TatlerСтиль жизни

Preview / Режиссер

Tatler / Preview

В сво­ем но­вом трил­ле­ре «Под по­кро­вом ночи» ди­зай­нер Том Форд при­ме­ря­ет лав­ры Дэвида Линча и вы­но­сит смерт­ный при­го­вор совре­мен­но­му миру.

Том Форд ждет меня у две­рей сво­е­го дома на ран­чо непо­да­ле­ку от Санта‑Фе, сто­ли­цы аме­ри­кан­ско­го шта­та Нью‑Мексико. Особняк, сти­ли­зо­ван­ный под тра­ди­ци­он­ные для юго‑за­па­да Америки гли­но­бит­ные жи­ли­ща, сто­ит на хол­ме с ви­дом на до­ли­ну. Пятидеся­ти­пя­ти­лет­ний ди­зай­нер ро­дил­ся в Техасе, но от­ро­че­ство про­вел в Санта‑Фе. Разбога­тев, ку­пил во­семь ты­сяч гек­та­ров по­лу­пу­сты­ни, за­ка­зал ран­чо притц­ке­ров­ско­му ла­у­ре­а­ту — япон­цу Тадао Андо — и те­перь жи­вет здесь по несколь­ко ме­ся­цев в году со сво­им су­пру­гом, ше­сти­де­ся­ти­вось­ми­лет­ним жур­на­ли­стом Ричардом Бакли и их че­ты­рех­лет­ним сы­ном Джеком. Наслажда­ет­ся про­сты­ми ра­до­стя­ми жиз­ни: иг­ра­ет в тен­нис, пла­ва­ет, ез­дит верхом.

Мы спа­са­ем­ся от солн­це­пе­ка в про­стор­ном хол­ле. «Простите, у нас тут жар­ко. Могу ли я пред­ло­жить вам вы­пить?» — спра­ши­ва­ет хо­зя­ин дома, как буд­то мы не в аме­ри­кан­ской глу­ши, а в чо­пор­ном лон­дон­ском особ­ня­ке (у Форда и та­кой есть: 1827 года по­строй­ки). Я, ра­зу­ме­ет­ся, со­гла­сен, и Том до­ста­ет из неболь­шо­го бара бу­тыл­ку ле­дя­ной ми­не­раль­ной воды, на­ли­ва­ет в ста­кан, кла­дет ку­со­чек лай­ма. И вдруг за­ме­ча­ет в ста­кане кро­хот­ную мош­ку. Вздохнув, на­ли­ва­ет еще один, но вы­пить мне вновь не судь­ба: доль­ка лай­ма, по мне­нию ди­зай­не­ра, недо­ста­точ­но кра­си­ва. Он от­ре­за­ет но­вую, сжи­ма­ет, чтобы при­дать со­вер­шен­ную фор­му, опус­ка­ет в на­пи­ток и на­ко­нец пе­ре­да­ет ше­девр мне. Как че­ло­век, ко­то­рый ви­дит Форда не в пер­вый раз и сле­дит за его твор­че­ством, могу вас за­ве­рить — он та­кой всегда.

В этот раз мы встре­ти­лись с Томом как с ре­жис­се­ром: вы­хо­дит его вто­рой фильм, пси­хо­ло­ги­че­ский трил­лер «Под по­кро­вом ночи» (в рос­сий­ском про­ка­те — с вось­мо­го де­каб­ря). Дебютная кар­ти­на, про­гре­мев­шая семь лет на­зад дра­ма «Одинокий муж­чи­на», при­нес­ла но­ми­на­цию на «Оскара» ис­пол­ни­те­лю глав­ной роли Колину Ферту и за­ста­ви­ла кри­ти­ков го­во­рить о Форде как о пре­вос­ход­ном ре­жис­се­ре. Редкость для вы­ход­ца из мира моды, боль­шин­ство из ко­то­рых в кино, по ка­кую бы сто­ро­ну от ка­ме­ры ни ока­зы­ва­лись, вы­гля­дят оча­ро­ва­тель­ны­ми ди­ле­тан­та­ми. А «Под по­кро­вом ночи» име­ет шан­сы пре­взой­ти успех пер­во­го филь­ма. На ки­но­фе­сти­ва­ле в Венеции он уже по­лу­чил осо­бый приз жюри и был но­ми­ни­ро­ван на «Золотого льва».

Действие кар­ти­ны ча­стич­но про­ис­хо­дит на аме­ри­кан­ском юго‑за­па­де, так что же­ла­ние ре­жис­се­ра по­зна­ко­мить меня с его ат­мо­сфе­рой понятно.

«Санта‑Фе я за­пом­нил та­ким, ка­ким он был в ше­сти­де­ся­тые-се­ми­де­ся­тые, — рас­ска­зы­ва­ет Том. — Тогда рай­он Каньон‑Роуд был не сре­до­то­чи­ем мод­ных га­ле­рей, как сей­час, а сбо­ри­щем хип­пи, ко­то­рые в сво­их ком­му­нах раз­во­ди­ли кур и коз. Была еще жива ле­ген­да этих мест, экс­тра­ва­гант­ная Джорджия O’Кифф (клас­сик аме­ри­кан­ско­го мо­дер­низ­ма ре­гу­ляр­но пи­са­ла виды Нью‑Мексико еще в мо­ло­до­сти, а в кон­це со­ро­ко­вых пе­ре­еха­ла в штат на­со­всем. — Прим. «Татлера»). Мне хо­те­лось, чтобы Санта‑Фе оста­вал­ся толь­ко моим ме­стом. Знаете, вы — пер­вый жур­на­лист, ко­то­ро­го я впу­стил в этот дом. Кроме Ричарда, конечно».

Еще я один из счи­та­ных жур­на­ли­стов, кто ви­дел Форда, ко­то­рый, ка­жет­ся, ро­дил­ся в дву­борт­ном смо­кин­ге, оде­тым, как сей­час. Вылитый нью­мек­си­ка­нец: ру­баш­ка из го­лу­бо­го де­ни­ма, тем­но-си­ние джин­сы и ко­рич­не­вые бо­тин­ки (все, ко­неч­но, Tom Ford). На пра­вом за­пястье се­реб­ря­ный брас­лет с би­рю­зой, на ле­вом — ин­кру­сти­ро­ван­ные би­рю­зой часы. «Я по­сто­ян­но по­ку­паю здесь укра­ше­ния с би­рю­зой, — го­во­рит ди­зай­нер. — Иногда, уез­жая, ду­маю, не взять ли что‑ни­будь с ней в ци­ви­ли­за­цию. Но она вы­гля­дит к ме­сту толь­ко в Санта‑Фе. Носить ее где‑то еще смешно».

Интерьер огром­ной го­сти­ной его дома тоже об­раз­цо­во мест­ный: от­кры­тые бал­ки на вы­со­ких по­тол­ках, ди­ва­ны, об­тя­ну­тые тем­но-ко­рич­не­вой зам­шей, де­ре­вян­ные сто­лы. Мебель на­столь­ко без­упреч­но рас­став­ле­на, что ка­жет­ся, буд­то была в мо­мент стро­и­тель­ства при­кру­че­на к полу де­ко­ра­то­ром да так и сто­ит на тех же ме­стах. Прекрас­ная аб­страк­ция лос‑ан­дже­лес­ско­го ху­дож­ни­ка Марка Брэдфор­да тоже в пес­ча­но-зем­ли­стой гам­ме. Неожидан­но вы­гля­дит толь­ко ваза ярко-ро­зо­во­го от­тен­ка. «Она как цве­ток как­ту­са в пу­стыне, — го­во­рит хо­зя­ин. — Цвета в ин­те­рье­ре все­гда име­ют огром­ное значение».