Демидов — последний из великих летописцев ГУЛАГа, вышедших к читателю

ДилетантКультура

Георгий Демидов

Художник: Олег Кукушкин

1.

Демидов — последний из великих летописцев ГУЛАГа, вышедших к читателю. Следовало бы, вероятно, добавить «последний на сегодня», потому что наверняка есть и другие, безвестные, замученные, погребенные в архивах, и с новой волной разоблачений появятся и новые публикации. Но, по большому счету, эпоха гласности, как ее тогда называли, открыла читателю всего три новых имени — остальных либо знали в другом качестве (как Валерия Фрида, записавшего свой лагерный опыт лишь в девяностых), либо читали в заграничных публикациях. Эти новые имена — Евгений Федоров с его «лагерным барокко» (фрагментарно опубликованный роман «Одиссея»), Евфросиния Керсновская с иллюстрированными шеститомными воспоминаниями («Сколько стоит человек») и Георгий Демидов (1908–1987), автор сборников «Чудная планета», «Любовь за колючей проволокой», «От рассвета до сумерек» и других, готовящихся ныне к печати.

 

Это, конечно, не тот случай, когда стоит сравнивать литературные достоинства и масштаб новизны, поскольку бесценно всякое свидетельство; но Демидов, думаю, единственный из новооткрытых авторов, кто может добавиться третьим к знаменитой паре Солженицына и Шаламова, к двум противоположным трактовкам лагерного опыта. Вообще интерес к прозе Демидова сейчас велик и объясним, потому что собственно литературных задач он себе не ставил: это проза научная, сравнимая, может быть, с блокадными мемуарами Лидии Гинзбург (не путать с Евгенией, автором «Крутого маршрута»). Демидов был физик, ученик и соратник Ландау, инженер, изобретатель, наладивший на Колыме производство лампочек и получивший в награду лендлизовский костюм; он его отшвырнул — «обноски не ношу», — и получил за это еще десять лет, реабилитирован же был со второй попытки лишь в 1958 году. У него и не было литературных амбиций, так что проза его — это документальное расследование, попытка понять. Голос повествователя здесь слышен и, более того, необходим. Демидов, несмотря на свои авторские установки, сильный художник, но стиль его нарочито нейтрален, а структура большинства рассказов восходит к научно-популярной статье: вот факт, вот попытка объяснения, вот предварительные выводы. Шаламов, который с Демидовым дружил на Колыме и считал его погибшим, посвятил его памяти пьесу «Анна Ивановна» и называл самым умным и порядочным из всех, кого знал в лагерях. Трудно было добиться от Шаламова такой оценки, он людей не больно-то щадил. В эпоху искажения всех критериев, отказа от здравого смысла, забвения любых правил — а в этом смысле наше отступническое время недалеко ушло от сталинского, только «незнанием» уже не отговоришься — именно ум и порядочность ценятся выше всего; и лагерная проза Демидова — именно попытка исключительно дальновидного и честного человека разобраться в нечеловеческом, в путях его возникновения и в том, как теперь из этого выбираться.

2.

Некоторые рассказы Демидова — «Дубарь», опубликованный первым, или «Без бирки», который я считаю лучшим, и «Амок», который вышел посильней, чем у Цвейга, и не только благодаря страшному материалу, Цвейгу такой бы и в кошмаре не приснился, — выдержат сравнение с лучшими образцами прозы ХХ века и войдут в любую хрестоматию русской новеллы. Читать их не особенно приятно. Впрочем, читать Шаламова тоже неприятно, но как-то легче — вероятно, потому, что Шаламов (подозреваю, что еще и до Колымы) был о человечестве не слишком высокого мнения, а находить подтверждения своих ужасных догадок насчет этого Господнего проекта как-то приятно. То есть не нам одним мерещится, что все ужасно и жизнь бессмысленна. У Шаламова и Солженицына — еще до лагерей — были априорные представления о смысле жизни и человеческой природе. Но Демидов не гуманитарий (а Солженицын всегда был именно гуманитарием по складу, несмотря на математическое образование; математика помогает ему сжато сформулировать, экономно уложить материал, но мировоззрение у него самое что ни на есть гуманитарное, нестрогое). У инженера Демидова априорных мнений нет. Он пишет тягучую, научную прозу, и самая эта тягучесть, основательность сродни техническому описанию опасного эксперимента, работает на результат. В хорошей литературе так всегда бывает: минусы обращаются в плюсы. И вот монотонная, подробная, дотошная проза Демидова — видно, как трудно ему было совмещать писательство с основной работой, сколько сил и времени отнимала такая дотошность, — взрывается ближе к последней трети каждой новеллы или повести; событие подготавливается до-о-олго, подготовка идет по двум направлениям: сперва описание обычаев и условий в конкретном лагере, потом детальная биография зэка — и потом эти прямые пересекаются, следует взрыв, иногда, как в «Без бирки», буквальный. Стремительное развитие действия ближе к финалу, после монотонной подготовки, детального прописывания фона и предыстории, — демидовское ноу-хау. Он пришел к этому сам, конечно, потому что начитанность его — в пределах интеллигентского минимума тридцатых годов; модернистов он не знает вовсе, приемы его просты и продиктованы исключительно исследовательской честностью, ничем более. Надо же подготовить читателя; но и самой этой медлительностью зачинов, многостраничностью пейзажей он передает читателю чувство тошной, невыносимой тоски, томительности, безнадежности. «Надежда — мать дураков», — говорит у него один герой, и говорит тем злее, что сам никогда не может отказаться от надежды.

