Старуха с бородавкой на щеке каркнула неприятное слово: "перепечь"

VOICEКультура

Очень страшные истории: "Перепечь", Елена Щетинина, Наталья Волочаевская

VOICE публикует лучшие рассказы и повести российских писательниц в жанре хоррора и ужасов. Осторожно, это очень страшно!

Перепечь надо,— сказала старуха, наклонившись над Юрочкой.

Кира вздрогнула и дернула коляску к себе. Двухмесячный сын, которого она с таким трудом убаюкала, сонно заворочался и зачмокал, закряхтел, пискнул — и снова замолчал.

Перепечь,— сурово повторила бабка и, постукивая клюкой, направилась к подъезду. Кира наблюдала за ней, пытаясь унять дрожь в руках,— она никак не могла отпустить ручку коляски, пальцы словно свело судорогой. Старуху она знала — не по имени, в лицо. Сколько Кира себя помнила, та жила в этом подъезде — и всегда, всегда, все эти двадцать пять лет, оставалась такой же — жилистой, сгорбленной, лохматой, с крючковатым носом и бородавкой на левой щеке.

«Ведьма!» — беззлобно кричала ей вслед маленькая Кира, надежно укрытая оравой такой же мелкоты. «Ведьма!» — весело хохотали они, истерично повизгивая, когда старуха грозила им клюкой.

«Ведьма!» — шептались ее школьные подруги, идя к Кире в гости и натыкаясь на цепкий, исподлобья, взгляд с балкона.

Ведьма,— улыбнувшись, сказала она Вове, когда, гуляя с ним под руку, придержала старухе дверь подъезда — а та, что-то прошептав, плюнула им под ноги. Вова ничего не ответил.

Старуха не любила никого — но, справедливости ради, никому и не делала подлостей. Она невозмутимо смотрела на собак, гадящих на клумбы, равнодушно отводила взгляд от пьяных компаний и даже когда у соседей сверху прорвало трубу — всего лишь меланхолично пожелала тем сдохнуть. Правда, через полгода после этого случая соседи внезапно уехали, так что исполнилось ли пожелание, узнать уже было невозможно.

И вдруг эта старуха обратила внимание на Юрочку?

«Ерунда»,— убедила себя Кира. Или убедила себя, что убедила?

Вечером Юрочка никак не мог заснуть. Стонал, вертелся — и едва слышно подвывал. Кира вставала, гладила его по голове, носила на руках — тихонько мурлыкая: «Спи, моя радость, усни». Сын кряхтел в такт песне, захлебывался слюнями и соплями — а потом начал орать. Громко, неудержимо, истошно — он орал на одной ноте так, что у Киры заложило уши. И поэтому она не сразу услышала телефонный звонок.

— А я говорила, что Вова выбрал не ту девушку,— сурово сообщила в трубку свекровь.

Кира скрипнула зубами, но заставила себя улыбнуться.

— Нина Генриховна, что вы,— умильно проворковала она.— Просто у Юрочки что-то болит. — Недоносок ваш Юрочка,— жестко припечатала та.— Я Вове говорила — прежде чем трахаться, своди бабу на анализы. Может, больна чем. — Я не больна! — истерично выкрикнула Кира.

— А что ж выпердыша такого родила? — ехидно спросила свекровь.— Надо было тебя на аборт выпихнуть, надо. — Так поздно уже было,— пролепетала Кира. — Ну так это потому, что таилась все, живот прятала, чуяла, сучка, что добром не кончится. — Да я… — Кира поперхнулась.— Да что вы такое говорите, Нина Генриховна! Это же ваш внук! Я и не собиралась делать аборт!

Даже по телефону было понятно, что свекровь поджала губы.

— Уж лучше никакого внука, чем порченый,— прошипела она. — Да не порченый он никакой, вы что! — Кира с трудом сдерживала слезы.— Ну слабенький немного, ну и что? Ваш Вова тоже часто болеет!

И прикусила язык, поняв, что сморозила что-то не то.

