Переход на многоличности
Олег Устинов: искусство как мистификация
Художник из Ростова-на-Дону Олег Устинов (род. 1984) занимается живописью, арт-активизмом, музыкой и литературой, работает куратором и промоутером, но его главный медиум — мистификация.
Этот текст — часть проекта «Обретение места. 30 лет российского искусства в лицах», в котором Анна Толстова рассказывает о том, как художники разных поколений работали с новой российской действительностью и советским прошлым.
Олег Устинов вошел в анналы Школы Родченко как человек, защитивший первый в ее истории «живописный диплом»: выпуститься с дипломной работой в столь архаическом медиуме удалось потому, что в 2011 году в Московской школе фотографии и мультимедиа имени Родченко открылась мастерская Сергея Браткова «Фотография, скульптура и видео». Устинов попал в первый набор братковской мастерской и был свидетелем того, как в школе раскрывались другие грани таланта художника, ранее известного в Москве главным образом как представитель харьковской школы фотографии: Братков оказался живописцем, скульптором, инсталлятором, куратором и — прежде всего — выдающимся, внимательным и деликатным педагогом (весной 2022-го Устинов вернется в альма-матер ассистентом учителя, чтобы помочь ему довести до выпуска его последний родченковский курс — за 11 лет преподавания Братков воспитает целую школу). Впрочем, Устинов мог бы войти и в анналы своих ростовских университетов: в качестве диплома на факультете рекламы ЮРГИ он представил картины, писанные во времена бурной активности группы «Жаба и Чорт», и рассказывал, какие «креативные стратегии рекламной кампании» якобы использовались в деятельности «творческого объединения».
Группа «Жаба и Чорт» (Олег Устинов, Саша «Еж» Лукьянов, Саша Крест) возникла в Ростове-на-Дону в 2006 году. У студента-рекламщика Устинова к тому времени имелся небольшой промоутерский опыт в организации вечеринок и концертов экспериментальной электронной музыки и большая ненависть к миру товаров и услуг, который ему предстояло обслуживать согласно полученной специальности. В группу с названием, придуманным будущим специалистом по неймингу так, чтобы оно раздражало и запоминалось, вошли друзья, художники, еще не знавшие, что они художники,— помимо дружбы их объединяло романтическое желание сопротивляться коммерциализации и, соответственно, обесцениванию андерграундной рейв-культуры, расходившейся по бутикам и гламурным клубам. Они боролись с обществом культурного потребления при помощи дадаистских и ситуационистских жестов: «поломанные вечеринки», когда диджей в костюме пирата с попугаем на плече не сводит треки и валяет дурака; показ кинотреша в модном клубе для эстетов-синефилов; пропаганда альтернативной моды, за которую можно было схлопотать от гопников; хулиганские ньювейверские открытки, нарисованные на оборотках клубных флаеров; провокационные выставки в барах, рюмочных, салоне штор и заброшенном доте.
Годы жизни «Жабы и Чорта» (2006—2011) были временем самоорганизации и самообразования: перезнакомившись со всем ростовским андерграундом, Устинов выбрал себе в наставники знаменитого дизайнера Сергея Номеркова, у которого учился концептуальному образу мысли и жизнетворчества, и художника-нонконформиста Вадима Махницкого, у которого учился академическому рисунку и современному искусству. Ролевой моделью для «Жабы и Чорта» отчасти послужила петербургская группировка «Протез» (Игорь Межерицкий, Александр Вилкин, Григорий Ющенко), чьи диверсионные выходки поставили на уши куцый арт-истеблишмент культурной столицы. Но, ненадолго подпав под обаяние трешевой живописи «протезов», Устинов все же пошел в другом направлении — от «новой дикости» Жан-Мишеля Баския в сторону эстетской грубости Антони Тапьеса и абстрактной каллиграфии Сая Туомбли. И как дипломированный рекламщик начал экспериментировать в области ренейминга и ребрендинга самого себя.
В годы жизни «Жабы и Чорта» обнаружилось, что Устинову, делающему первые шаги в искусстве, тесно в одном медиуме живописи и в одном амплуа абстракциониста. Оказалось, что он, если воспользоваться термином Ричарда Костеланца, прирожденный полиартист — не только живописец, но и музыкант, литератор, арт-активист. В середине 2000-х появился его самый долгоиграющий музыкально-перформативный проект: вымышленная поп-звезда, выступающая под маской и препарирующая блатной шансон инструментами квир-поэтики (авторство этой мистификации Устинов скрывает, сохраняя интригу). А в 2010-м, когда проходили выборы в городскую думу Ростова-на-Дону, Устинов дебютировал в роли арт-активиста: по всему городу были расклеены пародийные предвыборные плакаты «Дэвид Линч — наш кандидат!» с портретом культового режиссера, чья импозантная внешность явно выигрывала на фоне других участников кампании. За плакатами потянулся медиашлейф: Устинов еще долго собирал коллекцию публикаций в местных и федеральных СМИ, предлагавших настолько абсурдные и сюрреалистические объяснения происходящего, что хватило бы на новый сезон «Твин-Пикса».