Возращение команд в лагерь. Рисунок художника-графика Романа Ефименко, 1985 год

В чем еще Демидов подробен и строг, так это в описании зэковского сознания, этой постоянной зависимости от множества привходящих обстоятельств. Я могу это оценить, поскольку служил в армии, а советская армия (думаю, впрочем, что и российская) в этом смысле мало отличается от зоны. Надо постоянно прикидывать, где и когда поспать, где перехватить пожрать, какой офицер дежурит, когда заступаешь в наряд, когда будет посылка, с кем ее разделить и где съесть, — словом, жизнь превращается в постоянное выживание, о котором вольные люди понятия не имеют: каждый солдат, каждый заключенный, любой казарменный житель зависят от тысячи мелочей, и всю эту тысячу надо мелочно держать в уме. Демидов описывает зэковский быт с учетом этой постоянной оглядки, его герои живут в коридоре страшно суженных, почти несуществующих возможностей, и этот постоянный учет каждого шага, оглядка на каждый жест гнетут читателя постоянно, доводят его до желания вообще к чертям собачьим вышвырнуть эту невыносимую книгу со всей ее садистской тягомотиной. Но — и это уже у Демидова вполне профессионально — все время интересно, вот в чем штука; интересно не потому, что ждешь развязки (хотя и это тоже включается потом), но потому, что постоянно помещаешь себя в эти обстоятельства. Прикидываешь. Ведь Демидов подчеркивает на каждом шагу, что случиться это может с каждым, что коснется так или иначе всех (потому что те, которым повезло не сесть, все равно несвободны, он этого нигде не говорит прямо, но чувство Большой Зоны его и на воле не покидало). От его прозы не можешь оторваться, как от фильма Германа, на который двадцать раз посетуешь, но досмотришь до конца, не

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Верные до гроба Верные до гроба

Эти несчастные, возможно, в большей степени заслужили право считаться святыми

Дилетант
Почему свистит ремень генератора и как его проверить Почему свистит ремень генератора и как его проверить

Свистит ремень генератора: что делать и как проверить

РБК
Самый быстрый Килиан Самый быстрый Килиан

Килиан Мбаппе – один из самых многообещающих игроков в современном футболе

Esquire
Чьим голосом вы говорите с собой? Чьим голосом вы говорите с собой?

Тест: как часто вы точно понимаете, чего на самом деле хотите

Psychologies
Джордж Оруэлл Джордж Оруэлл

Оруэлл написал двадцать томов прозы, публицистики и даже стихов

Дилетант
Как запустить посудомоечную машину первый раз — инструкция и советы Как запустить посудомоечную машину первый раз — инструкция и советы

Как правильно запускать посудомоечную машину первый раз?

CHIP
От «коробочек» — к нелинейной архитектуре От «коробочек» — к нелинейной архитектуре

Как может выглядеть архитектура XXI века?

Монокль
Нехимические зависимости: что это такое, как их распознать и победить Нехимические зависимости: что это такое, как их распознать и победить

Вы просыпаетесь и сразу тянетесь к телефону?

Maxim
Биология эльфов Биология эльфов

Чем эльфам пришлось бы «пожертвовать» в обмен на вечную жизнь?