— Часто болеет? — вкрадчиво прошипела свекровь.— Часто болеет, значит? А что же мне ни слова, а? — Но… — пискнула Кира. — Значит, самой умной себя считаешь? Вову к себе переманила, пузом на себе женила — и теперь думаешь, что можешь мне указывать? — Я не… — Так вот, милочка… — В трубке что-то зашуршало, послышался щелчок зажигалки — и свекровь, глубоко затянувшись, продолжила: — То, что твой выкидыш юридически считается моим внуком,— ровным счетом ничего не значит. Я еще поговорю с Вовой, чтобы он тест сделал. Нагуляла ты ущербного своего на стороне — а ему подпихнула. — Я не…

— Молчи и слушай. Мой сын утверждает, что он тебя,— свекровь еле выдавила из себя это слово: «любит»,— но это до первой нормальной женщины. Так что язык засунь куда подальше и не вякай. Может быть, после развода тебе что-то и перепадет. Если я захочу.

— У нас ребенок.— Кира начала закипать.— Нам с Юрочкой по закону положено. — Ну это мы еще посмотрим,— ядовито процедила свекровь и бросила трубку.

Киру колотило еще полчаса. Она жадно, крупными глотками пила воду прямо из фильтра, проливая себе на грудь, на ноги, на пол. Свекровь всегда ненавидела ее: смерила холодным взглядом во время первого знакомства, с поджатыми губами сидела на свадьбе, ни разу не позвонила в роддом и не пришла взглянуть на внука. Ее интересовал только Вова — и то только как вещь, которую используют не по инструкции и которую хотелось бы вернуть назад.

Кира пробовала смириться — занималась аутотренингом, читала в Интернете истории о неадекватных родственниках, чтобы убедить себя, что у нее все, в принципе, сносно,— но получалось плохо. Очень плохо. Никак.

Когда с работы вернулся Вова, она мыла руки. Намыливала земляничным мылом, долго терла друг о друга, смывала густую комковатую пену — намыливала снова, терла, смывала, намыливала, терла, смывала.

— Опять? — спросил Вова, встав в дверях и принюхиваясь к резкой, едкой земляничной отдушке. — Опять,— кивнула Кира.

Намылить, потереть, смыть.

— Я же говорил — не принимай близко к сердцу.— Он отодвинул ее и брезгливо прополоскал кончики пальцев под струей воды.

Намылить, потереть, смыть.

— Не могу,— ответила она.— Не могу. Намылить, потереть, смыть. — Ну и дура,— пожал он плечами и вытер руки о ее футболку.— Есть хочу,— бросил он, выходя из ванной.— Есть чо?

Накладывая ему котлеты, она увидела содранную кожу на своих костяшках — словно только что с остервенением била кого-то. Он тоже заметил.

— Смажь чем-нибудь,— наставительно сообщил, ковыряясь вилкой в еде и стараясь не смотреть на ее руки.— Инфекцию занесешь. И вообще неприятно. — Перепечь,— сказали четко и ясно над ее левым ухом.

Кира дернулась, ударилась виском о кухонный шкафчик, ойкнула — и осела на пол, схватившись за голову.

Вова поморщился и отправил кусок котлеты в рот.

Ночью она дремала в кресле рядом с Юрочкиной кроваткой.

Вова храпел один в постели, вольготно развалившись и сбив одеяло к ногам.

Она то проваливалась в тяжелый, липкий, вязкий сон — то, вздрогнув, просыпалась и терла сухие, саднящие глаза. Юрочка ворочался, вздыхал, чуть постанывал — как всегда. Вова что-то зло бормотал во сне — тоже, впрочем, как всегда. Кира пыталась понять, как все это произошло с ней.

Откуда, почему, как у нее вдруг оказались нелюбящий муж, ненавидящая свекровь — и ребенок, который, кажется, тоже терпеть ее не может? «Нет, нет!» — вдруг испугавшись своих мыслей, хлопнула она себя по губам. Нет, Юрочка просто болеет! Его болезнь — это не отношение к ней, это просто болезнь, а болезнь не может любить или ненавидеть людей, она их просто жрет!

