Мот, новый поворот
Глобальный кризис, крушение старого миропорядка, тотальная цифровизация — мир музыки первым прошел те этапы, с которыми сегодня сталкивается мир обычный. В 2000-х казалось, что интернет полностью разрушит музыкальную индустрию, но с того края пропасти, на котором она оказалась, начался новый взлет и новая жизнь. О музыке как отражении нашей реальности мы поговорили с артистом Мотом, который в этом году начал новую жизнь: ушел из Black Star и отправился в тур по России.
Мир музыки прошел через череду кровавых противостояний: война скоростей в эпоху винила (33⅓ об/мин против 45 об/мин), война носителей, развернувшаяся между аудиокассетами и CD-дисками, война плееров (iPod против всех), наконец война мейджоров против пиратов, когда продажи музыкальных дисков катились в пропасть, а продажи “болванок” для записи музыки из интернета взлетели до небес. Естественно, все эти процессы не обошли и нашу страну.
“В девяностые российский музыкальный рынок был похож на закрытый клуб, — рассказывает Матвей Мельников, он же Мот. — Попасть туда начинающему молодому артисту было очень тяжело. С годами все поменялось. Радио уступило место музыкальным площадкам типа Apple Music и Spotify, большие лейблы — независимым артистам. Роялти стали приносить больше денег, чем концертные туры. Новые технологии, социальные сети, NFT-проекты подарили индустрии новые возможности, и прежние границы пали. Из за крытого клуба музыка превратилась в открытый, а в последние годы, я бы даже сказал, в проходной двор”.
То есть минусы в этом тоже есть?
Музыка стала однотипной. Продолжительность композиций уменьшилась с радийного формата (3–3:30) до тиктокового (1:30–2). Сформировалось определенное “облако смыслов и выражений”, которые нравятся молодежи и залетают в тренды. Они стали повторяться от песни к песне. Я в некотором смысле рад, что рос в золотые для музыки 2000-е.
Ты увлекался музыкой с самого детства?
Она всегда была огромной частью моей жизни, моей длинной тенью (или я — ее). В моем родном городе Крымске все бабушки на скамейках во дворе знали, что если вышел на прогулку Матвей, значит, сейчас начнутся стихи, песни и танцы. Маминых подруг, пришедших к нам в гости, я не отпускал домой, пока не пропевал весь свой репертуар. Однажды, когда мне было лет 8–10, мы приехали к друзьям родителей на дачу. Взрослые разговоры мне быстро наскучил и, поэтому я залез на дачный гараж, приковал себя игрушечными наручниками к дереву и начал петь, чтобы меня заметили и освободили. Этот трюк удался, и я его стал повторять. На третий раз, правда, всем либо надоело меня спасать, либо понравилось мое пение. Скорее первое. Но мне хотелось думать, что второе.
Что ты слушал в то время?
У нас всегда было много пластинок, кассет, CD. Как-то на Новый год родители подарили мне плеер Sony и диск группы Scooter. С тех пор самый часто задаваемый вопрос у нас дома был: “How much is the fish”?
Ты записывал собственные сборники хитов?
Помню, каждое лето мы с другом ездили в один и тот же пионерский лагерь. Однажды перед поездкой я попросил своего знакомого, ныне известного под псевдонимом dj Philchansky, записать мне кассету с R'n'B-хитами. Это был настоящий фурор! Не только пионеры, но и вожатые переписывали у меня эту кассету. К концу смены слава о ней выходила уже далеко за пределы Анапы.
R'n'B был твоим любимым стилем?
Я никогда не делил музыку на жанры. В юности в моем плеере в основном играли песни, под которые мы танцевали на занятиях в Todes: от Бритни Спирc до Limp Bizkit, от Eminem до Enigma.