Нужно не бояться
Наверное, никто не относится строже и скептичнее к моим двум с половиной годам на посту главреда GQ, чем я сам. По гамбургскому счету мне не удалось сделать ни тот журнал, который хотел делать я, ни тот, которого ждали постоянные читатели.
Многое из этого объяснялось элементарным столкновением культур. 1 февраля 2012 года я приземлился в Москве, в которой раньше ни разу не провел дольше пары недель, и практически на следующий же день вышел на работу в издание, от обложки до обложки пропитанное столичной мифологией и апломбом. Не важно, что до того я полжизни прожил в Нью-Йорке, где постоянно публиковался в американском GQ, — по московским меркам я был единственным провинциалом, которого взяли на эту должность. На своей первой же редколлегии я перепутал звезду балета Николая Цискаридзе с журналистом Николаем Сванидзе. Маршрут до ближайшей станции метро мне нарисовали на бумажке. То, что в метро главредам глянца ездить вроде как не пристало, тоже пришлось объяснять отдельно. Американский GQ был совершенно другим журналом с другой читательской базой, но я упрямо отказывался это признавать. Почти десять лет спустя в моей памяти все еще свежи такие антирекорды, как обложка с футболистом Широковым, которую, как выяснилось, не хотел видеть вообще никто: у американской и российской аудиторий совсем разное отношение и к спорту, и к доморощенным знаменитостям. (До Широкова на обложке GQ уже несколько лет не было ни одного россиянина.) Что интересно, с тех пор это положение кардинально изменилось: теперь «своих» звезд на каверах не меньше, а то и больше. Мне кажется, это очень круто.
Мой самый первый номер, половина статей в котором были уже «моими», а половина еще «усковскими», вышел с Кирой Найтли на обложке (маленькая грудь — маленькие продажи, сказала начальница, но перечить не стала) и с ходу чуть не угробил не только мою тогдашнюю карьеру, но и мою нынешнюю. Дело в том, что одним из материалов в нем был рейтинг главных лиц российского телевидения. Константин Эрнст стоял в этом рейтинге на втором месте; на первом был доктор Курпатов. Мне это тогда показалось довольно смешной шуткой; Эрнсту, как я вскоре узнал, нет.