— Нет, нет… — бормотала она, засыпая. Бормотала и слабо шлепала себя по губам.

В детской поликлинике Кира долго ждала своей очереди. Ей было нехорошо — глаза слипались, в ушах звенело, в горле стоял едкий ком. К счастью, Юрочка умудрился уснуть — и Кира краем глаза следила за мамашей слева, ребенок которой орал без умолку. Юра его словно не слышал — у Киры же каждый вопль отдавался где-то глубоко в голове. Лицо младенца шло пятнами — то багровыми, то белыми, он выгибался дугой и сучил сжатыми кулачками — но его мать это словно не волновало: в ее наушниках бухал тяжелый рок, а по губам гуляла блаженная улыбка. Кажется, она даже уснула.

— Пропустить, может,— пробормотал какой-то парень, качающий разом два кулька. — Сиди, благодетель,— одернула его жена и отобрала одного из близнецов.— А то перепечь в самый конец, и до вечера сидеть будем. — Что? — Кира повернула к ней голову. — Что? — с вызовом ответила та.

Младенец слева перешел на хрип — словно заскрипела старая несмазанная дверь.

И тут Кира отчетливо услышала:

— Перепечь, перепечь, перепечь! — раздавалось сквозь уханье басов.

Кира дернулась в сторону, больно вжавшись ребрами в острый подлокотник дивана.

Девушка ошарашенно вынула наушник из уха.

— Перепечь, перепечь, перепечь… — шуршало оттуда.

Девушка озадаченно посмотрела вокруг. Ребенок икнул и резко замолчал — словно выключили пластинку.

— Это… что? — шепотом спросила Кира.— Что вы слушаете? Аудиокнига?

Девушка пожала плечами, достала телефон и лихорадочно застучала пальцами по экрану, обернув руки вокруг замершего младенца.

— Перепечь, перепечь, перепечь! — бесновалось тем временем в наушниках.

Девушка выругалась — и прожала кнопку выключения. Экран почернел.

— Перепе-е-е-е-е-ечь! — язвительно продолжили петь наушники.

Сегодня Юрочка почти и не плакал — видимо, урыдался за вчерашний вечер. Сипел, кряхтел, куксился, пускал слюни — но не орал. Кира взволнованно перечислила педиатру все симптомы — даже немного сгущая краски,— но тот лишь пожал плечами. Осмотрел, ощупал, измерил, даже понюхал — здоров ваш сын, мамаша, зря мое время тратите. Попейте успокоительное, что ли. Ну и у психиатра проверьтесь — а то, не ровен час, из окна выйдете.

Домой Кире идти не хотелось. Ей казалось, что стоит вернуться в квартиру — и там ее обязательно подстережет звонок свекрови, и разрыдается, корчась от боли, Юрочка — а потом придет Вова и скажет, что любит, поцеловав в щеку холодными губами. А потом наступит ночь, и придет завтра, и снова, и снова, и снова…

Она сидела около дома и качала коляску, наслаждаясь покоем и сопением Юрочки.

— Перепечь,— услышала она за плечом тихий шепот.

Кира вздрогнула, дернула к себе коляску, оглянулась. Ничего и никого. Лишь ветер шевелил ветки облезлых кустов.

— Кто тут? — негромко спросила она — скорее чтобы успокоить себя. Ответа не было.

Кира закрыла глаза, глубоко вдохнула, на выдохе открыла их — и поперхнулась. Перед ней сидела кошка. Трехцветная, пушистая, откормленная. Кошка не смотрела на Киру. Она пялилась на коляску — напряженно, не мигая, вздернув уши торчком. Кира зажмурилась — с силой, до боли, до белых и алых пятен под веками.

— Перепечь! — послышалось ей снова, на этот раз спереди. Точно оттуда, где сидела кошка.

Кира сглотнула ставшую вязкой слюну.

— Кисонька-мурысонька.

Сердце у Киры заколотилось так, словно кто-то пытался выломать дверь изнутри грудной клетки — плечом, с ноги.

— Где была?

Голос показался ей знакомым. Еще крепче ухватившись за ручку коляски, словно это могло ее защитить, она открыла глаза.

— А подглядывать нехорошо.— Старуха соседка с бородавкой на щеке стояла рядом с кошкой и укоризненно качала косматой головой.

Кошка потянулась, зевнула и начала умываться. Величавое спокойствие кошки передалось Кире — все вдруг обернулось для нее наивным сумасшествием старухи.

— Кисонька-мурысонька,— повторила старуха, на этот раз строго.— Где была? — Коней пасла,— вдруг хрипло ответила кошка. Кира ахнула, съежившись. Ноги в одно мгновение стали ватными, руки задрожали. Безумие…передается?

— Где кони? — спросила старуха. — За ворота ушли.— Кошка перестала умываться и выгнула спину, потягиваясь. — Где ворота?

Кошка ответила не сразу — начала судорожно дергать головой и шеей в попытках сблевать.

— Где ворота? — нетерпеливо повторила бабка. Кошка засипела, закашляла — и выхаркнула огромный черный клубок волос. Кире вдруг показалось — человеческих. Женских.

— Огонь сжег,— продолжая откашливаться, ответила кошка. — Где огонь? — Вода залила. — Где вода? — Быки выпили. — Где быки? — За гору ушли.

Это была какая-то детская присказка — да, именно так, Кира когда-то слышала ее! Бабка и кошка перебрасывались вопросами и ответами как мячиком, ведя свою странную, безумную игру. Слова булькали — смысл ускользал. Кире казалось, что ее баюкают, баюкают, баюкают, веки тяжелели, мысли становились вялыми и неповоротливыми.Она пыталась бороться с этим сном — нельзя спать, нельзя, нельзя, Юрочка тут, вдруг что случится с Юрочкой?

— Где гора? — Черви выточили.

Юрочка закряхтел, недовольно заворочался — и Кира очнулась ото сна.

— Где черви? — Простите! — перебила ее Кира.— Простите… она что… разговаривает?

Старуха повернулась к ней и улыбнулась. Кира вздрогнула — на секунду ей показалось, что зубы у бабки были длинными — слишком длинными, длиннее, чем у… людей,— и сейчас втягивались, укорачивались прямо на глазах.

— И подслушивать нехорошо,— сказала старуха и погрозила желтым скрюченным пальцем.— Не-хоро-шо…

А потом развернулась и пошаркала в подъезд. Кира проводила ее долгим растерянным взглядом. Деменция? Но… она же тоже это все слышала? Или то был сон?

— Сон? — спросила она, поворачиваясь к кошке.

Кошка вытянула лапы перед собой, выпустила когти и пробороздила ими асфальт.

И тот вскрылся. Как какой-то гнилой, почерневший фрукт, как обивка на старом заплесневевшем диване — каждая борозда лопалась и обнажала жирные, вязкие битумные внутренности. А потом полезли черви.

Размером с Юрочкин палец, полупрозрачные, пульсирующие алым и багровым, они расползались из-под когтей кошки и оставляли после себя кровавые следы. Черви копошились, клубились, связывались в тугие узлы и снова расправлялись, судорожно подергиваясь.

Кира брезгливо ахнула.

Черви замерли. А потом медленно, словно исполняя причудливый танец, выпрямились, вытянулись — и поползли к Кире. Точнее — на Киру. Будто какая-то призрачная, полупрозрачная, пульсирующая алым и багровым армия, они шли на нее — упорно, бесстрастно, неумолимо.

Кира взвизгнула, вскочила — и бросилась к подъезду, волоча за собой коляску. Юрочка проснулся и захныкал — с каждой секундой все громче и громче. Замок домофона заело — Кира дергала его с остервенением: ей казалось, что холодные, липкие черви вот-вот коснутся ее ног, обовьют их — и поползут все выше, выше и выше…

— Утки склевали,— захихикали ей в спину. Кира обернулась.

Червей не было. Только кошка сидела — теперь уже на лавке — и нагло ухмылялась. Затем она облизнулась, оставив на усах кровавый след.

