Екатерина Стриженова: «Мы каждый год решаем с мужем: да, живем дальше»
Я ничего не проверяю, не выясняю, верю на слово. Если муж говорит, что пошел на мальчишник, значит, так и есть. Это не потому, что я такая идиотка, просто считаю, что лучше меня нет. А если мужа надо пасти, то зачем он такой мне нужен? Вот я так живу.
Екатерина, спектакль «Женщины Есенина» стал лицом МХАТа имени Горького. Он идет с ошеломляющим успехом уже четвертый сезон, билеты невозможно купить! Вашими афишами завешана вся Москва. Вы ожидали такой успех?
— Постановка родилась в сложное время, при смене руководства. Труппа репетировала почти год, я присоединилась на последнем этапе, за три месяца до премьеры. Для коллектива было бы настоящей трагедией не показать зрителю результаты своей работы. Я попросила Владимира Кехмана дать возможность сыграть премьеру — декорации и костюмы были готовы. Директор пошел нам навстречу, хотя мог этого не делать. Так «Женщины Есенина» вышли в свет. Хотя за неделю до премьеры я сама чуть не ушла.
— Очень интересно, почему?
— Директор поставил условие, что каждое действие не должно длиться больше часа. Оказалось, что легче всего урезать наши рязанские сцены. Спектакль строится на эпизодах, они, как кирпичики, собираются в одно большое здание. Моя роль начала стремительно таять, а в пьесе Елены Исаевой Татьяна Федоровна — главная героиня. Мне до сих пор жалко финал, который возвращает нас к могиле Есенина, где на похоронах собираются все его женщины, и монолог матери: «Это я во всем виновата, я его любить не научила — такой любви, как у нас с отцом, он не хотел, а другой не знал! Вот у него с вами ни с кем и не срослось». Оказывается, текст помню до сих пор.
В общем, могла и не сыграть. Сказала: «Еще одну сцену сократите — пусть выпускает другой состав». Актриса была заряжена, так что я никого бы не подвела.
— А для вас важно не подвести? Вы уже в таком статусе, что вам же простят.
— У меня есть принципы, и на них я строю свои отношения с миром и людьми. Если что-то обещаю, то обязательно выполняю. Если я подписала даты (а это делается приблизительно за три месяца до срока), то должна отработать все спектакли. Если зритель купил на тебя билеты, ждет встречи, ты не можешь не выйти. А за это время, сами понимаете, сколько предложений провести какие-нибудь фестивали, форумы, мероприятия выпадает на эти же даты. Отмена — только в случае форс-мажора: самолеты, ураганы, смерть артиста.
— А если болезнь, голос, например, пропал?
— На этот случай у нас есть волшебник — врач-фониатр Лев Рудин. У него можно встретить Григория Лепса, Полину Гагарину, всех оперных и артистов мюзиклов. Он реанимирует, и мы выходим на сцену «при любой погоде».
— МХАТ имени Горького стал вашим театром. Скажите, как это произошло?
— Вы знаете, когда меня пригласили мать Есенина играть, я сказала: «Подождите-подождите... Если бы вы меня пригласили на Айседору Дункан, я бы сразу. Но почему МАТЬ?»
На встречу с режиссером Галиной Полищук я все же пришла, чтобы познакомиться и отказаться. Я с большим интересом прочла книгу Захара Прилепина из серии ЖЗЛ «Есенин. Обещая встречу впереди», в которой он собрал всю есенинскую жизнь буквально по шагам. Именно по ней написала пьесу драматург Елена Исаева. Оказалось, что роль Татьяны Федоровны написана в развитии, с флешбэками — переходами из одного возраста в другой.
Я посмотрела актерский прогон и поняла, что хочу участвовать. Это какой-то совершенно другой театр, очень молодой и современный. Так началась моя новая работа с режиссером Галиной Полищук.
Правда, понадобилось время, чтобы узнать друг друга, притереться, принять ее метод работы.
— Какой у нее метод?
— Постдраматический театр не имитирует жизнь, он ее использует фрагментарно для того, чтобы создать художественное высказывание. Здесь идет поиск метафор и дополнительных смыслов, которые иногда актеры понимают уже только в создавшемся полотне.
Галина начинает с этюдов на заданную тему, выстраивает отношения персонажей и потом нанизывает эпизоды. Все кладет на действие. Если артист не справляется — забирает текст или вообще снимает с роли.
У меня есть опыт работы с режиссерами-диктаторами. (Смеется.) Помню, как мы с мужем работали с Леонидом Трушкиным, выпускали спектакль «Чествование» с мегапрофессионалами — Ширвиндтом, Державиным, Гурченко, Голубкиной, Алентовой. И Леня артистам говорил: «Сперва сделайте так, как я сказал, и только потом можете предложить свой вариант, короче, давайте без «давайте». Мой муж тоже очень требовательный режиссер, четко знает, чего хочет. Даже небольшую роль выстраивает пошагово, поэтому с ним интересно работать. Так что я это впитала и никогда не отвергаю то, что предлагает режиссер. Он видит постановку в целом, он может знать больше, чем ты, и это почти всегда намного интересней, чем артист сыграл бы на своих тридцати трех штампах. Поэтому, если ты дал согласие работать, доверься режиссеру. Мы с Галиной нашли общий язык, и я считаю, нам удалось сделать Татьяну Федоровну похожей на оригинал: упрямой, сильной, любящей.