Вокруг света
Позитивные вибрации: плюсы и минусы дизельной модификации пикапа JAC T9 Позитивные вибрации: плюсы и минусы дизельной модификации пикапа JAC T9

JAC T9: настоящие внедорожники еще выпускают

ТехИнсайдер
Цифровой «наставник»: почему бизнесу выгоднее обучать, а не увольнять сотрудников Цифровой «наставник»: почему бизнесу выгоднее обучать, а не увольнять сотрудников

Переквалификация превращается в главный инструмент устойчивости компаний

Forbes
Гений, садовник и киноман: 10 эпизодов из биографии Кодзимы Гений, садовник и киноман: 10 эпизодов из биографии Кодзимы

Что вы знаете о Хидео Кодзиме?

Правила жизни
Жизнь без гаджетов Жизнь без гаджетов

Как прекратить сидеть в телефоне: 9 шагов к цифровой свободе

Лиза
Белеет робот одинокий Белеет робот одинокий

Какими будут МРТК, основой которых должны стать безэкипажные катера

Ведомости
Как нас обманывает Disney: чем на самом деле заканчиваются популярные детские сказки Как нас обманывает Disney: чем на самом деле заканчиваются популярные детские сказки

Почти у каждой сказки, которую вы читали в детстве, есть версия 18+...

ТехИнсайдер
Посильнее фикшена и Гёте Посильнее фикшена и Гёте

Что стало с теми, кто был рядом с Анной Франк и кто такие ковбои

Weekend
Искусство звучания Искусство звучания

Узнать свой голос и развить его силу помогут телесные и дыхательные упражнения

Psychologies
Все это время вы не понимали свою кошку: 5 популярных мифов, в которые вы до сих пор верите Все это время вы не понимали свою кошку: 5 популярных мифов, в которые вы до сих пор верите

Хорошо ли вы знаете свою кошку?

ТехИнсайдер
Человек слова Человек слова

Жизненная философия американского топ-теннисиста 1960–1970-х – Артура Эша

Ведомости
Цвет и эмоции: как палитра интерьера может изменить твою жизнь Цвет и эмоции: как палитра интерьера может изменить твою жизнь

Как цвета воспринимаются нашей психикой и как они работают в интерьере

VOICE
Бесплатные приложения для планирования: какое выбрать Бесплатные приложения для планирования: какое выбрать

Бесплатные приложения-планировщики: чем отличаются и какое стоит попробовать?

Inc.
Леопардовые тюлени поют песни, похожие на детские стишки Леопардовые тюлени поют песни, похожие на детские стишки

Ученые обнаружили, что песни леопардовых тюленей похожи на детские стишки

ТехИнсайдер
Комфорт под ногами Комфорт под ногами

Как не ошибиться с выбором напольного покрытия

Лиза
Частота убытков Частота убытков

Почему снижается частота страховых случаев такси и других видов транспорта

Ведомости
«Налоговая лазейка» и верные клиенты: как Джеффри Эпштейн сделал свое состояние «Налоговая лазейка» и верные клиенты: как Джеффри Эпштейн сделал свое состояние

Хотите узнать способ, благодаря которому Джеффри Эпштейннакопил свое состояние?

Forbes
В режиме «не беспокоить»: что такое синдром цифровой усталости, чем он опасен и как с ним бороться В режиме «не беспокоить»: что такое синдром цифровой усталости, чем он опасен и как с ним бороться

Как зумеры столкнулись с выгоранием от бесконечного скроллинга социальных сетей

Правила жизни
Няня для хвостатого: спрос на услуги по уходу за животными вырос на 162% Няня для хвостатого: спрос на услуги по уходу за животными вырос на 162%

Категория «Уход за животными» стала самой быстрорастущей на рынке услуг

Forbes
Зубы динозавров «рассказали», какой была земная атмосфера 70 миллионов лет назад Зубы динозавров «рассказали», какой была земная атмосфера 70 миллионов лет назад

Ученые разработали новый метод изучения древней атмосферы

ТехИнсайдер
Это все ваше воспитание Это все ваше воспитание

С какого возраста начать прививать детям хорошие манеры и этикет

Grazia
Австралийские птицы отличились несоответствием между генетическим и фенотипическим полом Австралийские птицы отличились несоответствием между генетическим и фенотипическим полом

Реверсия пола наблюдалась почти у пяти процентов особей австралийских птиц

N+1
Открыть в приложении