Юрий Сапрыкин об истории медиа, роли поколения пятидесятилетних и даже будущем

Afternoon Seasons of lifeСтиль жизни

Юрий Сапрыкин: «Все было на драйве, на кураже, на преодолении собственного невежества и непонимания»

Текст: Анастасия Рыжкова. Иллюстрации: Михаил Рябов

Выпускник философского факультета МГУ, журналист, экс-главный редактор журнала «Афиша» Юрий Сапрыкин сегодня — одна из немногих публичных фигур, с кем можно отрефлексировать прошлое, вспомнить историю медиа, роль поколения пятидесятилетних и даже попробовать заглянуть в будущее.

Я часто думаю о том, что вашему поколению повезло чуть больше нас, сорокалетних. Вы успели застать относительно хорошее советское образование в школе, а в девяностые, при всех их противоречиях, были уже студентами, почти взрослыми людьми.

Вы немного идеализируете школу конца 80-х. Вспоминал недавно школьный английский — у меня волосы дыбом на голове вставали: как вообще из этого можно было выйти к более-менее свободному без словаря. Нет, уровень школьного образования был довольно драматический, по крайней мере не в Москве, а в моем Новомосковске. Как и сейчас, все зависело от учителей. Когда попадались хорошие люди, увлеченные своим делом, это было большое везение. Когда они не попадались — увы.

Где-то повезло. Моя учительница литературы — благодаря ей многое в жизни сложилось именно так, а не иначе. Я ей много чем обязан. И знаниями, и просто доверием, которое придавало силы.

А в МГУ, во время учебы на философском факультете?

Что до университета, мы поступили как раз в тот момент, когда менялись названия предметов. То есть мы начинали учить диалектический материализм и исторический, а через год они превратились в теоретическую философию и, соответственно, социальную. И вместе с названиями менялся смысл этого образования. Наверное, года на два раньше более-менее все выпускники шли еще на партийно-комсомольскую работу. А года на два позже — в Фонд эффективной политики. Мы попали в тот промежуток, когда у этой специальности не было особенных перспектив, только чистый интерес к знанию. Проблема в том, что вокруг началась дико бурная во всех отношениях жизнь, много веселья, что не всегда шло на пользу учености. Но что касается моих младших коллег, которые сразу шли в политтехнологи, то я рад, что такого искушения у меня не было.

Когда начались 1990-е, мне было 9 лет, я хорошо помню это ощущение — словно открыли обе створки окна и подул свежий ветер. Сложностей было много, но главным оставалось чувство невероятной свободы.

Для меня тоже. Но это все сильно зависело от того, в каком возрасте и в каком социальном статусе ты это время застал. Иногда мы начинаем вспоминать это время с моими университетским знакомыми, я говорю: «В магазинах ничего не было». А мне отвечают: «Чего не было? Вообще такого не помню».

Еще раз повторю: всё было настолько весело, что совершенно не обращал внимания, какие огурцы продаются в магазинах. Но не у всех. Когда я, например, поехал на сборы после военной кафедры и разговаривал там с офицерами более-менее моего возраста, то ничего веселого в их жизни не было. Огромное количество людей, для кого 1990-е годы — это время чудовищной бедности, унижения, профессиональной деградации, потери смысла. Возможно, то, что происходит сейчас, это тоже отложенный эффект. Часто можно встретить такой публицистический вопрос: почему российское общество охватил ресентимент? Да вот потому, он не с Луны свалился. Понятно, что эту травму 1990-х часто использовало начальство в разных своих прагматических целях, но самой травмы это не отменяет. Та пружина, которая сейчас распрямляется, была натянута тогда. Но нам, безусловно, повезло. Мы были в том возрасте и в той социальной группе, которая получила от этого максимум возможностей. Ну не максимум — по сравнению с людьми из большого бизнеса. Но люди из медиа — это вторые по значимости, кому в это время стало жить хорошо.

Вы всегда особенно выделяете 1999-й. Год появления «Афиши», «Нашего радио» и новой надежды. Почему это так?

Если говорить про медиа и культурные институции, то с кризисом 1998 года все просто ударилось о дно. Перестали платить зарплату, заморозили банковские счета, закрыли какие-то проекты. И вдруг вместо того, чтобы валяться в депрессии, все начали резко делать что-то новое. Где-то с конца 1998-го до начала 2000-го был короткий период просто невероятной энергии. Пошла волна, которая всех заставила что-то делать.

Было ощущение, что сейчас закончится надоевшая эпоха президента, который «ни жив ни мертв», знаем про него только, что у него рукопожатие крепкое и что он работает с документами. Эпоха, связанная с Чечней, приватизацией, социальным расслоением и резким обнищанием. Придет что-то новое, и оно должно быть другое — энергичное, немногословное, бодрое и так далее. Надежда, что сейчас и в политике, и в культуре новое, давала силы что-то делать. При этом многие вещи, которые тогда возникли, были попыткой найти новый язык. «Наше радио» не было клоном «Русского радио», «Афиша» не была клоном уже сложившегося тогда глянца или журнала «ОМ». Все начали говорить на каком-то другом языке.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Русская альтернатива Русская альтернатива

Почему Запад против нас ополчился и как его победить

Монокль
Тень опричника Тень опричника

Как город Александров несколько раз оказался столицей

Weekend
Я и великие Я и великие

В гостях у великих мира сего

Men Today
Время собирать камни Время собирать камни

Стоит ли вкладывать деньги в природные бриллианты?

