Мы такие разные
Фотограф Ян Югай родился в корейско-японской семье, вырос на Кавказе и теперь живет в Москве, которая похорошела во всем, кроме отношения к людям с непривычным цветом кожи, разрезом глаз, акцентом, взглядами на жизнь. Об этом его съемка и рассказ от первого лица.
Меня часто спрашивают, как так получилось, что фотографа из Северной Осетии зовут Ян Югай. А вот так. Моя бабушка — японка c острова Кунашир, c тех самых Курил, которые теперь и все еще наши, а тогда были не наши. После войны семью бабушки сослали в Казахстан. Дедушка — кореец. Его и его родных вместе с другими жителями Кореи, которую японцы захватили в начале ХХ века, перевезли на Сахалин, чтобы использовать в качестве рабочей (читай: рабской) силы. Потом семью деда тоже сослали в Казахстан. Вообще-то дедушка сначала был женат на бабушкиной сестре, у них росли дети. Но во время очередных родов его жена умерла — младшая сестра приехала помогать с племянниками. И осталась. Как вы понимаете, японцы и корейцы не слишком любят друг друга. Отношения деда и бабушки были, конечно, не как у Ромео с Джульеттой, но все же вмешательство родственников с обеих сторон добавляло остроты в сюжет.
Потом бабушку и дедушку послали возделывать землю на Северный Кавказ, в Беслан. Там родился мой отец. Там же он познакомился с моей мамой-осетинкой. Надо ли говорить, что моя японская бабушка не была счастлива? Мама рассказывала, что ей пришлось пройти через множество унизительных «проверок» (только после развода с отцом она узнала от бывшей свекрови, что была «лучшей невесткой»). Говоря по-русски, ее гнобили. Это у азиатов в крови: уверенность в том, что они все делают хорошо, а остальные — плохо. У меня, видимо, не азиатский склад личности: я всегда на свой счет сомневаюсь.
Этот завет — «азиаты лучше других» — ты слышишь с детства, ты на нем растешь. Например, у меня в детстве были очень светлые волосы, хотя, сами знаете, у азиатов доминантные гены, которые дают темный цвет волос и глаз. Все детство мне твердили: «Ты не такой». Без конца заставляли есть острое, хотя мне физически сложно это делать — в ответ на мое «не могу» слышалось «Ты что, не кореец?». Я не понимал, кем себя считать. В какой-то момент во мне просто забурлило отвращение к корейской крови. Все время было стыдно за себя. Наверное, я себя ненавидел. И не только себя.