«Атомные церкви» и котики: как защитить людей будущего
Как сказать «берегись» по‑норвежски? А на суахили? Символы опасности окружают нас повсюду и должны легко узнаваться носителями разных языков и культур — иначе какой в них смысл?
Использование этих знаков регулируется местными (в России – ГОСТ 12.4.026-2015 «Цвета сигнальные, знаки безопасности и разметка сигнальная») и международными нормами, такими как разработанная ООН система классификации и маркировки химических веществ (GHS), включающая описания пиктограмм опасности. Как правило, они упрощенно демонстрируют вид угрозы в понятном любому человеку виде: пламя для воспламеняющихся веществ, разлет ударной волны – для взрывчатых, череп со скрещенными костями – ядовитых. Но вот тут уже возникают сомнения.
Невеселый Роджер
Череп и кости – «Веселый Роджер» – не всегда воспринимались знаком опасности. На христианских изображениях распятия их с древности помещали под крестом: предание связывает эти останки с библейским Адамом, обещая будущее чудо воскрешения ему и его потомкам. Лишь много позже символ стал использоваться на флоте, для отметок напротив имен моряков, погибших в плавании. Постепенно он стал связываться непосредственно со смертью, приобрел пугающие черты, чем и воспользовались пираты.
Впрочем, и у них он никогда не был доминирующим символом: пираты использовали все, что могло посеять ужас в рядах противника, будь то скелеты или кровоточащее сердце. Популярность «Веселому Роджеру» принес громкий процесс над главой шайки морских разбойников Джеком Рэкхемом, который использовал на полотнище череп с парой скрещенных сабель. Рэкхем был повешен в 1720 году, но его символ, растиражированный британскими газетами, разошелся широко и к XIX веку стал хорошо узнаваемым знаком опасности.
Все изменилось уже в наше время, когда череп и кости встречаются чаще реальных угроз. На волне популярности сказочных историй о пиратах «Веселый Роджер» стал мейнстримом, украшая вполне безобидные игрушки, продукты и одежду. Мы перестаем чувствовать угрозу, и неизвестно, как далеко зайдет этот процесс. Вполне вероятно, что вскоре обозначать токсичность черепом и костями станет так же бессмысленно, как и летучей мышью Бэтмена.
Разумный дизайн
Нельзя сказать, чтобы эта проблема была осознана только теперь. В течение ХХ века человечество столкнулось с целым рядом новых угроз, которые нужно было как-то обозначать, – и уже тогда специалисты задумались над тем, как сделать эти символы ясными и понятными всем. В 1966 году, когда в компании Dow Chemicals задумались над маркировкой контейнеров для образцов, несущих биологическую опасность, обнаружилось, что существующие знаки для этого совершенно не подходят.
Во-первых, каждое ведомство использовало свой вариант: армия США – синий перевернутый треугольник, флот – розовый прямоугольник, почта – змею, обвившую жезл-кадуцей. Никакой последовательности не было, к тому же сами по себе символы не броски, а их предупреждающий характер непонятен с первого взгляда. Наконец, змею и жезл легко спутать с символом медицины – двумя змеями вокруг кадуцея.
Все это позволило сформулировать шесть критериев, которым должен был соответствовать будущий знак биологической опасности. Символу следовало быть: броским (привлекать внимание), уникальным (не напоминать другой символ), хорошо запоминающимся, легко рисуемым, с круговой симметрией (чтобы не зависеть от правильной ориентации картинки) и понятным всем.
Под руководством сотрудника Dow Chemicals Чарльза Болдуина были отобраны эскизы, которые прошли тестирование на два ключевых критерия – значимость и запоминаемость. Символ не должен был ассоциироваться ни с чем уже знакомым и должен был вспоминаться при последующей встрече. Экспериментируя на примерно 300 добровольцах, Болдуин отобрал лучший вариант из шести – тот, который мы прекрасно знаем теперь.