RR Люкс.Личности.Бизнес.
«Вино знакомит с интересными людьми» «Вино знакомит с интересными людьми»

Тренд на белые вина был очевиден. Любители вина уходят в более легкую историю

РБК
Лед тронулся Лед тронулся

Как вернуть Арктику с периферии общественного внимания?

Ведомости
Алена Званцова: «Когда мы с мужем писали сценарий «Оттепели», периодически один из нас вопил: «Я больше не могу, пристрелите меня!» Алена Званцова: «Когда мы с мужем писали сценарий «Оттепели», периодически один из нас вопил: «Я больше не могу, пристрелите меня!»

«Мы поняли, что все режиссеры — ужасные люди»

Коллекция. Караван историй
«Это был последний шанс изменить жизнь»: история наркозависимого, которому удалось «соскочить» «Это был последний шанс изменить жизнь»: история наркозависимого, которому удалось «соскочить»

История Романа Аджиева, который сумел побороть свою зависимость

Psychologies
Надежда Васильева: Нельзя персонажей просто одевать в нарядные тряпки Надежда Васильева: Нельзя персонажей просто одевать в нарядные тряпки

Надежда Васильева о создании костюмов для современных сказок

Ведомости
Опять двадцать пять Опять двадцать пять

Какие тренды будут изменять жизнь во второй четверти XXI века

Men Today
«Звери рейха». Как немецкая пропаганда использовала образы животных «Звери рейха». Как немецкая пропаганда использовала образы животных

Роль животных в повседневной жизни гитлеровской Германии

СНОБ
Нос к носу Нос к носу

Дочка и папа. Актриса и художник. Двойное интервью Сергея и Маши Цигаль

Afternoon Seasons of life
Пушкин — герой карнавала Пушкин — герой карнавала

Громкая премьера середины февраля — фильм «Пророк. История Александра Пушкина»

Монокль
Как жить полной жизнью: 3 вида хобби Как жить полной жизнью: 3 вида хобби

Поэтому не стоит сосредотачиваться только на одном типе хобби?

Psychologies
Кровать, которая не даст больному залежаться Кровать, которая не даст больному залежаться

«Папийон» налаживает серийное производство инновационных медицинских кроватей

Монокль
Как спастись от микропластика Как спастись от микропластика

Как сократить присутствие пластика в своей жизни?

Здоровье
Насколько вы интернет-зависимы? Насколько вы интернет-зависимы?

Узнайте себя лучше и разберитесь, насколько вы зависите от виртуального мира

Psychologies
Питаемся по типу фигуры Питаемся по типу фигуры

Яблоко, груша, банан… Это не натюрморт и не призыв к веганству, а типы фигуры

Лиза
Здоровый образ мысли Здоровый образ мысли

Какие мысли помогают нам быть в тонусе?

Лиза
Михаил Гордин: «Бауманцев отличает универсализм» Михаил Гордин: «Бауманцев отличает универсализм»

Как быстрее сделать вуз таким, каким он нужен стране?

Монокль
Свет-оконце Свет-оконце

Сломаем шаблон типичной статьи про китайскую премьеру легкового D-класса

Автопилот
Атлантида Донта Атлантида Донта

Эрик Донт — создатель садов с узнаваемым стилем. Его работы будто бесконтрольны

Afternoon Seasons of life
Я — сноб: арт-директор фонда и галереи Ruarts Катрин Борисов Я — сноб: арт-директор фонда и галереи Ruarts Катрин Борисов

Арт-директор Ruarts Катрин Борисов — о любви к российской фотографии и вине

СНОБ
Анна Слоникова Анна Слоникова

Анна Слоникова переодела главного редактора нашего сердца в архивы Old Celine

Собака.ru
Войти в положение: как люди становятся удобными Войти в положение: как люди становятся удобными

А всегда ли нужно «входить в положение» и быть удобной?

СНОБ
Геймификация, «какашки» и честность: как бренду привлечь зумеров Геймификация, «какашки» и честность: как бренду привлечь зумеров

Что поможет бренду зацепить поколение Z

Inc.
Рога и гобелены Рога и гобелены

В Париже открылась выставка «Кутюр в Лувре: предметы искусства, предметы моды»

Weekend
Макар Хлебников Макар Хлебников

Макар Хлебников об экспедиции в Якутию, шаманских обрядах и работе с Борисовым

Grazia
Актриса Мила Ершова о сериале «Аутсорс», маме и «позитивной депрессии» Актриса Мила Ершова о сериале «Аутсорс», маме и «позитивной депрессии»

Актриса Мила Ершова — о своей героине в сериале «Аутсорс» и тонкостях профессии

СНОБ
Международные резервы: срочно требуются перемены! Международные резервы: срочно требуются перемены!

Подход к формированию золотовалютных резервов в России безнадежно устарел

Монокль
Открыть в приложении