Игорь Гулин об Алике Ривине, эксцентрике и пророке блокады

WeekendСобытия

Поэт и инвалид

Игорь Гулин об Алике Ривине, эксцентрике и пророке блокады

Фото: Because AKT

В издательстве Because AKT вышло избранное Алика Ривина — одного из самых необычных русских поэтов ХХ века, чьи катастрофические стихи сейчас звучат удивительно актуально.

Начать стоит с того, что эта книга — своего рода паллиатив, и ее издатели не скрывают этого. О том, что выверенное, насколько возможно полное, подробно откомментированное собрание Ривина почти готово и должно вот-вот выйти, говорят уже лет пятнадцать. Но книги до сих пор нет, и ее странная судьба кажется на редкость адекватной трагически нелепому образу самого поэта. Составитель вышедшего сейчас сборника Петр Гурков не ставит перед собой задачу заменить этот долгожданный том. Он берет большую часть опубликованных текстов Ривина, немного произвольно перемешивает их, отказывается от многочисленных вариантов, датировок и подробных комментариев. Это подчеркнуто любительская работа — и тем не менее очень ценная. Сейчас для книги Ривина — самое точное время.

Об Алике Ривине известно немного. Нет даже точных дат рождения и смерти: вроде бы 1915-й и вроде бы 1941-й, но и то и другое — догадки. Есть некоторое количество полуфактов-полулегенд. Траектория: Минск—Москва—Ленинград. Работа на заводе, во время которой Ривин потерял несколько пальцев, сделав это увечье важной частью своего мифа. Недолгая учеба на романо-германском отделении ЛИФЛИ и сближение с ленинградской филологической средой. Психиатрическая больница, откуда он вышел с диагнозом «шизофрения», больше нигде не учился и не работал, жил на пособие и случайные подачки, а также ловил бездомных кошек и сдавал их на опыты. В начале войны Ривин попытался пробраться на фронт переводчиком, но его не взяли. Он остался в блокадном Ленинграде и то ли погиб во время бомбежки, то ли умер от голода, то ли покончил с собой. Незадолго до того он написал свои главные стихи.

Ривин писал много. По воспоминаниям, он почти истязал знакомых и случайных встречных чтением-пением-выкрикиванием стихов. Какая часть этого массива сохранилась, не совсем понятно, но опубликованы крохи — несколько десятков стихотворений. Во многом это фрагменты, наброски, шуточные послания, но даже по этим обрывкам понятно, какой силы это был поэт.

Первая вещь, которая бросается в глаза при чтении его текстов,— их эклектизм: все языки раннесоветской поэзии от Маяковского до Мандельштама, высокий европейский модернизм, русская классика, блатное арго, частушки, романсы, псалмы, популярные советские песни, идишский фольклор. Мы привыкли воспринимать нарочитое столкновение стилей (высокого и низкого, массового и элитарного, магистрального и маргинального) как критику дискурсов, поиск зазоров между ними, но здесь такое чтение буксует. Для работы подрыва требуется совершенное владение чужими стилями, но у Ривина его нет. На всех языках он говорит со странным косноязычием. Его неловкости, аграмматизмы, поломки — не результаты сознательной деконструкции, а следы обреченной попытки перенастроить чужие, негодные языки для выражения чего-то языку недоступного. В сердце словесной избыточности — рыбья немота, захлебывающаяся страшная страсть. Ривин откровенно пишет об этом в поэме «Рыбки вечные»: «А я, чужой в любой стране, / мычу по-рыбьи презираю / таких марксистов. / В тишине / они стихи мои вбирают, / а помести я их в печать / они бы начали рычать. / Живу, жихляю, умираю, / И не желаю замолчать!»

Когда в 1970-х сохранившиеся стихи Ривина стали открывать для себя читатели сам- и тамиздата, его по принципу странности ставили в один ряд с уже знакомыми обэриутами (он и правда пытался с ними сблизиться, приносил стихи Заболоцкому, но тот в них ничего не понял и Ривина отослал). Однако между ними есть огромная разница. Обэриуты были людьми эпохи авангарда, ее завершителями и отрицателями. Это значит, что любой, самый страшный опыт, языковой или экзистенциальный, для них был экспериментом, исследованием. Такая установка была абсолютно чужда сформировавшемуся уже в 1930-х Ривину.

Человек авангарда живет в координатах прогресса, он совершает радикальный шаг из культуры, но это шаг по линии; вперед или назад — не так важно, направления обратимы. Шаг Ривина был шагом, или скорее скачком, вбок. И в своих текстах, и в запомнившемся всем мемуаристам диком поведении он курьезным образом сращивал два родственных, но будто бы несовместимых культурных архетипа, две фигуры обочины: деревенского дурачка и проклятого поэта, романтического вечного жида и нелепого Алика дер мишигинер (характерная черта: по воспоминаниям друзей, он изъяснялся на смеси русского, идиша и французского). Читая его распадающиеся стихи, сложно не думать о диагнозе их автора, но так же очевидно, что Ривин был человеком, овладевшим собственным безумием. Он культивировал идентичность душевнобольного вместе с другими признаками инаковости — инвалидностью, нищетой, местечковым еврейством, заносчивым эстетизмом,— превращая себя в фигуру принципиально ненужную всей окружавшей его реальности зрелого сталинизма.

Авторы обэриутского круга тоже практиковали подчеркнутый эксцентризм; здесь есть еще одна тонкая, но принципиальная разница. Хармс, Введенский, Егунов, Зальцман были сознательными маргиналами, Вагинов, Заболоцкий, Гор пытались свою маргинальность прожить и преодолеть. Ривин же конструировал себя как отверженного, а у отверженного совсем другая роль в культурном порядке, чем у аутсайдера. Он всегда может стать пророком. Именно как пророк блокады — катастрофы, снесшей все декорации советской культуры, обнажившей голую жизнь и голую смерть,— Ривин вошел в историю литературы. Прежде всего благодаря стихотворению «Вот придет война большая» — макабрической колыбельной, написанной впрок себе и другим жертвам грядущей войны.

***

Вот придет война большая,
Заберемся мы в подвал.
Тишину с душой мешая, Ляжем на пол, наповал

Мне, безрукому, остаться
С пацанами суждено,
И под бомбами шататься
Мне на хронику в кино.

Кто скитался по Мильенке,
Жрал дарма а-ля фуршет,
До сих пор мы все ребенки,
Тот же шкиндлик, тот же шкет.

Как чаинки, вьются годы,
Смерть поднимется со дна,
Ты, как я,— дитя природы
И прекрасен, как она.

Рослый тополь в чистом поле,
Что ты знаешь о войне?
Нашей общей кровью полит
Ты порубан на земле.

Как тебя в широком поле
Поцелует пуля в лоб,
Ветер грех ее замолит,
Отпоет воздушный поп.

Труп твой в гроб уже забрали,
Ох, я мертвых не бужу,
Только страшно мне в подвале —
Я еще живой сижу.

Сева, Сева, милый Сева,
Сиволапая свинья
Трупы справа, трупы слева
Сверху ворон, сбоку я.

Алик Ривин. Вот придет война большая. СПб.: Because AKT, 2022

Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Кассандра жжет Кассандра жжет

«Мисс Остeн» — юбилейная премьера на BBC One

Weekend
Пивной живот, обвисшая грудь и еще 6 симптомов, которые могут говорить о серьезных заболеваниях Пивной живот, обвисшая грудь и еще 6 симптомов, которые могут говорить о серьезных заболеваниях

Даже супергероям, у которых никогда ничего не болит, иногда нужен врач

Maxim
Вам и не снилось… Вам и не снилось…

Почему тин-драмы это не просто поджанр кино и сериалов

Men Today
6 ингредиентов, которые мы не ожидали в увидеть в бьюти-средствах 6 ингредиентов, которые мы не ожидали в увидеть в бьюти-средствах

Рыбья чешуя, чайный гриб… Что еще можно встретить в твоей ванной комнате?

Лиза
Кто вы, мистер Освальд? Кто вы, мистер Освальд?

В биографии Ли Харви Освальда всё ещё очень много белых пятен и мифов

Дилетант
Как научиться быть благодарным: 3 шага Как научиться быть благодарным: 3 шага

Как научиться быть благодарным себе, окружающим и миру даже в трудные времена?

Psychologies
Когда пора задуматься о разрыве отношений: 5 признаков проблем в паре Когда пора задуматься о разрыве отношений: 5 признаков проблем в паре

Как понять, что в отношениях назревают серьезные проблемы?

Psychologies

Об Олеге Ефремове можно рассказывать бесконечно

Караван историй
Фрукты против БАДов Фрукты против БАДов

Нужно ли летом пить витамины или достаточно сезонной еды?

Лиза
Зачем в СССР создавали грандиозные дворцы питания, и почему они исчезли Зачем в СССР создавали грандиозные дворцы питания, и почему они исчезли

Фабрики-кухни, которые начали строить в СССР, быстро окрестили дворцами питания

VOICE
8 вещей и явлений, названных в честь исторических личностей 8 вещей и явлений, названных в честь исторических личностей

Иногда новым словом становится чье-то имя или фамилия

ТехИнсайдер
«Ключность»: почему мы переживаем из-за того, что случилось давным-давно «Ключность»: почему мы переживаем из-за того, что случилось давным-давно

Вы кого-то давно обидели, а воспоминания продолжают мучить все так же сильно?

Psychologies
Каким бывает пилинг для лица и кому он противопоказан Каким бывает пилинг для лица и кому он противопоказан

Разбираемся в тонкостях выбора и применения пилингов

РБК
Самые смелые девушки XX века: захватывающая история появления бикини Самые смелые девушки XX века: захватывающая история появления бикини

Просто страшно представить, в чем приходилось купаться барышням начала XX века

Maxim
Российские фильмы последних лет, которые популярны за рубежом Российские фильмы последних лет, которые популярны за рубежом

6 российских фильмов, которые понравились заграничным зрителям

Maxim
Рыбалка, вулканы и гастрономия: что смотреть и пробовать на Камчатке Рыбалка, вулканы и гастрономия: что смотреть и пробовать на Камчатке

Фьюжн по-русски на Камчатке

РБК
Эффект Блинова, или Как стать шеф-поваром и успешным ресторатором Эффект Блинова, или Как стать шеф-поваром и успешным ресторатором

Дмитрий Блинов — о таланте и перфекционизме, трендах и гастрономической моде

СНОБ
Уральская волчица: история самой жестокой женщины-убийцы в России Уральская волчица: история самой жестокой женщины-убийцы в России

«Я даже не могу назвать ее женщиной, для меня она безлика»

VOICE
Чтение выходного дня: родство рока и рейва и история танцевальной музыки. Фрагмент книги «Вспышка энергии» Саймона Рейнольдса Чтение выходного дня: родство рока и рейва и история танцевальной музыки. Фрагмент книги «Вспышка энергии» Саймона Рейнольдса

Отрывок из книги «Вспышка энергии» о рейве и истории музыкального поколения

Правила жизни
Айновы карусели Айновы карусели

Как живет единственная крупная в России колония атлантических тупиков

Наука и жизнь
Норвежка случайно купила на аукционе золотое кольцо вождя викингов в коробке из-под бананов Норвежка случайно купила на аукционе золотое кольцо вождя викингов в коробке из-под бананов

Норвежка купила золотое кольцо, относящееся к эпохе викингов

N+1
Лазейки в сознание Лазейки в сознание

Как мы ощущаем тот или иной аромат?

Bones
Зеленое меню Зеленое меню

Почему зеленое меню — не панацея

Bones
Город, рассказывающий истории Город, рассказывающий истории

Как Нижний Новгород стал одним из главных направлений внутреннего туризма

Правила жизни
Несовместимость партнеров для рождения ребенка: 5 причин Несовместимость партнеров для рождения ребенка: 5 причин

Несовместимость партнеров и психологическое бесплодие: что делать?

Psychologies
Как смотреть Кубрика: гид по творчеству культового режиссера Как смотреть Кубрика: гид по творчеству культового режиссера

Разбираем произведения и анализируем творческий путь Стэнли Кубрика

Правила жизни
Проверенные факты о Бермудском треугольнике: что нам известно на самом деле Проверенные факты о Бермудском треугольнике: что нам известно на самом деле

Что на самом деле известно о Бермудском треугольнике?

ТехИнсайдер
Почему на Руси все мечтали родить урода: 5 слов, утративших свое первоначальное значение Почему на Руси все мечтали родить урода: 5 слов, утративших свое первоначальное значение

От урода до укропа: слова русского языка с необычным происхождением

ТехИнсайдер
Никаких квестов: как Tripledot зарабатывает миллионы долларов на мобильных играх Никаких квестов: как Tripledot зарабатывает миллионы долларов на мобильных играх

Как британская игровая студия Tripledot сорвала куш

Forbes
«Завтра я всегда бывала львом»: история человека, вылечившегося от шизофрении «Завтра я всегда бывала львом»: история человека, вылечившегося от шизофрении

Норвежка Арнхильд Лаувенг — психолог, но не обычный

Psychologies
Открыть в приложении