«Когда Бунина называют “русским Прустом”, мне хочется поправить: это Пруст — французский Бунин» — Андрей Новиков-Ланской о русском писателе и аристократе
22 октября 1870 года родился Иван Бунин. Корреспондент «Сноба» Алексей Черников побеседовал с писателем Андреем Новиковым-Ланским о том, почему Бунин токсично вел себя с современниками, кому принадлежит культура, в чем состоит миссия настоящего художника, почему сегодня в культуре не происходит ничего великого, возможно ли возрождение аристократии, как в российскую политику просочилось магическое сознание, стоит ли ждать нового Средневековья и почему олигархи любят дружить с богемой
Что есть подлинная культура с точки зрения аристократа? Чем аристократ похож на сноба и чем от него отличается, кроме родословной и живой связи с традициями?
Новиков-Ланской
Фото: Андрей
Маруденко
Аристократия — это, конечно, историческое и генеалогическое явление, это род. Но не только. Есть понятие аристократ духа, которое развили Бердяев и Ортега-и-Гассет, и тут речь идет уже не о роде, а об особых внутренних качествах, о духовном пути. Иногда эти два явления сочетаются — как в случае с Буниным, который был «образцовым» аристократом. Но чаще, конечно, аристократы по крови не являются аристократами духа, и наоборот.
Для подлинного аристократа культура — это в первую очередь традиции и преемственность. Культура — это те системы образцов и запретов, те пути следования, которые тебе завещали предки. Аристократ мыслит историю синхронно, он как бы все время находится в присутствии своих кровных предков и потомков. Ведет себя так, будто он на сцене, а они на него смотрят. И он всегда ощущает свою ответственность перед ними. Предков невозможно обмануть: они тебя видят, ты у них на виду. Аристократ в этом смысле — несвободный человек, хотя он и не держит отчета больше ни перед кем.
Снобизм — не то же самое. По своей этимологии это слово обозначает «неблагородный», «без благородства». Так называют человека, который притворяется аристократом, пытается выдать себя за него. Но сноб вынужден играть перед окружающими. Аристократ же никогда не играет, для него окружающие не являются мерилом чего бы то ни было. Ему важен только его род, родители. Аристократ не обращает внимания на оценки других, хотя такое столкновение с обществом для него скорее эксцесс, ведь сам он уважительно и внимательно относится к окружающим.
Вам когда-нибудь казалось, что довольно жесткая система самоограничений, свойственная и снобскому, и аристократическому взгляду на искусство, наносит искусству существенный вред?
Аристократы, естественно, консервативны. Их сознание ориентировано на прошлое. И это норма для любой элиты, не только аристократической. Элита, занимающая высокое положение, стремится удержать это положение и не хочет ничего менять. Это же логично. Мир хочет изменять тот, кому плохо. Это свойство более низких социальных групп.
Искусство аристократии сводится к воспроизведению образцов, как в японских хокку или иконописи. В таком искусстве важно не отклониться от образца. Романтический взгляд на искусство, возникший в XIX веке, говорит нам другое: художник тем лучше, чем более уникальный взгляд на мир он может предложить. В современной ситуации все ориентировано на новое, художникам фактически запрещено подражать, иначе их назовут второсортными. Конечно, аристократический взгляд не приемлет такого. Аристократы не ищут эксперимента и не приемлют ничего, что следует в искусстве за модерном. Но надо понимать, что два этих подхода к искусству не вредят ему, а просто формируют его. Это нормальная дихотомия, между ее полюсами существует нормальное, здоровое напряжение.
Насколько оправданно и адекватно «токсичное» отношение Бунина к современникам? Или он, говоря о приходе «великого Хама» в культуру, оказался прав?
Бунин, действительно, плохо относился почти ко всем современным ему авторам. Превозносил Толстого и Чехова, был терпим к Куприну и Набокову, но всех остальных временами просто ненавидел. Особенно от него доставалось поэтам, потому что он сам не до конца реализованный поэт. Но эта его желчность — просто черта его характера, а не какая-то аристократическая поза. Ведь тот же красный граф Алексей Толстой вполне приятельские отношения имел с пролетарским писателем Максимом Горьким, здесь ему не мешал никакой аристократизм.