К нам приезжали зрители из Рязани, похвалили меня за правильно поставленный говор.
— Это ведь была фантастически интересная женщина.
— Да, личность. Совсем не бабушка в платочке. Что знают о ней люди? Существует только один маленький кусочек киноленты, где ее записали. Ей там лет восемьдесят, и я потом прочитала, как все было записано. К ней приехали поговорить про Есенина, и режиссер все не давал ей сказать то, что она хотела, постоянно корректировал: «Нет, вы вот это расскажите, вот это...» Она начала, потом вспылила и ушла. Остался только этот кусок. У нее был характер. Ее раздражало, что все время лубочность навязывали, якобы Сережа должен быть таким... от сохи. А Сережа вообще не занимался никакими полевыми работами. Сережа — это стихи. Вы представляете себе: в деревне парень, вместо того чтобы пахать и сеять, стихи пишет? Он не по этому делу. Его дело — воспевать. Мать, видимо, хотела рассказать что-то свое, а всем надо было, чтобы как придумано согласно линии партии.
И конечно, никто не рассказывал о матери, которая сына бросила. Она же уехала, Сережу оставила и на стороне другого сына родила.
А муж любил ее безмерно. И даже после такого предательства разыскал и просил вернуться «Ты чего? Сын без матери растет. Никто тебя беременной не видел в деревне, все было в городе. Вернешься, и будем жить. Но этого оставляй здесь». Это было его условие. В результате она этого ребенка оставила кормилице. Но потом всю жизнь бегала к этому Александру, всю жизнь у нее было чувство вины перед ним.
И деньги, которые Сергей зарабатывал и давал для сестер, она несла его незаконнорожденному брату.
И этого Сережа матери простить не мог. У них были очень сложные отношения. И он каждой своей женщине предъявлял: если не девственница, значит, гулящая, как мать! Он был травмирован на всю жизнь. И наш спектакль вскрывает эту часть жизни Сергея. «Письмо матери», которым вся страна зачитывалась, он посвятил любимой бабушке!
И совершенно другой спектакль — «Над Не», который тоже во МХАТе поставила Галина Полищук.
— Это необычная трактовка пьесы Горького. Огромная смелость — нырнуть вместе с мужем в эту историю. Все очень неоднозначно, все искрит и даже шокирует. В роли Василисы вы как актриса раскрылись с совершенно другой стороны. Я вас такую не знала.
— На мои возражения: «Я не люблю эту пьесу Горького» — режиссер мне сказала: «Ты будешь здесь совершенно другая». И я просто, как артистка, на этот манок — быть другой — согласилась.
— А в какой момент в постановку пригласили вашего мужа?
— Сразу. Но Александру режиссер предложила выбрать межу Сатиным и Костылевым. Он долго решал. Но если бы он не взял Костылева, то такой Василисы, как сейчас, не было бы. Благодаря тому, что мы в реальной жизни муж и жена, зритель сидит в жутком напряжении и боится, что тайна раскроется. Происходящее щекочет нервы. Но если бы вы знали обратную сторону нашей работы! В сцене любви Василисы и Пепла я стою в ду´ше в непромокаемом водолазном костюме телесного цвета, чтобы вода не попала в микрофон. Там все выверено до сантиметра, чтобы зритель не заподозрил обмана и поверил в страстные отношения. Вообще спектакль поставлен так, что залу кажется, что они подглядывают за персонажами через замочную скважину.
— Как вам работалось с Александром? Вы обсуждали роли дома?
— Обсуждали, конечно. Он блестяще и буквально со второй репетиции сделал роль. У нас в спектакле много молодежи с опытом и без, поэтому многие учились в процессе репетиций. Кто-то из артистов вышел за Сашу в прогоне — и весь спектакль обрушился. Поэтому у Стриженова нет второго состава.
Он на сцене великолепен. Многие влюбляются в его персонаж, сочувствуют ему, говорят: «Хотим в клинику к Стриженову!» А он искуситель, он обаятельное зло! Для Александра эта роль вообще не была мечтой.
— Он согласился на нее ради вас?
— Нет. Он это сделал исключительно ради себя. В этом году у Саши двойной юбилей: 55 лет и 50 лет творческой деятельности. Именно на сцену МХАТа имени Горького на Тверском бульваре, 22, он впервые вышел в 1974 году в спектакле Олега Николаевича Ефремова «Сталевары». Так что предложение Галины Полищук дало возможность отметить юбилей на этой же сцене. К тому же во МХАТе работал Сашин папа, Олег Стриженов, он еще с великими мхатовскими стариками играл. 50 лет во МХАТе прослужила Сашина мама, Любовь Васильевна Стриженова. А еще ему реально понравился спектакль Галины Полищук «Женщины Есенина». Видите, как много обстоятельств сработало для принятия этого решения. Ну а если честно, он, конечно, делает эту работу для меня.