он ехал туда с женой и ребенком, то есть надолго. За пять лет его работы “Театр на Спасской” превратился в интеллектуальный центр города. Он открыл театральную студию при университете и привлек в театр молодую публику. В его театре кировчане обмениваются старыми книжками. К нему ходят на поэтические фестивали, “контемпорари данс”, документальное кино. Со спектаклем Павловича театр впервые поехал на “Золотую маску”. В те времена, когда город назывался Вяткой, он был местом ссылки политических (среди них был Герцен). Павлович увидел в ссылке шанс коренному питерцу узнать что-то о стране. Он придумал документальный спектакль о Кирове и сделал его со своими актерами и командой драматургов. Кировчане знают худрука со Спасской в лицо. Он рассказывает, что как-то раз ехал в театр на трамвае и заснул — так добрые люди растолкали: “Борис Дмитрич, ваша остановка”».

Елена Ковальская. Время молрежа // Театр. № 3. 2011.

Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Фильмы Фильмы

Кинообзор. Рекомендации и оценки

Русский репортер
Третий сон Бананана Третий сон Бананана

Жизнь после кино: легендарной «Ассе» 30 лет.

Русский репортер
Он же памятник! Кто его разрушит? Он же памятник! Кто его разрушит?

Какими способами специалисты пытаются решить проблему биоповреждений памятников

Санкт-Петербургский университет
Анна Пескова: Тест на женственность Анна Пескова: Тест на женственность

Звезда сериалов Анна Пескова о том, на какие жертвы приходилось идти ради кино

Караван историй
Ход слоном Ход слоном

Почему та или иная страна становится передовой, а потом вдруг отстающей?

ТехИнсайдер
Дела семейные: как чиновники избавляются от бизнеса и недвижимости за рубежом Дела семейные: как чиновники избавляются от бизнеса и недвижимости за рубежом

Чтобы сохранить деньги, чиновники разводятся с супругами и продают бизнес

Forbes
Где любовь Где любовь

Пройти через развод и остаться человеком.

Русский репортер
Живая природа Живая природа

Не все микробы одинаково вредны

Cosmopolitan
Бегите, глупцы Бегите, глупцы

Геннадия Иозефавичуса бесят адепты ЗОЖ.

GQ
100 советов сыну 100 советов сыну

Сотня советов, чтобы твой сын не наступал на твои грабли, а искал собственные

Maxim
Посмотри в глаза, я хочу сказать Посмотри в глаза, я хочу сказать

В этом месяце в фокусе у нас – человеческий глаз

Правила жизни
На сты­ке времен На сты­ке времен

Дом в Австралии начала XX века, которому придал современный вид дизайнер Грег Наталь.

AD
Высокий средний уровень Высокий средний уровень

Игорь Золотовицкий о документальном театре, гарвардских студентах и новых прочтениях классики.

Русский репортер
«Сельское хозяйство на третьем месте по прибыли после нефтянки и торговли» «Сельское хозяйство на третьем месте по прибыли после нефтянки и торговли»

Почему сельское хозяйство стало популярным бизнесом олигархов, о пользе санкций и их отмене рассказал министр сельского хозяйства Александр Ткачев.

Forbes
15 мыслей Евгения Миронова 15 мыслей Евгения Миронова

Отметив полувековой юбилей, Худрук Государственного театра наций не теряет связи с корнями и дышит полной грудью.

GQ
Ночь в опере Ночь в опере

Недавно мы поняли, что в своем эстетическом развитии доросли до оперы

Maxim
Правиль­ный треугольник Правиль­ный треугольник

Ар­хи­тек­тур­ное бюро Skylab Architecture спро­ек­ти­ро­вало на склоне холма в Колорадо дом необычной формы, которая подчеркивает треугольную форму участка.

AD
Плановая агрономика Плановая агрономика

Как Белгородская область из незаметных аграрных регионов прорвалась в тройку крупнейших производителей продовольствия в России

Forbes
Найти свою корпоративную культуру Найти свою корпоративную культуру

Выясняем, на что обратить внимание, выбирая трудовой путь

Psychologies
Андрей Миронов. Парадоксы жизни и кино Андрей Миронов. Парадоксы жизни и кино

Жизнь Миронова и его героев полна парадоксов. Вспоминаем некоторые эпизоды.

Лиза
Нарисуйте нам взрывопотама Нарисуйте нам взрывопотама

Как художнику-самоучке из Подольска удалось поселить своих монстров в Голливуде

Популярная механика
Я уже большая Я уже большая

Моей дочери 16 лет. А мне 36. Я выгляжу на все свои, но почему-то с каждым годом взросления моей крошки я все чаще стала слышать комплимент, от которого меня мутит: «Вы прямо как сестрички!» Оставим в стороне мою личную неприязнь к неуместным диминутивам, но с чего вы решили, что это комплимент? Это бесит!

Домашний Очаг
Тело особой важности Тело особой важности

Чувствуешь ли ты себя сексуальной? Нет?

Cosmopolitan
Ford Explorer и Jeep Grand Cherokee Ford Explorer и Jeep Grand Cherokee

Думаете, эти автомобили в повседневной жизни сильно похожи? Как раз наоборот!

АвтоМир
Дэнни Бойл: «Мы вложили в «Т2 Трейнспоттинг» очень много личного» Дэнни Бойл: «Мы вложили в «Т2 Трейнспоттинг» очень много личного»

Режиссер рассказал о продолжении «На игле» в интервью Правила жизни

Правила жизни
Реки у нас под ногами Реки у нас под ногами

Большинство рек в крупных городах текут под землей, в коллекторах

Популярная механика
Продавцы талантов Продавцы талантов

За что люди любят насилие и танец.

GQ
Может ли йога дать нам мир и покой? Может ли йога дать нам мир и покой?

Что стоит за удивительной популярностью йоги

Psychologies
Кроить по-русски Кроить по-русски

Кто сказал, что нет пророков в отечестве? Мы нашли их в Саратове в лице портных Андрея и Александра Гришиных.

The Rake
Илья Глинников: Главный мужской порок – попытки казаться круче Илья Глинников: Главный мужской порок – попытки казаться круче

Илья Глинников о недостатках сильного пола: «Главный мужской порок – попытки казаться круче».

Лиза
Открыть в приложении