Книги
Финансовая империя
Нил Фергюсон, ныне один из самых известных и читаемых авторов, пишущих на исторические темы, со свойственными ему проницательностью и умением детально исследовать предмет пишет о восхождении семейства Ротшильдов к финансовым вершинам. Он начинает свою историю с рассказа об основателе финансовой империи франкфуртском еврее Майере Амшеле, который во второй половине XVIII века торговал антиквариатом, а потом занялся банковским бизнесом. И «к 1797 году компания приносила такой доход, что даже сам Ротшильд не знал счета деньгам: как он признавался на суде, мешки с монетами валялись по всей конторе, часть ценностей хранилась в незапертом сундуке, часть — лежала на полу». У него было пять сыновей и пять дочерей, которым он перед смертью дал наставление: сохранять «непрерывное единство». Как пишет Фергюсон, «никогда еще последнюю волю отца не воплощали в жизнь столь сознательно и столь успешно». Финансовым Наполеоном среди пяти братьев суждено было стать Натану Ротшильду. Он приехал в Британию с 20 тыс. фунтов стерлингов и сумел там организовать главный канал передачи денег от британского правительства на континентальные поля сражения — британским войскам, возглавляемым лордом Веллингтоном. С этого времени, с эпохи Реставрации, Ротшильды начали формировать сеть частных финансовых отношений с ключевыми европейскими государственными деятелями. Но Фергюсон настаивает: не коррупция сделала Ротшильдов господствующей силой в Европе, а умение проводить масштабные и сложные финансовые операции. Он высчитал, что состояние Натана Ротшильда на момент смерти составляло около 3,5 млн фунтов стерлингов, или 0,62% ВВП Соединенного Королевства. И в результате «ни один богатейший в мире бизнесмен не может безоговорочно утверждать, что он так же богат в относительном выражении, каким был Натан Ротшильд, когда умер в зените своего богатства».
Фергюсон Нил. Дом Ротшильдов. Пророки денег. 1798–1848. — М.: Центрполиграф, 2019. — 670 с. Тираж 3000 экз.
Атеистический проект
Автор обращается к теме, которая является едва ли не ключевой для понимания причины взрывных процессов в обществе: какую позицию в это время занимает церковь и почему ее авторитет, казавшийся до тех пор незыблемым, вдруг резко падает, а затем и вовсе уничтожается, как это произошло в России после Октябрьской революции. По его мнению, истоки кризиса, апогея которого православная церковь достигла к началу Первой мировой войны, были заключены в ее синодальном строе. Война вскрыла этот нарыв: «классовая» ненависть между высшим духовенством и низшим накалялась по мере увеличения тягот военного времени. В результате православная церковь приветствует Февральскую революцию и проводит радикальные внутренние реформы, которые включали в себя введение повсеместных выборов, в том числе высших иерархов.
Автор настаивает на том, что «кощунственные акции в православных монастырях, первые убийства священников и разграбление церковного имущества начались еще до прихода к власти большевиков». Он цитирует текст из газеты «Утро России», описывающий бунт монахов московского Данилова монастыря, которые «играют в карты, приводят в монастырский корпус женщин, пьют ханжу, ругаются и дерутся». Так, иеромонах Софроний, «руководитель всех бунтующих монахов, достал приспособления для перегонки денатурированного спирта и целыми днями пьяный валяется у ворот монастыря». Еще ведя военную кампанию против войск, возглавляемых адмиралом Колчаком, большевики решаются вскрыть мощи, и это «стало одной из самых успешных антиклерикальных и антицерковных акций за все время существования советской власти».
Православная церковь, считает автор, оказалась колоссом на глиняных ногах, а большевики — всего лишь теми, кто сумел воспользоваться этой ситуацией и подтолкнуть церковь в пропасть. Но падать туда она начала еще до их прихода к власти.
Рогозный Павел. Православная церковь и Русская революция. Очерки истории. 1917–1920. — М.: Весь Мир, 2018. — 304 с. Тираж 750 экз.
Документы с человеческим лицом
Автор собрал самые важные в человеческой истории документы, начиная с шумерской глиняной таблички и заканчивая кодом полусинтетического организма. В книге есть визуальный образ документов, цитаты из них и авторский комментарий к каждому: почему именно тот важен. Бабаев позволяет читателю взглянуть на мир глазами историка-архивиста, который его так и воспринимает: для него все, что происходит, отражается на бумаге или, за неимением оной, на глиняной табличке, а то и вовсе в виртуальном пространстве, как это устроено в Википедии — ее автор тоже записывает в число важнейших для человечества документов как настоящего, так и будущего.
Одни из них большинству читателей наверняка известны, как «Илиада» или «Апрельские тезисы», другие могут не входить в круг популярных исторических знаний и выглядят несколько экзотически, например Майнцская индульгенция или Каталонский атлас. Во всех текстах есть элемент новых знаний — такова концепция книги. Мы сталкиваемся на ее страницах с первоисточниками информации, которая уже была многажды препарирована и интерпретирована. И понимаем: если вчитаться в тексты, дошедшие до нас таким образом, они откроют нам совершенно новые смыслы, и это возможно только сейчас — с той суммой знаний, которой мы обладаем. К сожалению, не факт, что мы воспринимаем документы такими, какими они виделись современникам, — мы всего лишь выходим на новый уровень их интерпретации. Мы стали обладателями оптических приборов, позволяющих нам видеть очень далеко, но какие-то знания останутся закрытыми для нас навсегда. Как та надпись на Фестском диске, датируемом 1700 годом до н. э., которая до сих пор не расшифрована, и мы можем только надеяться, что это не случайный набор пиктограмм.
Бабаев Кирилл. История человечества в великих документах. — М.: Эксмо, 2018. — 416 с. Тираж 3000 экз.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl