Знание – силаКультура

Архив богини Фауны

Борис Жуков

Я не помню, когда именно я впервые вошел в эти тяжелые двери, но это точно было еще до школы. Не помню, кто из родителей меня привел, какое это было время года, какая стояла погода. Помню только полутемный вестибюль с высокими потолками и великолепные фрески на его стенах, изображающие сцены из жизни животных – современных и древних. А за вестибюлем – залы, показавшиеся мне тогда огромными, почти бесконечными. Все это пространство заполнено витринами, содержащими невероятное разнообразие птиц, зверей, бабочек, жуков, ящериц, черепах и прочих живых существ, словно бы застывших в какой-то момент своей обычной жизни. Помню, что меня тогда поразил не тот или иной выдающийся экспонат, не огромный белый медведь или яркая тропическая бабочка, а вот именно само это разнообразие всевозможных созданий, наполнявших залы музея.

Это уже потом я узнал, что это место называется Зоологический музей Московского университета, что помимо экспозиционных залов в нем есть еще и другие помещения, где происходит немало интересного, и что его коллекции предназначены не столько для посетителей, сколько для профессионалов – ученых-зоологов. Но – обо всем по порядку.

«Отражение самой природы»

Датой рождения Зоомузея считается 1791 год. На самом деле история собрания на несколько десятилетий длиннее. Еще в начале 1740‑х годов предприниматель Акинфий Демидов (сын и наследник Никиты Демидова – основателя знаменитой династии промышленников) купил коллекцию известного немецкого собирателя различных природных объектов Иоганна Фридриха Генкеля. Сыновья Акинфия добавили в собрание собственные приобретения, а вскоре после учреждения в Москве университета подарили всю коллекцию ему. Правда, уже подаренное собрание еще два года лежало в Петербурге, во дворце Шувалова, но в 1759 году переехало в Москву и стало основой Минерального кабинета при кафедре натуральной истории. Впрочем, уже через несколько лет Минеральный кабинет был переименован в Натуральный – что больше соответствовало составу экспонатов, представлявших все три царства, на которые в то время принято было делить природные объекты: минеральное, растительное и животное.

«Конечно, это была кунсткамера, – говорит нынешний директор Зоомузея доктор биологических наук Михаил Калякин. – Собрание было довольно бессистемным, при его пополнении ценились прежде всего диковинки и редкости: какие-нибудь экзотические трофеи или необычные экземпляры обычных животных. Однако с самого начала существования коллекции она использовалась для демонстрации студентам в ходе обучения».

Коллекция росла, в нее поступали как отдельные экспонаты, так и целые собрания. Ей – как и университету в целом – становилось все более тесно в ветшающем «Аптекарском доме» у Воскресенских ворот Китай-города. В 1791 году Натуральный кабинет переехал в новое здание Московского университета на Моховой (то, которое мы теперь называем «старым университетом »). И в том же году он был переименован в Кабинет натуральной истории. Именно от этого, казалось бы, чисто формального акта отсчитывается история Зоомузея – хотя впереди у него было еще много переименований, переподчинений и переездов. Дело в том, что развернутая на новом месте коллекция была уже более или менее систематизирована (в соответствии с научными концепциями того времени) и ее можно было осматривать как нечто целое. По выражению одного их университетских профессоров того времени, это было «отражение самой природы».

Большую роль в деле превращения Кабинета натуральной истории в полноценный естественнонаучный музей сыграл Иоганн Готтельф Фишер фон Вальдхайм (ставший в России Григорием Ивановичем Фишером), приглашенный в 1804 году на должность главы Кабинета (и кафедры натуральной истории) и занимавший ее до 1832 года. Ученик Кювье, Фишер был приглашен в Россию после того, как составил подробное описание знаменитого Парижского музея естественной истории. Возглавив московский музей, Фишер активно развивал все стороны его деятельности – собственно собирательскую, научную и просветительско-популяризаторскую. Его стараниями музею был передан целый ряд частных собраний (в том числе его собственное – Фишер считал, что «хранитель крупной коллекции не имеет права иметь собственную коллекцию», так как это неизбежно привело бы, выражаясь современным языком, к конфликту интересов). По инициативе Фишера в 1805 году при музее было основано Императорское московское общество испытателей природы, объединившее как профессиональных ученых, так и натуралистов‑любителей. Это общество, утратившее за двести с лишним лет только слово «императорское» в своем названии, продолжает работать и до сих пор, являясь старейшим научным обществом России и располагаясь именно в здании Зоомузея¹.

¹Подробнее о Московском обществе испытателей природы см. статью С. Багоцкого «МОИП – старейшее научное общество России» – «Знание – сила», № 5/2022.

Музей, конечно, был ориентирован прежде всего на исследовательскую и учебную работу, но уже в 1811 году сделал первый шаг к публичности: два дня в неделю в течение двух часов в него допускались все желающие. В это время в помещении должны были присутствовать университетские профессора, которым надлежало давать посетителям необходимые пояснения. Этим, видимо, и объясняется столь ограниченное время доступности для публики: у профессоров было много и других дел.

Музей явно вступал в период своего расцвета, когда его постигла самая страшная катастрофа в его истории – оккупация Москвы армией Наполеона и обусловленный ею великий пожар. Огонь добрался и до зданий университета – в том числе и до корпуса, в котором располагался музей.

По распоряжению московского генерал-губернатора графа Ростопчина все имущество Московского университета подлежало эвакуации. Но распоряжение появилось слишком поздно – всего за несколько дней до вступления в Москву французских войск, – а университетское имущество явно не считалось приоритетной ценностью. Вывезти удалось только небольшую часть коллекции, а почти все, что оставалось в Москве, погибло в огне. Сгорела и вся документация музея, так что даже немногие уцелевшие экспонаты (в основном раковины и кораллы) практически лишились научной ценности и сегодня представляют интерес лишь как исторические реликвии.

Вернувшийся в Москву Григорий Фишер оказался на пепелище – в буквальном и переносном смысле. Собрание пришлось восстанавливать почти с нуля. Но тут ему на помощь пришли частные коллекционеры, а также меценаты, покупавшие уже собранные коллекции специально для подарка. Погибшему музею дарили профессора и губернаторы, собиратели и предприниматели (среди последних отметилось очередное поколение династии Демидовых). Меньше чем через два года после катастрофы собрание музея (пребывавшее в съемном помещении неподалеку от руин университета) насчитывало уже больше шести тысяч предметов. А в 1818 году оно разместилось в четырех залах вновь отстроенного университета.

В дальнейшей истории музея было много переездов, реорганизаций, переименований, смены концепций. Постепенно из него выделились в самостоятельные подразделения гербарий и минералогическая коллекция – музей сосредоточился на собирании именно зоологических объектов. Последний шаг в этой специализации был сделан, когда при организации Палеонтологического музея Зоомузей передал ему немногие имевшиеся в его собрании ископаемые объекты (Скелет шерстистого мамонта, встречающий сегодня посетителей у лестницы, ведущей на второй этаж, был найден и попал в музей уже в 1970‑х годах.) В 1866 году музей был окончательно открыт для публики (как известно, как раз в это время русское образованное общество очень сильно заинтересовалось естественными науками). Для этого из собрания музея (которое к этому времени насчитывало уже многие десятки тысяч предметов) пришлось выделить собственно экспозиционную часть. А в 1902 году музей переехал в собственное здание, спроектированное и выстроенное специально для него, – то самое здание на Большой Никитской, с которого началась эта статья.