Софья Каштанова: "Любовь накрыла меня в четырнадцать"
В нашей мексиканской жизни все складывалось просто сказочно! Окружающие называли нас Ромео и Джульеттой. Казалось — все замечательно, но накануне моего дня рождения Домиан исчез...
Мама улетала в Мексику. Попрощались, она поехала в аэропорт, я — по своим делам. Возвращаюсь, а бабушка сама не своя, глаза прячет. «Бабуль, что случилось?» — начинаю нервничать я. И тут звонит мамина близкая подруга:
— Сонечка, ты должна быть очень сильной!
— Мама, мама?! Нет! — закричала я.
Она в тот момент должна была находиться в воздухе, первое, что подумала: самолет разбился.
— Нет, не мама. Твой папа умер.
...Мне было четырнадцать, когда отца не стало. Я уже успела окончить экстерном школу, но еще не поступила в театральное училище. Моя мама — актриса Алла Каштанова, а папа, Андрей Антонов, писал сценарии и прозу, будучи археологом, значительный отрезок жизни провел на раскопках в Крыму. К сожалению, я очень мало его знала: родители разошлись, когда мне было два года. Не могу сказать, что папа постоянно присутствовал в моей жизни, но мудрая мама растила меня в любви к нему. Всегда говорила: отец — самый лучший, самый красивый, добрый, талантливый. Никогда не чувствовала себя обделенной, обиженной. Некоторые женщины на чем свет стоит костерят своих бывших, в результате закладывают в детей негативную программу. Девочки вырастают, презирая мужчин, не веря им, и повторяют судьбу матерей. Я же росла абсолютно счастливым ребенком.
Мама очень много в меня вкладывала, дала хорошее образование, мы часто путешествовали по Европе. Помню, в поездке во Францию экскурсовод таскала нас по музеям до потери сознания. Когда пришли в Лувр, все побежали к Джоконде — хотя нет, бежала энергичная гид, мы еле ползли! — посмотрели на загадочную даму и она объявила:
— А сейчас предстоит увидеть самое главное — подвалы Лувра!
Ответили единодушным хором:
— Не-е-т!
Но она нас все-таки отвела. Учиться интересно, жаль, что понимаешь это только с возрастом. В школе думаешь: зачем зубрить историю, какую-то географию? Хорошо, что благодаря маме я многое знаю.
Алла Каштанова была успешной актрисой, во МХАТе играла главные роли — в «Живи и помни», «Деньгах для Марии». На ней держался репертуар. Вокруг крутилось множество поклонников, в том числе и сильные мира сего. Они предлагали маме свою протекцию в обмен на благосклонность. Но она никогда не рассматривала таких вариантов развития карьеры. Хранила верность театру и мужу — актеру Сергею Колесникову. Однажды в резкой форме отшила особо назойливого ухажера, который сумел отомстить. Он был человеком влиятельным и наказал маму — ей просто перекрыли кислород и перестали давать новые роли. Существовал некий черный список, и не только Алла Каштанова в нем находилась. Отвратительно!
С Сергеем они расстались... К слову, с его сыном Ваней Колесниковым я, студентка второго курса Школы-студии МХАТ, снималась в одном сериале, название которого даже не хочу вспоминать. Опыт был тяжелейший: приходила на площадку с выученным текстом, а там выяснялось, что за ночь роль переписали, — чертыхалась и срочно зубрила по новой. Однажды заметила симпатичного парня, чье лицо показалось знакомым (Иван вылитый отец). Подхожу:
— Ты Ваня?
— Да, — говорит, — я Ваня!
Видно подумал, что я к нему подкатываю.
— А моя мама — бывшая жена твоего папы.
— Как?! Так ты, значит, моя сестра?
Вся группа загудела: никто об этом не знал. Вот такой сложился забавный сюжет. Ваня молодец, он много снимается (увы, «Конец прекрасной эпохи» Станислава Говорухина, где он сыграл главную роль, я пока не видела). Колесников-младший — талантливый, фактурный, сказочно красивый. Желаю ему самого хорошего.
Когда в 1987-м МХАТ распался на ефремовский и доронинский, режиссер Владимир Прудкин, сын гениального актера Марка Прудкина, организовал театр в театре, который гастролировал по стране. Мама какое-то время работала с ним. Много лет спустя мне довелось сниматься у его сына Льва в триллере «Луна-луна», который должен выйти в этом году, спустя восемь лет с начала съемок.
