Дом над ямой. Победить своих демонов
Регина, ухаживая за больной матерью и пытаясь помочь дочери, погрузившейся в глубокую депрессию, оказалась в замкнутом круге безысходности. Внешне женщина сохраняет спокойствие, но внутри ее мысли заняты планированием собственного ухода из жизни. Вместе с психологом Катериной Мурашовой мать и дочь пытаются найти выход из критической ситуации.
— Знаете, как я последнее время преимущественно развлекаюсь? Обдумываю способы самоубийства. Причем придумываю и выбираю красивое, как дурацкий подросток или певица Далида. Наряд прикидываю, а иногда по картинкам в интернете подбираю озеро или высокую гору с обрывом, чтобы вид в последний момент был красивый и духоподъемный. Не поверите, но у меня даже файл с подборкой таких фотографий есть и информация о том, как туда добраться. И тут, в этом, мягко скажем, странном развлечении, получается одновременно два надежно успокаивающих меня момента. Первое — это то, что все сразу и кончится, и не надо будет уже тянуть, ждать, переживать и так далее. Второе — и вовсе инфантильное, как в книжке про Тома Сойера, — вот тогда-то они все и пожалеют, что не обращали внимания на мои страдания.
Женщина говорила все это с усмешкой, но я почему-то была уверена, что она не врет и даже не особо преувеличивает.
Парадоксально, но ничего такого отчаявшегося в ее облике не было. Передо мной сидит женщина средних лет, не молодая, но и не старая, не красавица, но и вовсе не уродлива. Она выглядит ухоженной, нормально одета и накрашена. Абсолютно не выглядит больной — и это опрокидывает первую гипотезу про тяжелое, смертельное заболевание. В общем, ничего не слишком, и, если не слышать ее слов, а просто смотреть, можно констатировать полное отсутствие демонстративности. Однако.
— Расскажите мне, что привело вас к этим вашим оригинальным мечтаниям, — стараясь попасть ей в тон, велела я.
— Охотно, — откликается женщина все с той же непонятной усмешкой. — Я для того к вам и пришла, — предупредила, — но не ждите оригинального.
— Давно не жду, поверьте, — ворчливо огрызнулась я.
— Верю, — кивнула она, уже без усмешки, и приступила к рассказу.
***
Женщину зовут Регина. Три года назад у матери Регины началось тяжелое нейродегенеративное заболевание, вероятно, разновидность болезни Альцгеймера, которое быстро прогрессировало. Но мнения специалистов до сих пор расходятся, потому что некоторые симптомы нетипичны.
Мать Регины всегда была женщиной с активной жизненной позицией, интересовалась политикой, в какой-то момент даже была депутатом местного совета. Принимала активнейшее участие в воспитании и образовании двоих детей Регины и всегда считала и говорила вслух, что главное в воспитании детей — это не набор кружков и знаний, а умение отличить добро от зла и готовность действенно встать на правильную сторону. В какие-то моменты своей жизни Регина, во всем придерживающаяся умеренности и не обладающая энергетикой и харизмой матери, понимала: ее дети больше прислушиваются к бабушке, чем к матери и отцу, и именно ее мнение по ряду вопросов считают окончательным и не подлежащим обжалованию.
Вся семья Регины жила в центре Петербурга, в большой квартире бабушки и к тому времени покойного дедушки, который был довольно крупным чиновником от оборонного производства. Места всем хватало, а когда время от времени Регина поднимала вопрос о том, что, возможно, стоит разъехаться, против были все, включая ее мужа, который на удивление хорошо ладил с активной тещей.
Когда бабушка была еще в разуме, но уже понимала, что что-то не так, она показала Регине счет, на котором было довольно много денег, и сказала: вот, смотри, я специально накопила. Пообещай, что не сдашь меня в богадельню, дашь дома умереть, а надо будет — наймешь сиделку ухаживать за мной.
Регина, разумеется, пообещала.
И сейчас это обещание выходило ей боком. Мать временами бывала агрессивна. Нанятые сиделки долго не выдерживали и часто менялись. К физической агрессии (сейчас, впрочем, мать очень ослабела и ничего такого уже давно не происходило) добавлялись высказывания матери — грубо расистские, политического характера и прочие разоблачения семьи, друзей, близких и дальних родственников. Удивительно, но даже в таком состоянии старушка сохранила громкий голос, прекрасную дикцию и способность четко формулировать то, что она хотела сказать. В результате всего этого Регина почти не могла работать и часто находилась дома.