«В тени богов. Императоры в мировой истории»
Почему халифы были первыми образцовыми императорами
В чем состоит работа императора? Что может способствовать успеху или провалу его власти? Почему наследственная власть не выдержала проверку современностью? В книге «В тени богов. Императоры в мировой истории» (издательство «Corpus»), переведенной на русский язык Евгенией Фоменко, историк Доминик Ливен знакомит читателя с характерами многочисленных правителей и династическими традициями, а также рассказывает, как управлялись обширные империи. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом, посвященным расширению Арабского халифата и борьбе за престол после смерти Мухаммеда.
Исламский халифат: настоящая мировая империя
Ни одна империя в более ранней истории не занимала такую большую территорию и не разрасталась так стремительно, как Арабский халифат. За три поколения после смерти Мухаммеда его наследники распространили свою власть от Испании и Северной Африки на Западе до границ Индии и Китая в Восточной и Южной Азии. На протяжении двухсот лет всей бывшей территорией державы Ахеменидов и богатейшими провинциями поздней Римской империи правил один монарх. Больше ни одна империя в истории не смогла сравниться с Арабским халифатом и добиться господства одновременно и на Иранском нагорье, и на южном побережье Средиземного моря. При этом влияние халифата не было преходящим и не ограничивалось одной геополитикой. Напротив, именно Арабский халифат заложил фундамент для создания грандиозной исламской культурной и религиозной зоны, которая не теряет своего огромного значения и сегодня.
Арабской экспансии способствовал упадок двух империй, лежавших прямо у нее на пути: Восточной Римской империи (Византии) и государства Сасанидов. Многократные эпидемии чумы разорили их в VI веке и не отступили в первые десятилетия VII века. Хуже того, в первые тридцать лет VII века давнее соперничество1 Рима и Ирана достигло апогея и вылилось в ряд разрушительных военных кампаний. К 619 году Сасаниды захватили Сирию, Египет и Анатолию и подошли к воротам Константинополя. Казалось, Римская империя обречена. Но в 624 году император Ираклий I взял реванш, когда организовал блестящее и дерзкое вторжение в Иран с севера, заручившись поддержкой степной империи тюрков и используя в своих целях конфликт между сасанидским царем и аристократией. К 629 году персы капитулировали, и Ираклий I триумфально вошел в Иерусалим, чтобы вернуть Животворящий Крест на его законное место. Но непостоянство политической удачи очень быстро дало о себе знать. Новая грандиозная и совершенно непредсказуемая угроза в форме ислама пришла из Аравии, которая ранее считалась захолустьем как в стратегическом, так и в культурном отношении.
1. Лучший обзор римско-иранского соперничества содержится в работе: James Howard-Johnston. The Two Great Powers in Late Antiquity: A Comparison, in The Byzantine and Early Islamic Near East, Averil Cameron (ed.). Princeton, NJ, 1985, pp. 157–226.
Хотя стремительному распространению ислама по Евразии способствовал упадок в Византии и державе Сасанидов, двумя его ключевыми элементами были исключительное по силе воздействие новой религии и военная мощь кочевников. Религиозный фактор был важнее военного, в чем не возникает сомнений при анализе долгосрочного воздействия Арабского халифата. Большинство кочевников-завоевателей в истории сами были в значительной мере завоеваны оседлыми обществами, которыми они управляли. Арабы, напротив, хотя и захватили центры древней цивилизации, по большей части сохранили собственную культуру и язык. Арабский язык, который прежде имел лишь минимальное культурное влияние, занял господствующее положение в огромном регионе как язык власти и — главное — Священного Писания. Арабские кочевники, завоевавшие эту империю, ранее не имели государственности. Их племена постоянно враждовали друг с другом. Ислам и верность мусульманскому сообществу (умме) позволили им объединиться в надплеменной союз, которого не существовало прежде.
Кочевники Аравийской пустыни были столь же выносливыми, мобильными и воинственными, как их собратья из евразийской степи, но проигрывали им в военном отношении. Они были гораздо менее многочисленны и, хотя прибывали на поле битвы на конях и верблюдах, сражались в основном в пешем строю. Следовательно, их победы не объясняются преимуществами композитного лука, дьявольским мастерством конных лучников и блестящей кавалерийской тактикой, которые сделали степных кочевников такими опасными. Впрочем, чем бы они ни объяснялись, военные успехи и завоевания2 в масштабах, достигнутых арабами, не могли не восприниматься как свидетельство небесного благословения и легитимности халифата. Хотя в это поверил бы любой народ, исповедующий любую религию, исламская доктрина была особенно открыта для такой интерпретации успехов. В отличие от христианства, зороастризма и буддизма, ислам с самых первых дней был вовлечен в высокую политику и управление государством. Когда в 622 году Мухаммед бежал из Мекки после разлада с городскими элитами, он поселился в Медине и вскоре стал политическим, судебным и военным лидером нового города. Война для Мухаммеда, как и для любого другого правителя, была важнейшей обязанностью. Священный долг защищать и распространять ислам — джихад — занимает центральное место в Коране. Это внесло свой вклад в непоколебимую уверенность в себе и наступательный порыв, благодаря которым исламские завоевательные армии настойчиво шли вперед.