В моем детстве мама периодически отсутствовала дома, зарабатывала нам на жизнь. Ее не хватало, хотя мною много занимались обе бабушки. Мамина мама Александра Андреевна до сих пор с нами. Она полностью посвятила себя семье, не построила карьеры. С детства внушала: ты не можешь выйти из дома не причесавшись, не нарядившись, платья должны смотреться как с иголочки. Сейчас ей восемьдесят девять лет, она не ложится в постель ненадушенной и не появляется на улице без косметики. Лучший подарок для бабули — это крем под глазки. В общем, она — Женщина! Дай бог ей здоровья! Папина мама Лиана Николаевна была биологом. Она безумно меня любила. Ее мама скончалась в шестьдесят семь лет от онкологии, и бабушка говорила, что тоже умрет в том же возрасте и от той же болезни. Уверена: она ее притянула. Мама неоднократно показывала бабушку врачам, те, проведя обследование, утверждали:
— Онкологии нет!
А бабушка возражала:
— Есть! — и умерла в страшных мучениях.
Актерская профессия не приносит больших дивидендов, а маме приходилось содержать семью, надеяться кроме как на себя было не на кого. И она ушла в бизнес, в рекламное агентство, которое возглавлял американец с кубинскими корнями. Однажды с коллегами отправилась в командировку на Кубу. В Шереметьево стояла курила, к ней обратился мужчина, как потом выяснилось, мексиканец:
— Можно у вас сигарету попросить?
«Что за наглость», — подумала она, но сигарету одолжила. Незнакомец отошел, потом опять:
— А можно зажигалку?
— Нет, — отрезала мама, — попросите у кого-нибудь еще.
Тогда он выпалил:
— Я искал вас всю жизнь, пожалуйста, будьте моей женой!
Мама возмутилась:
— Я вас впервые вижу, ну конечно же нет!
— Но мы можем хотя бы дружить?
— Мой круг общения давно сложился. Извините.
Рассказала о происшествии коллегам, те покрутили пальцем у виска: чокнутый какой-то. Приземлились в Гаване. У ленты выдачи багажа к ней подходят двое и умоляют: «Девушка, пожалуйста, оставьте ваш контакт. Наш друг сошел с ума, грозится, что не уедет отсюда, останется ждать, когда вы полетите назад. Облегчите нам жизнь!» Сама не понимая почему, мама вручила им визитную карточку, где были указаны рабочие телефон и почта.
Когда она вернулась в Москву, почта ломилась от писем незнакомца. Английским мама владела еще не слишком хорошо, и эти послания ей переводили подруги, заливаясь слезами и вздыхая: «Если бы мы получили хоть одно такое признание в любви!..»
И тут мама взглянула на ситуацию всерьез. Мексиканец писал: «Не знаю, как у вас, Аллочка, а у меня любимый писатель — Булгаков и любимый роман — «Мастер и Маргарита». Угадал: это и мамина любимая книга! «Мой любимый композитор Чайковский», — сообщал он в следующем письме. И у мамы тоже! Мне маленькой перед сном ставили «Лебединое озеро», я под него засыпала.
Продолжалось это полгода. Потом поклонник приехал в Москву. Помню, я плавала в бассейне, мама обещала меня забрать. Предупредила: «Хочу познакомить тебя с человеком, который за мной ухаживает, он из Мексики». Я обрадовалась: наверное, такой же красавец, как Рики Мартин! Возможно, он даже станет моим новым папой. Но ожидания не оправдались. Спускаясь по лестнице, я увидела рядом с мамой ничем не примечательного смуглого мужчину.
Но пусть внешность у Раймундо Ривера Васкеса оказалась обычной, человек он замечательный. Раймундо архитектор — талантливый, глубокий, нетривиальный. Переселившись из столицы в тогда еще деревеньку Плая-дель-Кармен, Раймундо начал активно строить там гостиницы, по прошествии двадцати лет этот город стал одним из самых известных курортов мира с самым высоким ростом населения.
Когда решался вопрос, где нам всем после их свадьбы поселиться, выбрали Мексику. Раймундо ждала работа. Сначала туда полетела мама, потом и меня привезла. Но мы не стали эмигрантами, не оставляли родину и никогда не испытывали ностальгии. Часто возвращались в Россию, можно сказать, жили на две страны. В Плая-дель-Кармен я не посещала школу, занималась дома с учителями. В Москве мне оформили экстернат, и я только сдавала экзамены.
В нашей мексиканской жизни все складывалось просто сказочно! У Раймундо были великолепный дом и отель прямо на берегу океана. Я жила в отеле: считалось, там безопаснее, поскольку он круглосуточно охранялся, а мне это было просто в кайф.
Первая любовь накрыла меня в четырнадцать. Чилиец Домиан был чуть постарше. Нас связывали платонические отношения — ходили за ручку, хотя его это совсем не устраивало. Я прибавляла себе пару лет, чтобы везде пускали. А Домиан не понимал, почему в шестнадцать я такая вся из себя целомудренная. Его семья владела ресторанами и клубами, в том числе самым крутым в Плая-дель-Кармен. Он был через дом от нашего отеля. Туда по вечерам ломился весь город.