Скрытен, самолюбив, самонадеян, вежлив, кроток, усерден, опрятен и прилежен…
В заголовке — характеристика, которую дали юному Модесту Корфу его учителя. И именно эти качества позволили ему стать идеальным чиновником и сделать блестящую карьеру, превратив если не во второе, то в третье лицо в государстве.
Лицеист
В 1811 году в числе 30 дворянских мальчиков в только что созданный для воспитания государственных чиновников Императорский Царскосельский лицей был зачислен 11-летний Модест Корф, сын курляндского помещика, президента юстицколлегии. Один из самых молодых воспитанников, он отличался рассудительностью, педантизмом, требовательностью к себе и окружающим. Лицейское образование Корф позднее характеризовал как бессистемное, бесцельное и легковесное, отмечая, что учились лицеисты преимущественно «в чтении и беседе».
В отличие от многих своих товарищей юный барон откровенно не любил Пушкина. Проживая в одном доме с будущим «солнцем русской поэзии», Корф поражался безалаберности и легкомыслию всего семейства, которое в случае обеда у них пары-тройки гостей одалживало у Корфов… столовые приборы. Поэт, похоже, отвечал курляндцу тем же, по крайней мере, вызвал барона на дуэль, когда камердинер Корфа поколотил его камердинера. Корф вызов не принял с примечательным пояснением: «не потому, что вы Пушкин, а потому, что я не Кюхельбекер». Тем не менее в 1860 году Корф был в числе инициаторов сбора средств на памятник поэту (работы Александра Опекушина) и с готовностью вошёл в Пушкинский комитет.
Государственный чиновник
Окончив лицей с правом на серебряную медаль и чин титулярного советника, Корф тут же поступил на службу в Министерство юстиции, через неполных два года был удостоен первой награды и определён в Комиссию составления законов, вскоре переименованную во Второе отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Это место он сохранил, даже перейдя вскоре в Министерство финансов.
Благодаря умению вести дела и систематизировать различные сведения, Корф превратился в первоклассного функционера, чуть не ежегодно получавшего новые чины, придворные звания и награды — от денежных премий до орденов и императорских табакерок. Михаил Сперанский привлёк дисциплинированного молодого чиновника к составлению Свода законов. Корф настолько отточил умение составлять бумаги, что современники называли его «великим мастером русского пера». Барона считали наследником и преемником Сперанского, даже о смерти последнего в 1839 году именно ему довелось сообщить императору.
В сентябре 1832 года Корф получил чин действительного статского советника и должность управляющего делами Комитета министров. Помимо обязанностей по новой должности и Второму отделению Корфа привлекали к делопроизводству других государственных комитетов и комиссий, в частности по делам Царства Польского и казённых крестьян. Корфу же принадлежал и общий отчёт по империи за 1831 год.
В 1834 году барон стал государственным секретарём. По его инициативе и при его участии в 1842 году было утверждено новое положение о Государственном совете, членом которого сам Корф в чине тайного советника стал на следующий год. Блестящая карьера, однако, не вполне устраивала барона, мечтавшего о министерском портфеле, которого он так никогда и не получил. Стесняясь просить, от огорчения Корф начал прикладываться к рюмке, так что в столице родились строки:
«Сам Модест Андреич, // Но это секрет! // Любит ерофеич // Больше, чем Совет…»
Впрочем, известны они от Александра Герцена, записного критика Корфа.
Особа, близкая к императору
Корф оказался сведущ чуть ли не во всех делах управления империей и с полным правом мог бы называться вторым лицом в государстве, недаром его перу принадлежали многие высочайшие манифесты. Неудивительно, что такой человек был выбран царём в качестве наставника по законоведению для великих князей Константина, Николая и Михаила. Он также знакомил с государственным устройством России герцога Георга Мекленбургского, прибывшего в Россию для женитьбы на великой княжне Екатерине Михайловне. Впоследствии Александр II пригласил Корфа для преподавания права наследнику Николаю Александровичу и отчасти — его брату, будущему Александру III.