«Мы уже не живем в своей колыбели»
В текущем году исполняется 60 лет Институту космических исследований РАН – знаменитому ИКИ. Для чего создавался институт, какие задачи выполнял, чем живет и дышит сейчас, рассказывает Анатолий Петрукович, доктор физико-математических наук, академик РАН, директор ИКИ.
«Знание – сила»: Анатолий Алексеевич, в июле нынешнего года вашему институту1 исполняется 60 лет. Какова была цель создания ИКИ?
1 Институт был создан 15 мая 1965 года согласно Постановлению Совета Министров СССР и сформирован на основе Постановления Президиума АН СССР от 9 июля 1965 года. (Прим. ред.)
Анатолий Петрукович: После начала космической эры, когда состоялись запуски первых спутников в конце 1950‑х – начале 60‑х годов, стало ясно, что это по-настоящему прорывная сфера науки. Во‑первых, нужно учиться летать в космос и в космосе, а тут без науки никак. Во‑вторых, космос дает новые возможности «традиционным » отраслям науки и о Земле, и о космосе. Многие слабые сигналы, которые приходят к нам от других планет, звезд, галактик, задерживаются земной атмосферой, не проходят через нее. Например, стало ясно, что эксперименты именно в космосе важны для прогресса в астрономии, и с тех пор наука об устройстве Вселенной изменилась радикально. Про околоземную космическую среду тогда тоже ничего (или почти ничего) не знали: ни про солнечный ветер, ни про радиационные пояса. Все эти явления были открыты после первых запусков искусственных спутников Земли.
Тогда же стали ясны перспективы этой отрасли деятельности: надо запускать спутники для исследования Земли, космоса, для прикладных целей, а значит, нужны центры, которые аккумулировали бы необходимый набор, как сейчас принято говорить, компетенций, чтобы проводить такие исследования наиболее успешно. Это была мировая тенденция, центры космических наук и технологий начали создаваться везде, в том числе и в нашей стране.
«ЗС»: Чьей инициативой стало создание ИКИ?
Всеволодович
Келдыш
А. П: Инициатором выступил М. В. Келдыш, тогда президент АН СССР, формальный и неформальный «куратор» космической отрасли в Академии наук. Как мы говорим, «Главный теоретик космонавтики». По специальности М. В. Келдыш был прикладной математик, механик, и под его руководством решались многие задачи, которые позволили рассчитать полет ракет, понять, какие ракеты и спутники нужны. Кроме этого, он был председателем Межведомственного научно-технического комитета по космическим исследованиям (МНТС по КИ). Этот комитет и занимался планированием космической науки в первые десятилетия после запуска Первого спутника.
И в 1963 и 1965 годах у нас в стране по инициативе М. В. Келдыша было создано два института – Институт медико-биологических проблем для исследования влияния космоса и других экстремальных сред на человека и живые организмы вообще и наш, Институт космических исследований, который стал центром космической науки и техники. Сюда была сведена значительная часть лабораторий из многих других институтов, которые занимались космосом – астрофизикой, солнечной системой, исследованиями Солнца, околоземной среды, наконец, самой Земли из космоса.
«ЗС»: Это были первые два института космической направленности в стране?
А. П: Были и есть. Других подобных институтов такой направленности у нас нет.
«ЗС»: Но есть же еще ИНАСАН, ГАИШ…
А. П: Давайте разберемся. Есть астрономические институты, которые работают с наземными телескопами. А мы говорим о космических центрах, которые работают с объектами в космосе. Делают приборы для спутников, проводят исследования, опираясь на возможности космической техники. Термин «космические исследования» в узком смысле подразумевает науку, которая опирается именно на космический эксперимент. Конечно, это разделение не абсолютно. Тот же ИНАСАН сейчас – головная организация по науке проекта ультрафиолетовой космической обсерватории «Спектр-УФ». У ИКИ монополизма нет. Есть другие институты, которые занимаются ионосферой и атмосферой, они интересуются космическими аппаратами, которые изучают ионосферу. Мы им помогаем.
Наш Институт делает большое количество бортовой электроники, специфической космической техники. Здесь необходимы знания, как ее нужно сделать, чтобы она работала в космосе много лет. Никакого монтера с отверткой туда послать невозможно, чтобы что-то переделать, все должно быть отлажено на Земле. Должно выдержать вакуум, радиацию, космическое тепло и холод десять лет без сбоев. Это относится и к приборам, которые обрабатывают информацию, и к научным приборам, которые собственно что-то меряют. Поэтому в ядре компетенций Института – умение делать приборы и реализовывать проекты.
«ЗС»: А как возможно сделать космический прибор, который все это выдержит, если в земных условиях воссоздать такие условия невозможно?
А. П: Да, всегда ищут какие-то промежуточные варианты, которые считают достаточными. Как физическую среду, космический вакуум нужного уровня разрежения воссоздать невозможно, но для того, чтобы понять, как прибор будет вести себя в космосе, именно такой вакуум и не нужен. Можно обойтись и менее глубоким. Когда атмосферы нет, прибор начинает, как мы говорим, «газить». Это значит, что из него выходят летучие: газы и вещества, которые накопились на поверхности.
«ЗС»: Это плохо?