«Я хочу быть лысым и злым». Сергей Гилев — о фильме «Кентавр», сериалах про маньяков и Александре Невском
13 июля в прокат выходит «Кентавр» — тягучий, мрачный триллер Кирилла Кемница, щедро сдобренный погонями, перестрелками и кровью — любимым набором Ильи Найшуллера, который выступил в роли продюсера. Главная роль — замкнутого и скрытного таксиста, подозреваемого в серии жестоких убийств, — досталась Юре Борисову. Его визави, коррумпированного стража порядка, играет Сергей Гилев. И это еще один злодей в коллекции, пожалуй, самого работоспособного актера. Мы обсудили с Сергеем маньяков, нелюбовь к референсам и любовь к Александру Невскому, а еще поговорили о том, что не так с современными сценариями.
Прежде чем начнется интервью, я хотел вот что сказать. Захожу я как-то в любимый магазин «Азбука Вкуса» и вижу журнал «Правила жизни» — красивый, но стоит 800 рублей. Это же грабеж! На Руси, где большинство людей живут бедно, это заоблачная цена. Мы решили не поощрять вас и не купили журнал, хотя там было что-то интересное, что нам хотелось почитать. Все, это была дружеская критика.
Принято. Я передам отделу маркетинга! Можем начинать?
Давай.
В фильме «Кентавр» ты играешь злодея — далеко не первого в карьере. Вообще, тебя часто спрашивают, каково быть главным злодеем российского кино. Но мне интересно вот что: ты как-то сказал, что полицейские в сценариях прописаны плюс-минус одинаково. А как обстоят дела с антагонистами?
Во-первых, я решил говорить в каждом интервью про эту роль, что еще никогда не был лысым и злым. Я помню, что мне очень нравилось всю прошлую весну думать, что наконец-то я избавлюсь от волос и буду лысым и злым! Если бы еще я был качком, то ориентировался бы на Стэйтема, но это, конечно, совершенно не про меня, а про моего друга Батишту. Я не качок совершенно, но образ злого и лысого мне очень нравится! А что касается антагонистов в целом… Когда мы учились в школе (Школа драмы Германа Сидакова. — «Правила жизни») — а я все-таки учился на актера сначала полгода, а потом еще целых пять лет играл в спектаклях, — наш мастер Герман Сидаков рассказывал, насколько сложно играть хороших людей. Потому что никто не знает, что есть хороший человек. Он что, ходит и постоянно улыбается, благодарит каждого встречного? Или, когда его бьют, недоумевает: «Ой, друзья, зачем же вы деретесь?» Непонятно, как сделать хорошего человека интересным. Наглядный пример — фильм «Гуляй, Вася!», где главный герой — просто хороший парень и поэтому едва заметен, зато вокруг него сплошь сволочи и твари — и вот их играть намного интереснее, и их запомнили лучше.
«Злой и лысый» — очень хорошее описание.
Потому что застревает в башке. Если я буду говорить об этом в каждом интервью, в итоге люди, даже не посмотрев фильм, запомнят моего персонажа. И я совершенно не расстроился, что мне снова предложили сыграть злодея. Почему бы и нет? Классно быть злым. Но вы там сказали, что меня спрашивают, каково быть главным злодеем нашего кино. Но я главным-то еще не стал. В этом проблема. Главный злодей — Даня Воробьев, и Евгений Ткачук следом идет.
В анонсе «Кентавра» прописано, что сценаристы взяли за референс «Драйв», «Текст» и «Брата». Ты во время работы над ролью отталкивался от этих фильмов?
Во-первых, мне не нравятся референсы. Прямо сейчас идет какой-то очередной питчинг и все телеграмм-каналы шутят, что ни один продюсер не обходится без слов: «Наш референс – это…» Я вот пришел бы на этот питчинг и сказал бы: «Друзья, наш фильм не похож ни на что из того, что вы до этого видели. А если вы хотите какого-то референса, идите к черту! Зачем вам кальки и повторы? Я вас не понимаю».
Во-вторых, про «Драйв». Может, кто-то где-то на него и опирался, но в моей голове его не существовало. Я просто посмотрел, как написан герой, и подумал: «Ну, наверное, он должен быть вот таким». Потом посоветовался с режиссером: почему вообще этот кричащий дяденька может быть интересен? И действовал ровно так, как он мне предложил.
А на что ты ориентируешься при подготовке к роли?
В смысле референсов мне интересно трудиться вот каким образом. Мы это обнаружили на какой-то странной фотосессии. Оказалось, что я не умею изображать людей. То есть вообще. Обычное кривляние, вы никогда не догадаетесь, кого я имею в виду. Пожалуй, могу изобразить только Яна Арлазорова, но его никто не помнит. Но когда я сам для себя представляю, что играю, как какой-то другой, отдельный человек, я начинаю чуть-чуть меняться. Честно говоря, не помню, кого я представлял, когда снимался в «Кентавре». Фильм мне запомнился тем, что я забыл все, что делал во время съемок. Настолько трудное и странное было время. Холодно еще было. Сцены были ночные, и мы все время мерзли. Как сволочи просто мерзли. А когда перестали мерзнуть, потому что на улице потеплело, нас загнали в такие подвалы, в такие ущелья, что мы просто задубели.
К слову, о подвалах. Кажется, львиная доля экшена снималась именно там. Литры крови, перестрелки, трюки — почерк продюсера Ильи Найшуллера виден издалека. Как тебе самому его фирменный стиль?