Африканские пленные Первой мировой
Среди военнопленных Первой мировой войны одна категория людей оказалась надолго забыта. Интерес к ним пробудился лишь в последнюю четверть века с появления во Франции двух книг, где само слово «забытые» было вынесено в заголовок (A. Becker: «Oubliés de la Grande Guerre. Humanitaire et Culture de Guerre 1914—1918», 1998; O. Abbal. «Soldats oubliés. Les prisonniers de guerre français», 2001). Кто же они, эти «забытые солдаты», «забытые Великой войны»? Речь идет об африканских солдатах, служивших в армиях своих колониальных держав, а также об африканских солдатах, попавших в те годы в плен.
Нашествие варваров
Число пленных в годы Первой мировой войны было беспримерно велико. За эти четыре года в плену перебывало около восьми миллионов человек. Последние из них вернулись домой только в 1922 году.
Тут весьма кстати оказался недавний опыт строительства концентрационных лагерей в Южной Африке в годы англо‑бурской войны. Теперь концлагеря стали оборудовать все, кто еще недавно осуждал «преступный британский опыт».
Как писал французский историк Одон Аббал в очерке «Пленные Великой войны», «с началом этой войны начинается век лагерей» (O. Abbal. «Les Prisonniers de la Grande Guerre», 1987). Именно в Первую мировую войну была создана первая глобальная система концлагерей.
За четыре года войны немцы взяли в плен примерно 600 тысяч французских солдат. «Статистика, впрочем, очень неточна; споры по‑прежнему ведутся и вокруг количества военнопленных, умерших в лагерях» (O. Abbal, 1987).
Как отмечает немецкий африканист Янош Риш в статье «Африканские военнопленные в немецких лагерях в годы Первой мировой войны», «к сожалению, мы не располагаем ни точной статистикой относительно числа африканских пленных, ни их общим числом, ни количеством африканцев, содержавшихся в отдельных лагерях» (J. Riesz. «Afrikanische Kriegsgefangene in deutschen Lagern während des Ersten Weltkriegs», 2012).
И это касается не только африканцев. Сто лет назад общество интересовалось, прежде всего, ходом войны и ее итогом, а не судьбами отдельных людей, попавших в плен. Их судьбы были негероическими, и этим всё сказано. Вот как комментировал это равнодушие общества Одон Аббал, давно занимающийся данной темой:
«Общественное мнение страстно следило за боевыми действиями, с пристальным вниманием наблюдало за ходом переговоров в Версале и горячо интересовалось вопросами репараций. А вот вопрос о пленных был далеко не первоочередным» (O. Abbal, 1987).
Пленные интересовали разве что победителей – тех, кто взял их в плен. На официальных фотографиях эти толпы растерянных, понурых людей за проволочными ограждениями были свидетельством трофеев «наших солдат», «наших немецких мальчиков». Они предвещали скорый разгром врага, показывали, что враг не страшен, а жалок. Он не уйдет от справедливого наказания.
Так что в разгар Великой войны пленные нужны были, если не считать их родных, только пропагандистам, которые обвиняли противника в варварстве, в бесчеловечном отношении к людям, попавшим в плен. Каждая из воюющих сторон старалась обвинить противников в том, что те плохо обращаются с пленными, которые содержатся в их лагерях.
«Начиная с 1915 года, французские газеты постоянно сообщали о зверствах, творимых немцами, и называли лагерь Виттенберг в Саксонии "городом мертвых"» (O. Abbal, 1987).
Немецкие пропагандисты отвечали столь же агрессивно, обвиняя страны Антанты во всех мыслимых грехах. Все четыре года войны пленные, содержавшиеся в лагерях по обе стороны фронта, служили «спусковым крючком ненависти» и средством сплочения своего народа. Газетчики разных стран твердили: «Посмотрите, как враги относятся к нашим пленным! Мы должны их за это жестоко наказать!»
Вопрос о судьбе военнопленных осложнялся тем, что он включал в себя еще и «расовый вопрос». Французское правительство, чтобы пополнить армию, приняло решение использовать на фронте воинские части, составленные из уроженцев своих колоний, то есть «цветные воинские части». В Германии это сразу вызвало возмущение.
Французский историк Жан‑Ив Ле Наур пишет в книге «Черный позор. Франция и французские колониальные войска, 1914—1945», что немецкие власти даже апеллировали к мировому сообществу: «Имеет ли право колониальная держава использовать "туземные" войска против белого "высокоцивилизованного" народа?» (J.Y. Le Naour: «La honte noir. L’Allemagne et les troupes coloniales françaises», 1914—1945», 2003). В ответ французы ссылались на равенство рас и утверждали, что это они защищают цивилизацию и борются «против немецкого насилия и варварства».
В свою очередь, немцы протестовали «против жестокости, творимой колониальными войсками на поле сражения». Они обвиняли французов в «предательстве белой расы, в том, что Grande Nation (Великая нация. – А. В.) опустилась на одну ступень с дикарями и варварами». И хотя численность колониальных частей составляла всего 3–4% от общей численности французской армии, само их присутствие на линии фронта разжигало споры о «цивилизации» и «варварстве» (J.Y. Le Naour, 2003).
Цвет лагерей
Уже в первые месяцы Великой войны в немецких лагерях для военнопленных оказалось неожиданно много «цветных» солдат. Начиная с 1915 года, в Германии регулярно издаются брошюры и памфлеты, обвиняющие англичан и французов в «нарушении правил цивилизованной войны», в использовании колониальных частей.
Вот одна из таких брошюр: «Цветные вспомогательные народы англичан и французов». Ее автор, юрист Ханс Форст, на двадцати страницах стремился доказать, что использование «нецивилизованных» народов в европейской войне грубо попирает международное право и нарушает ряд договоров, заключенных европейскими странами в канун войны.