— Квартира восемьдесят три,— сказала кошка.— Должна помнить.

fa22233f1e142ae8942c29ec90ec1faf.jpg

Кира стояла в подъезде, прижавшись лбом к холодной стене. Юрочка молчал, будто затаившись. Хотя было бы лучше, если б он плакал. Плакал — и изгонял из Кириной головы воспоминания.

Да, она должна была помнить. И помнила. Пусть даже смутно, обрывками — но помнила.

Орава мелких пигалиц, стоящая у двери с потускневшими цифрами 8 и 3. Сдавленный хохот. Громкое, демонстративное фуканье. И она, тогда — сколько? — шести или семилетняя? — поднимающаяся с корточек и оправляющая платье.

А потом резко распахнувшаяся дверь. И злобный взгляд. И визг — восторженный, радостный визг разбегающейся оравы. И рука, цепко схватившая ее за ворот. А потом тряхнувшая так, что новенький сандалик попадает прямо в свежую какашку, так старательно уложенную на полу перед дверью. И испуг — что попадет дома от мамы. И злой, отчаянный крик прямо в сморщенное старушечье лицо. И омерзительные слова, вылетающие с этим криком,— слова, услышанные от пьянчуг у магазина. И разжавшаяся рука. И бег вниз по лестнице — туда, где ждут подружки. И тихое шипение в спину: «Коготок увяз…»

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Что можно сделать из консервной банки: 10+ отличных идей Что можно сделать из консервной банки: 10+ отличных идей

Ты знаешь, что совсем не обязательно выбрасывать консервные банки?

VOICE
Онежские поморы оказались генетически близки к финноязычному населению и скандинавам Онежские поморы оказались генетически близки к финноязычному населению и скандинавам

Российские генетики исследовали ДНК 130 онежских поморов мужского пола

N+1
«Ландшафты мозга. Об удивительных искаженных картах нашего мозга и о том, как они ведут нас по жизни» «Ландшафты мозга. Об удивительных искаженных картах нашего мозга и о том, как они ведут нас по жизни»

Как развиваются зоны мозга, отвечающие за восприятие предметов

N+1
Плакать нормально: почему бессилие в травматичной ситуации — это по-взрослому Плакать нормально: почему бессилие в травматичной ситуации — это по-взрослому

Почему плакать и горевать — это важно и нормально

Psychologies
Чем полезны креветки: четыре свойства Чем полезны креветки: четыре свойства

Креветки — источник важных витаминов и минералов, но каких именно?

РБК
Лиза в Cтране чудес Лиза в Cтране чудес

Для Елизаветы Базыкиной эта работа стала ярким дебютом в кино

OK!
Независимость на зависть Независимость на зависть

Как автономные дома делают из обычных горожан самостоятельных людей

РБК
Пак Чхан Ук Пак Чхан Ук

Правила жизни режиссера Пак Чхан Ука

Правила жизни
Батареи — огонь! Батареи — огонь!

«Росатом» становится ключевым игроком в отечественной электромобильности

Эксперт
И обувь очистит, и макияж снимет... Вот, что ещё умеет оливковое масло! И обувь очистит, и макияж снимет... Вот, что ещё умеет оливковое масло!

Как еще можно использовать оливковое масло, кроме как заправить салат

ТехИнсайдер
Чудовищный удар астероида, уничтожившего динозавров, вызвал разрушительное цунами с волнами километровой высоты Чудовищный удар астероида, уничтожившего динозавров, вызвал разрушительное цунами с волнами километровой высоты

Астероид, убивший динозавров, разрушил отложения в океанских бассейнах

ТехИнсайдер
Как Россия колонизировала Северную Америку и что стало с нашими колониями Как Россия колонизировала Северную Америку и что стало с нашими колониями

От Аляски до юга Калифорнии в середине 18 века правила Российская империя

ТехИнсайдер
Лего из молекул для лечения рака: как женщина-химик получила Нобелевскую премию Лего из молекул для лечения рака: как женщина-химик получила Нобелевскую премию

Что такое лего из молекул и как эксперименты женщины-химика стали практикой

Forbes
Стеклянного потолка нет, труд до вечера: как женщины работают в китайских компаниях Стеклянного потолка нет, труд до вечера: как женщины работают в китайских компаниях

Что значит повестка гендерного равенства для китайских компаний

Forbes
В стиле кантри: как Диана Хендрикс стала богатейшей self-made женщиной Америки В стиле кантри: как Диана Хендрикс стала богатейшей self-made женщиной Америки

Диана Хендрикс: от официантки до самой успешной женщины в истории Америки

Forbes
Юбилей «Философского парохода»: как 100 лет назад интеллигенция уплывала из России Юбилей «Философского парохода»: как 100 лет назад интеллигенция уплывала из России

«Философский пароход» и отношения его участников к революции 1917 года

Forbes
Блат, знакомства, взятки: как была организована коррупция в советской системе Блат, знакомства, взятки: как была организована коррупция в советской системе

Отрывок из книги «Корпорация самозванцев» о теневой экономике в СССР

Forbes
Загадка Марса: ученые не могут объяснить странные колебания уровня кислорода Загадка Марса: ученые не могут объяснить странные колебания уровня кислорода

Сегодня мы расскажем о том, как обстоят дела с кислородом на Марсе

ТехИнсайдер
Как прогрессирует деменция: 4 стадии Как прогрессирует деменция: 4 стадии

Как проявляются разные стадии деменции и как выявить ее приближение

Psychologies
Ветер перемен Ветер перемен

В современном и лёгком интерьере главную роль играют натуральные материалы

SALON-Interior
Синдром «блестящего объекта»: когда переключаться на новые задачи — вредно Синдром «блестящего объекта»: когда переключаться на новые задачи — вредно

Как понять, что у вас синдром «блестящего объекта»

Psychologies
Безумно богатые русские: как олигархи объясняют свой успех талантом, умом и генетикой Безумно богатые русские: как олигархи объясняют свой успех талантом, умом и генетикой

Отрывок из книги «Безумно богатые русские. От олигархов к новой буржуазии»

Forbes
«Когтистый зверь, скребущий сердце»: в театре Фоменко поставили «Маленькие трагедии» «Когтистый зверь, скребущий сердце»: в театре Фоменко поставили «Маленькие трагедии»

Режиссер Федор Малышев замешивает свой сет пушкинских трагедий

Forbes
Как начать действовать, когда нет ни сил, ни желания Как начать действовать, когда нет ни сил, ни желания

Время от времени понимаем, что в жизни нужно что-то менять, но… ничего не делаем

Psychologies
Кухня твоей мечты: функционально и стильно Кухня твоей мечты: функционально и стильно

Как избавиться от визуального шума на кухне, сделать ее эргономичной

Лиза
Одна вокруг света: капибары, аллигаторы и кобры Одна вокруг света: капибары, аллигаторы и кобры

188-я серия о кругосветном путешествии москвички Ирины Сидоренко: Бразилия

Forbes
Вино для друзей Вино для друзей

Российские виноделы меняют вектор экспортных поставок

Агроинвестор
Нечисть, дуэли и будни кино: о чем снимают новые российские сериалы Нечисть, дуэли и будни кино: о чем снимают новые российские сериалы

Почему герои новых российских сериалов больше не хотят ждать ни секунды

РБК
Исследовательница из Гарварда назвала 8 типов сложных в работе людей (и как ладить с самыми невыносимыми) Исследовательница из Гарварда назвала 8 типов сложных в работе людей (и как ладить с самыми невыносимыми)

Первый шаг к общению с раздражающими коллегами — знать, с кем вы имеете дело

Inc.
«Привет, занят? Я тут куда-то нажал — и всё поломалось»: что бесит айтишников в рабочей переписке «Привет, занят? Я тут куда-то нажал — и всё поломалось»: что бесит айтишников в рабочей переписке

Как ошибки в коммуникации вредят работе

VC.RU
Открыть в приложении